– Да, товарищ Петухов такой, он могёт поднимать массы – решил подыграть я, под впечатлением недавнего спича собеседника.

Илья хлопнул себя по лбу и зло зашипел:

– Ну дурак. При чем тут Петухов? Ты что людям наобещал? Какой концерт в ДК? Какие новые традиции? Какие мировые звезды? Я тебя просил сидеть тихо, теперь не обижайся. Никаких подарков, пока не успокоишь это бурление говн. – потом посмотрел на часы и устало подвел итог: – Я спать, через 6 часов подходи есть разговор.

Я вчера действительно устал и чтобы не играть нёс всякую чушь. Что говорил хорошо помню, но любой нормальный человек должен понять что это бред уставшего ребенка. Похоже ненормальный тут я.

Заметив будущего пациента, весело перемещающегося между женскими группами, направился в его сторону.

– Привит богатырь, не знаешь яки артисты приедуть? А когда концерт буде? Правда Ладынина с Лукьяновым приедуть? А действительно Раневскую не видпускають? – засыпал меня вопросами Олег.

– А что ты меня спрашиваешь? Я помню вчера сказал, что неплохо собрать всех в актовом зале и устроить концерт самодеятельности. И если хорошо подготовится то получить не хуже чем у популярных звезд. – то что звездой может стать только Синютин я вчера промолчал. – Я хоть одну фамилию называл? Не знаю кто это придумал приезд актеров.

Бабоньки прислушивались и чтобы не плодить вторую волну слухов, нужен расставить все точки. Я поднялся на ступени крыльца, чтобы быть вровень с окружающими и решил “поиграть в зебру”. Это когда хорошие новости чередуются с плохими, но подаются в определенном ключе чтобы слушатель понял все хорошо или наоборот все плохо. К речам нужно готовится или хорошо знать о чем говоришь, мне же пришлось импровизировать.

– Товарищи, произошло досадное недоразумение, артисты не приедут. Но мы совместными усилиями можем подготовить концертную программу к ноябрьским праздникам.

Прав Михалыч, сидеть дураку нужно тихо и вообще не открывать рот. Что тут началось, благо нового я ничего не узнал. Выцепил в этом гвалте главное. Народ хочет зрелищ и для начала услышать вчерашнюю песню о которой все говорят. В приезд артистов они не сильно верили, но возможному отдыху обрадовались. Мою просьбу о желании установить пианино отвергли. Оказывается тогда придется вешать замок на главные двери, чтобы инструмент не сломали, а где тогда собираться зимой. Я очень удивился узнав что сейчас во всем здании две запирающиеся двери и обе в участке, сейф и камера. Библиотека всегда открыта. Ленинская комната была заколочена и что там никто не знает, а сберкасса открывается два раза в месяц и кассир (приезжающий с охраной) за час успевает выдать причитающиеся деньги. О том что многие получали зарплаты за соседей и знакомых, без доверенности я помнил, как и полное отсутствие в очередях мужчин. Мужиков в деревне мало, почти все семейные, а кто лучше знает как потратить заработанное – правильно. Мужики соображали в основном в долг, у многих стояли бутыли с домашним вином, но запойных не было, работы много. Это при Никите начнется лафа и замки станут ходовым товаром, а сейчас не запирается ни один дом снаружи.

Согласовали, завтра вечером спеть возле центрального пруда. Если будет дождь соберемся в ДК. Женщины в предвкушении расходились по своим делам, а я направился с Олегом репетировать, по дороге выясняя ход прошедшего лечения и рекомендации военно врачебной комиссии по реабилитации.

