– А вот скажи девонька, ты знаешь в каком исправительном лагере твой дядя? Хорошо. Пока заседание не началось, сходи в архив, запроси копию его дела.

– Как же мне дадут?

– Ты же не собираешься выносить, а только ознакомится. У тебя штампик с номером есть? Вот и славно, ну беги, а потом вместе посмотрим.

Через час после начала слушаний, Ольга сидя среди присяжных, не понимала ничего. Вернее она понимала всё и всё было не так! Её казалось, что пока проходила практика в колхозе, законы в стране изменились или изменилась страна. Раньше она несколько раз была на заседаниях, в разных судах и по различным обвинениям, но то что происходило сейчас, не похоже ни на что. Нет, одно слово было, цирк…

Заседали трое судей и секретарь, лицом к входу сидело 11 присяжных с 13 голосами. Присяжные выбирали старшего, у которого было 3 голоса. Если 6 говорили свои голоса “за”, 5 во главе со старшим могли выиграть набрав в сумме 7 голосов. Присяжные не выносили вердикт, виновен или нет. Они сообщали о “народном” наказании. Если они сомневались, дело отправляли на дознание или выносили срок согласно кодексу.

Стороны защиты и обвинения представляли по два человека, в каждом деле. Причем по одному с каждой стороны вообще, казалось, не знали законов, они больше напоминали актёров плохого театра. Если обвиняемый был косноязычный, “адвокат” полностью его заменял, давили по всем известным чувствам сразу. Мог рассказать о больных родителях и голодающих детях, не удосужившись узнать, есть ли они вообще.

За час рассмотрели 12 дел, могли и больше, но на одном зависли на 30 минут. Но там решили обойтись без высшей меры, пусть сидит до смерти. Из остальных 11, 7 вышли из суда на свободу, причём им были принесены извинения от лица народного суда и обещана компенсация. Вынесли пожизненное и троих приговорили в трудовым лагерям.

Самым удивительным было то, что за этот час никто из официальных лиц, не произнес фамилию Сталина. Если раньше все заседания начинались и заканчивались с речей о вожде, а в процессе, елея ему выливали вёдрами. Сейчас становилось даже неуютно. Через час их вывели для отдыха и перераспределения присяжных.

– Ничего девонька привыкнешь, я тут не первый день, такого насмотрелся. У нас в основном дезертиры, вот в первом зале, там да гремят и головы летят. – Иван Моисеевич улыбнулся своим мыслям, хищной улыбкой и продолжил. – ты дело брата запросила? Ну и хорошо, в обед сходим посмотрим.

После распределения, они попали в первый зал и уже привычно расселись на местах. В этот раз Иван Моисеевич стал старшим, среди присяжных. Ольга совсем освоилась и листала краткие выжимки дел, когда взгляд зацепился за знакомую фамилию. Да, это был несомненно председатель, из-за которого посадили дядю Серёжу и обвинялся он, в предательстве трудового народа, подлогах и махинациях. Он шёл третьим и через полчаса и двух похожих дел, пришла его очередь.

Прокурор привычно попросил 20 лет, прокурор-актёр также привычно “высшую меру”. Адвокат согласился на 5, адвокат-актёр твердил о невинности, малых детях и прочую чушь.

– Сколько дяде дали, Девонька?

– 25 лет, 3 отсидел.

– Ты вот что, не переживай, но его нужно в городе, на дознание оставить. А дядя думаю через неделю, самое большее, дома будет.

Иван Моисеевич, как напророчил, дядя Серёжа появился ровно на седьмой день рано утром и сказал чтобы собирались назад в родную деревню. За завтраком он рассказал, что освободили его 9 дней назад, но сначала дорога, а потом возникло много срочных дел. Одно из которых, принять хозяйство бывшего председателя. Нет, не дом и живность, это отошло государству и будет распределено в качестве компенсации между двумя десятками пострадавших. Дядю Сережу назначили председателем. Пока ВрИо.

(начало июля)

Я конечно предполагал, что меня будут опекать, но не мог представить насколько. Выглядело это настолько бездарно и показушно, что выбравшись из машины я не выдержал.

