- Все отлично, - как заведенный ответил он, отодвигая стул напротив меня и усаживаясь на него. – Включи еще раз вторую, пожалуйста, - обратился он ко мне.
Я, не поднимая головы, включила еще раз ту мелодию, которую он просил.
Из динамика полилась медленная, но чувственная иностранная песня, которую я и сама бы выбрала, позволь мне кто-нибудь хоть что-то решать. В этой фортепьянной мелодии для меня слились все чувства, которые я хотела бы показать миру, но просто не могла этого сделать. Она была для меня воплощением любви и нежности к человеку, с которым я хотела быть, но имела права. И на самом деле мне не хотелось делиться ею с сестрой, но моя рука буквально сама решила все за меня, дернувшись и включив эту композицию в плейлист.
- Тебе она, правда, нравится? – с некоторой долей сомнения спросила сестра. Я знала, что мы с ней слишком не похожи, чтобы она смогла понять то, что я люблю. Остальные мелодии были подобраны, исключительно учитывая ее предыдущие предпочтения. – Мне вот больше третья по душе. Или первая. Включи их.
Все так же не поднимая глаз, я исполнила ее просьбу и включила заинтересовавшие ее песни.
- Нет, вторая все равно лучше. Давай танцевать под нее? – настаивал Стас впервые за все время. До этого момента ему и дела не было до свадьбы.
- Почему именно она? – воспротивилась сестра. – Те две намного лучше.
Тоже желая узнать ответ на этот вопрос, я подняла глаза и взглянула на парня, подложившего под щеку свою ладонь и глядящего на меня.
- Она кажется мне наиболее подходящей. И мне нравятся слова, - сказал он, не отводя от меня глаз. Будто в этот момент он изучал меня, хотел увидеть во мне что-то такое, чего раньше никогда не замечал. Узнать, почему я выбрала именно эту песню, включая ее для себя по несколько раз подряд. Возможно, он и не спал все это время, прислушиваясь к тому, что я делаю на кухне. Может быть, он понял, что мне хотелось бы, чтобы выбор пал именно на нее, а потому и принял такое решение, заставив сестру все-таки с ним согласиться, впервые в своей жизни уступая хоть кому-то.
От автора:
Песня, которую выбрал Стас: Skylar Grey - I know you
После этой встречи я стала приходить к Кире и Стасу буквально каждый день, не особенно отдавая себе отчета, зачем вообще это делаю. Зачем встаю ранним утром и пытаюсь придумать что-то грандиозное, к вечеру несясь со своими идеями к ним и заставляя выслушивать мои задумки, исполняя что-то сходу, пока я не успела уже все забыть, а они еще не успели выучить. Зачем слушаю одну и ту же песню, пытаясь разобрать в ее тексте что-то такое, что смогло задеть Стаса и могло бы заставить прочувствовать его мой танец так же, как и я сама. Можно сказать, что он одним своим решением сделал за меня выбор и тем самым поспособствовал вдохновению, которое теперь накрывало меня с головой, не давая спокойно вздохнуть.
Закрывая глаза, я видела различные связки из танца. Оставаясь в тишине, продолжала прокручивать в голове мелодию. Я погрузилась в этот танец настолько, будто должна была сама исполнить его и не ударить при этом в грязь лицом. И на самом деле я исполняла его тысячу раз, стоя перед зеркалом с большой подушкой, принадлежащей Милане.
Киреева вообще, глядя на меня в эти несколько дней, только крутила у виска и закатывала глаза. Ей было не понятно мое рвение вновь и вновь спешить на помощь сестре, максимумом благодарности которой служило простое «спасибо», вставленное не всегда к месту.
- Ты сумасшедшая, - твердила она, отрывая глаза от своего смартфона и рассматривая то, как я закидываю ногу на ее подушку, изображая чувственность, на которую только могла быть способна.
Я в ответ на упреки только отмахивалась от нее и продолжала делать свое дело. Мне хотелось, чтобы этот танец увидел свет. Пусть на моем месте и будет совершенно другой человек, хотя и со схожей ДНК.