Душевно посидели. По началу настороженно реагируя на мои вопросы, пациент не смог долго хмуриться. Добравшись до школы, оптимист внутри Олега окончательно взял верх. Я наоборот расстроился, увидев обещанную гитару. За жизнь я поменял не один десяток инструментов, большую часть раздариваю воспитанникам. Но среди них не было семиструнный, а форму, ярко выраженной груши, я видел впервые в жизни. За долгую жизнь бывал в нескольких гитарных мастерских, видел причудливые формы деки, но какого было мое удивление обнаружив внутри этого инструмента заводскую этикетку Черниговского завода. Приятно удивили размеры и расстояние между струнами. Устроившись на табурете, догадался что гитара женская. Только дамам могла помешать дека, чтобы ради их грудей делать заводскую серию. Для меня, сейчас, размер только плюс. Звук у инструмента был тихий и короткий. Попросил маэстро дать Ми, а он забрав гитару самостоятельно перестроил догадавшись что я хочу. К этому инструменту идеально подходила рождественская – что за ребенок (Misc Christmas – What Child Is This), я помнил только основной мотив из куплета.[2]

Через четыре часа я уставший морально, побрел в сторону дома отдохнуть и перекусить. Хоть струны были нейлоновые[3] не привыкшие к издевательству пальцы ныли. Домашние атаковали сходу. Отец ругал, что плавал через речку один, сказал ему что в нашем ручье утонуть сложно. Он не любил читать морали ушел в сарай прихватив вилы. Мать причитала что сын исхудал и усадила за стол в летней кухне. Маша требовала разобрать вещи оставленные утром, сообщил что этот мусор можно выкинуть, чем обрадовал Нину. Ей видимо приглянулся какой то кожаный ремешок. Аня пиняла что сбежал утром и что я должен быть ответственней. Сказал что хочу стать милиционером и буду перенимать опыт у товарища Рыжакова, а если потребует оперативная обстановка, могу задержаться в ночной слежке за влюбленными парочками. Мать усмехнулась подливая кваса в окрошку, а Анюта покраснев поспешила в дом. Колю с его вопросами, сходу направил к Синютину. Пусть теперь Олег ментором поработает.

По началу он удивлялся, где и когда я научился играть. Потом поглощенный новыми мелодиями начал подыгрывать гитаре на баяне, постоянно останавливаясь и царапая листы тетради пером, а я вспоминал что из пишущих принадлежностей лежит в тайнике.

Предложенная мной для концерта концепция не нашла понимания. Со словами: – Врежем рок в этой дыре! – я исполнил Штиль-Арии, а потом подумав добавил Северный флот – КиШа. Я ожидал чего угодно, вырывания волос от радости, больших глаз от удивления, но такой спокойной реакции не предполагал. Олег внимательно выслушал, похвалил за необычное исполнение и веско заявил:

– Не пидеть, музика заводна, а текст не годится. Потрибно про любов. – спорить не стал, решил что Синютина укачало от морской тематики. (Не пойдёт, музыка заводная, а текст не годиться. Нужно про любовь).

Мы переместились во двор, зачем пропадать привлеченным слушателям. Девчонки заняли широкую лавку, некоторые стоял облокотившись на штакетник. Парни помладше и мои ровесники расселись выбрав места почище. Старшаки оккупировали турник и рисовались перед друзьями и девушками, исполняя несложные элементы. Турник находился между двумя огромными кленами. Я перевел взгляд на одноклассницу средней сестры, Катю Савичеву, солистку школьного ансамбля и будущего музыкального руководителя одного из городских хоров.

– Кать, можешь завтра подпеть? Песня не сложная, тебе понравиться.

– Легко, только ты спой сначала один. Может меня такой партнер в дуэте не устроит – легко парировала она, а подружки поддержали заразительным, не обидным смехом.

Все это время я наигрывал несложный ритм. Расставить табы я бы не смог и надеялся, что Олег раза с третьего подберет мелодию. Я посмотрел на него и начал негромко мычать мотив. Баян задышал, выдувая тихую мелодию, почти точно повторяющую Пахмутовскую, а я повернувшись к моей завтрашней партнерше, поймал вступление и запел в голос:

В первых словах я сбился с такта, но дальше выровнял и держался уверенно.