Я: Систер! Стены тонкие, как бумага. СЕРЬЕЗНО! Сведите стоны к минимуму. Пожалуйста!!!

Через секунду снова быстро печатаю.

Я: Знаешь что? Стони, сколько хочешь. Я ухожу. Мир тебе, бро.

Выхожу из квартиры и уже собираюсь закрыть за собой дверь, как краем глаза замечаю что-то странное. Быстрее, чем думала, я разворачиваюсь и шныряю обратно внутрь, закрывая за собой дверь так тихо, как только возможно.

Моя грудь тяжело вздымается, поднимаю широко раскрытые глаза к глазку и выглядываю наружу. Я ничего не вижу, но что-то слышу. Достаю наушники и внимательно слушаю.

— Здравствуй, дорогой.

Это Миссис Крэндл.

Я слушаю, но никто не отвечает.

— Я в порядке, спасибо, — бормочет миссис Крэндл. У нее счастливый голос. — Как тебя зовут, милый? — Молчание, потом она снова заговаривает: — Очень приятно познакомиться. Не хочешь войти? — Мгновение тишины, прежде чем я слышу ее тихий голос. — Это было бы очень мило. Спасибо. — Ее голос переходит в угрюмую тишину. — У меня не так уж много гостей. — И хотя не знаю, с кем она разговаривает, да и вообще есть ли там кто-то, чувствую, как меня охватывает стыд. Миссис Крэндл — моя соседка. Я должна быть более добрососедской. Понятия не имела, что она одинока. — Хорошо, дорогой. Приходи как-нибудь на чай. Я познакомлю тебя с моими кошками.

Слышится низкий мужской смешок, прежде чем он появляется в моем поле зрения. У меня екает сердце. Зажимаю рот рукой, чтобы остановить писк.

Тук, тук, тук.

Задерживаю дыхание. Если он подумает, что меня нет дома, то уйдет. Проходит десять секунд. Я вот-вот упаду в обморок, если не снова не начну дышать.

Тук, тук, тук.

Мое лицо наверняка багровеет. Легкие горят. Я вижу свет. Мне. Нужен. Воздух. Чтобы. Жить.

Тук, тук, тук.

Он тяжело вздыхает.

— Елена, я знаю, что ты там. Я вижу тень твоих ног из-под двери.

Шумно втягиваю столь необходимый воздух. Тяжело дыша, смотрю на него через глазок в двери. Теперь остается только одно. Я увеличиваю громкость своего MP3-плеера до оглушительного уровня. Открываю дверь, как будто все это время не знала, что он здесь. И изображаю на лице удивление.

— Макс. Я не слышала, что ты там.

Показываю на наушники и надеюсь, что он не видит кровь, стекающую по бокам моего лица от громкого визга, который в данный момент проецируется в мои уши. Выключаю плеер и снимаю наушники. Слышу только звон. Вполне возможно, что я нанесла непоправимый ущерб.

Он улыбается мне сверху вниз. Его ямочка настолько потрясающая, что думаю, что где-то в мире должно быть святилище, посвященное ей. Он качает головой, глядя на меня.

— Лгунья.

Я чувствую, как по моей шее ползет румянец. Борюсь с желанием быть сучкой, но очень этого хочу.

— Чем я могу тебе помочь?

Не дожидаясь приглашения, он проскальзывает мимо меня в квартиру. Застряв в дверном проеме, я изо всех сил стараюсь не думать о том, как его тело скользит рядом с моим.

Сладкий Иисус на блюде! Он в хорошей форме.

Макс пересекает комнату и направляется на кухню. Он открывает мой холодильник и вздыхает.

— Я хочу есть. — Он смотрит на меня. — Ты голодная? Нам нужно что-нибудь перекусить.

Я опускаю подбородок. Почему он должен быть таким... Максом?

— Макс, мы это уже проходили. Чувак, сосредоточься. Почему ты здесь?

Он снова проверяет мой холодильник, как будто еда волшебным образом появится, если он посмотрит достаточно пристально.

— Как ты живешь? Здесь ничего нет. Тебе надо питаться. — Он смотрит на меня снизу вверх, его золотистые глаза внимательно следят за мной. — Ты ела?

Я уклоняюсь от ответа, как профессионал:

— Я только что проснулась.

Его лицо хмурится.

— Уже за полдень.

Я не обязана тебе ничего объяснять.