Кира на мое удивление вела себя довольно прилично. Не без привычных капризов, но все-таки вполне адекватно. Наверное, так на ней сказывалось присутствие Стаса при каждой нашей репетиции. Она действительно очень старалась повторять придуманные мной движения в точности и даже хвалила меня в своей собственной манере, но потом, стоило ей в очередной раз запутаться в ногах и руках, психовала и уходила в свою комнату, где дулась весь остаток вечера. Однако это было самым меньшим из того, что она могла сделать, если бы ее что-то не устраивало в моей работе.
И тогда у нас со Стасом появлялось время на индивидуальные занятия. Если можно так назвать то, что танцовщик все время сидит или лежит, а хореограф рассказывает ему свою задумку буквально на пальцах.
- Вот здесь ты кладешь свою руку ей на плечо и проводишь линию вниз. А потом делаешь вот так, - показывала я как-то раз одно из несложных движений, которое все время вызывало у него смех. Он не мог понять, что в связке с партнершей все выйдет просто идеально. Стоит ему только прийти в себя и встать на ноги.
- Я все сделаю, - отвечал он мне с улыбкой, взмахивая в воздухе одной рукой и изображая то, как нежно он будет проводить ею по плечу сестры. Но в тот момент, когда ее не было рядом, для меня это выглядело даже забавным, так что я продолжала свой неполноценный урок хореографии, стараясь смеяться как можно тише, дабы не разгневать королеву.
А после репетиции мы все вместе ужинали и пили чай, обсуждая насущные дела и самочувствие Стаса, что каждый раз выводило парня из себя. Он считал, что не нуждается в нашей опеке и убеждал, что чувствует себя так, что готов свернуть горы, а я только умилялась тому, как он злился и пытался доказать, что с его головой все в порядке. И в этот момент я понимала, что нашей точкой соприкосновения с сестрой, как ни странно, оказался ее жених, над которым мы могли вместе весело подшучивать, забывая о том, что наши отношения даже дружескими вообще-то не назовешь.
Ярослава эти мои занятия с Кирой и Стасом совершенно не волновали. Он продолжал писать мне несколько слов каждое утро и каждый вечер, а после просто пропадал куда-то на остаток дня или ночи. После того, что произошло тогда на море, его будто подменили и все, что я теперь чувствовала от него по отношению ко мне – это ничем не объяснимый холод, возникший почти так же внезапно, как и вспыхнувшая симпатия.
«У тебя все хорошо?» - спросила я его на четвертый день, когда он не ответил на несколько моих утренних сообщений. Я и сама писала их, скорее, из привычки, но до этого он хотя бы мне отвечал.
«Да», - пришел короткий ответ. И дальше мы продолжили молчать, будто каждый из нас уже добился, чего хотел, но из-за неловкости друг перед другом решил не прерывать отношений.
Все рушилось слишком быстро, а я даже не пыталась что-то с этим сделать.
Я понимала, что происходит что-то странное между нами, но почему-то не спешила в этом разбираться. У меня были и другие дела помимо этого. И я считала их более важными, чем неустроенная личная жизнь.
Куда больше, как и всегда, меня интересовал Стас, который продолжал все так же загадочно рассматривать меня, словно вычисляя то, о чем я думала в тот или иной момент. Мне однажды даже показалось, что я где-то допустила оплошность и выдала свою к нему привязанность, но потом поняла, что все время продолжала держать ту же дистанцию, что и раньше. И он делал то же самое – не подходил ближе, чем было положено, и не говорил о том, о чем не стоило общаться жениху и сестре невесты.
Первые изменения в нашем общении проявились только на шестой день, когда Стасу стало значительно лучше и ему больше не требовалось постоянно лежать в кровати без дела. Киры в тот день снова не было дома, а я, открыв дверь своим ключом и обнаружив его сладко спящим в комнате Киры, решила приготовить для всех нас какой-нибудь перекус. Скорее всего, блондин уже успел понять, что хозяйка из моей сестры просто никакая, раз всю еду они заказывали из ее же ресторана.
В этот раз, придя к сестре домой около двенадцати часов дня, ожидая как минимум застать ее дома, я решила испечь блинчики. Делать все равно было нечего, а в холодильнике на мое удивление находились все необходимые ингредиенты. Все-таки Кира научилась готовить яичницу с молоком, а мука осталась еще со времен отпуска мамы, которая просто обожала что-нибудь стряпать в свободное время.