Мой разум показывает ему язык.

— Я поздно легла.

До сих пор я не замечала, что за штуку он держит в руке.

Он рассеянно потирает живот.

— Я умираю. Мне нужна еда, а у тебя здесь… — он хмурится, — только молоко. — Его нос очаровательно дергается. — Молоко — это не еда, Елена. Я уже взрослый мальчик. И не могу выжить на молоке. Мне нужна твердая пища.

Все еще глядя на предмет в его руке, я тихо спрашиваю:

— Почему у тебя в руке маркерная доска?

Он смотрит на нее, потом снова на меня.

— Поговорить с Миссис Крэндл.

Я ничего не понимаю.

— Зачем тебе понадобилось говорить Миссис Крэндл?

Он пожимает плечами.

— Не знаю.

Я замираю. Нахмурив брови, глубоко задумавшись, подношу кончики пальцев одной руки ко рту. Собравшись с мыслями, тихо спрашиваю:

— Ты бросил свои дела… вышел из своего дома… купить мини-доску для общения с глухой старушкой без всякой на то причины?

Его глаза сужаются, когда он задумчиво смотрит вверх, как будто обдумывая то, что я только что спросила. Затем он резко кивает.

— Ага.

Полное бескорыстие этого единственного поступка заставляет мой ум воевать с моим сердцем. Разум, все еще полный горечи и боли из-за чего-то, что Макс, вероятно, даже не помнит, закатывает глаза. В глазах моего сердца стоят слезы, оно шмыгает носом и бормочет: «Мне он нравится. Мы можем его оставить?». Тепло распространяется по всему моему телу.

— Знаешь что? В конце концов, я голодна.

Макс от удивления округляет глаза, прежде чем широко улыбнуться.

— Отлично! Пойдем.

Я резко останавливаюсь. Внезапно застеснявшись, избегаю его взгляда и заправляю выбившуюся прядь волос за ухо.

— Наверное, мне следует переодеться.

Тепло в нижней части спины заставляет меня с трудом сглотнуть. Макс мягко успокаивает меня своей рукой.

— Не стоит, Кексик. Ты выглядишь достаточно хорошо для обеда.

Мой умный рот открывается и выпаливает:

— Ну, я не в меню.

Воу, воу, воу!

Я благодарю Бога, что Макс позади меня и не может видеть выражение абсолютного ужаса на моем лице.

Кто здесь флиртует?

Он выводит меня из квартиры, его голос еле слышен, когда он произносит:

— Какая жалость.

Елена

Я нисколько не удивляюсь, когда мы оказываемся в закусочной всего в квартале от квартиры. Кафе, где персонал знает Макса. Разумеется, они обращаются друг к другу по имени. Что меня удивляет, так это то, что он привез нас сюда. Когда Макс припарковал машину, я ошеломленно рассмеялась.

— Почему мы просто не пошли пешком?

Он поднял глаза и произнес:

— На улице пасмурно. Вдруг погода изменится. — Он улыбнулся мне, тепло и мило. — Не хотел, чтобы ты промокла.

Слишком поздно.

Я мысленно покачала головой. О, мозг. Ты грязный, грязный ублюдок.

Серьезно. Неужели он должен быть таким спокойным, вежливым, внимательным и все такое? Мне бы очень хотелось, чтобы Макс был засранцем. Было бы гораздо легче не любить его. Не знаю, как долго я смогу продолжать в том же духе. Этот мужчина усложняет мне жизнь.

На улице он обежал вокруг машины, открыл мне дверцу, хотя я уже справилась сама, и помог выйти из машины. Макс протянул руку, и я взяла ее, только потому, что он припарковался рядом с канавой, и мне нужна была помощь, чтобы не наступить на кучу грязи. Мимо нас прошли две женщины, обе с колясками, одетые в спортивное снаряжение. Они улыбались ему и чуть ли не хлопали ресницами.

Макс не терял времени даром. Он бросил им трусико-срывающую улыбку, и мне так хотелось, что бы она была направлена на меня. Он слегка наклонил голову в приветствии.

— Дамы. Как ваши дела сегодня?

Они обе ответили с придыханием:

— Отлично.

Я стиснула зубы.

Внутри он помог мне сесть в кабинку, и я рявкнула на него:

— Я и сама могу сесть. — Бросила на него невозмутимый взгляд. — Я уже большая девочка, Макс.