– Вы что устроили? Это негласная охрана? Что непонятного в слове, незаметно? В городе войска всех родов. Если нужно отвлечь внимание шпионов самое то, но вы “объект ведёте”. Тут что парад? Значит так, на обратном пути сколько охранников я обнаружу, сколько часов вы вчетвером будите отрабатывать.

Нужно сказать и работники из этих генералов ни какие получились, в последующие две недели. А вот цель своего визита мы достигли, порыбачили отлично. Но мало. Как и обещали, к устью нас вывезли на катере. Здесь присутствовал, кажется целый дивизион пограничников, которые неумело пытались не показаться на глаза. Пока ребята, “накрывали поляну”, я прогулялся по берегу со спиннингом. Блёсны были хорошими, не ожидал от советской промышленности. За полчаса проверил каждую, из подаренной дюжины, удивляясь игре света и движению. Не удивлюсь если скажут, что на стендах тестировали, а ведь половина серийный довоенный выпуск.

Ловить решил на самые маленькие, во первых разминка, а во вторых трофей без помощи я не вытяну, пальцы ещё не восстановились и грудь при резких движениях болит.

Наша река всегда была грязнее Оки и в воде на добрый километр, тянулся бурый глиняный след. Я решил планомерно облавливать зону смешения воды, от устья, вниз по течению. Уже на втором забросе попался неплохой берш, под килограмм, которого я сразу отпустил.

– Зачем ты судака отпустил, нормальная рыба или ты мелочь не берешь? – приятели откровенно ржали надо мной, тренируясь в остроумии. – Так блесну побольше поставь, та что у тебя на ершей.

– Ну вопервых это не судак, а берш. – Я сделал движение, как будто подталкиваю очки с кончика носа. – Во вторых они занесены в красную книгу, потому что находятся на грани исчезновения. – по моему я сказал что то очень смешное.

– Это что же должно случиться, что гвоздаря извели? – смеялся Кузьмич.

– Реки потравили, наверно? – сказал Ржавый и все разом помрачнели.

– Экологию конечно подпортили, но основное это бесконтрольный вылов. Берша и судака в нерест сильно изводят, он кладку охраняет и кидается на любую наживку. Икра в отсутствии родителя погибает. – пока рассказывал я распутывал небольшую “бороду” и первый заброс после этого оказался успешным.

Попалось, что-то серьёзное. Чтобы не напрягаться, последние метры, я просто отходил назад по песчаному берегу и на берег вытащил красавца судака явно более 1 кг. Да уж, для трофеев я ещё не восстановился. Небольшой экземпляр, даже по меркам будущего, дался не просто.

Кузьмич взял поплавочные удилища, Ивану оборудовали спиннинг, а Михалыч планировал попробовать “хлыст”. Подумав я решил присоединиться к Феде.

Мой рассказ, о фидерной рыбалке, понравился Ржавому. Именно у него на заднем дворе мы плавили свинец для кормушек. Полученные образцы весили по 200 грамм и имели по 2 крючка. Получилось очень достойно. Когда я подошёл, Ржавый закидывал первую кормушку. Моя помощь ускорила процесс и через несколько минут все 6 снастей были установлены. Я ещё удивлялся находчивости напарника, повесившего на кончик удилища широкие листья ольхи, когда сработал второй номер.

Через пару часов, за завтраком, делились первыми впечатлениями. Хотя Кузьмич ловил на обычную удочку и перемёт, ему было чем похвастаться. А то? Самый большой трофей добыл именно он. Поймав дюжину небольших плотвичек, он установил “резинку” с десятком крючков. Шутка про толщину лески и его “либидо”, как выяснилось была зряшной. Не прошло и часа, как Кузьмич приволок метровую щуку. Михалыч, сравнив с 8 литровой канистрой, объявил 10 кг. Такие гиганты не водились в Оке, с начала нулевых. Голову аккуратно отрезали и отдали мне. Буду сушить, хоть поймана не мной, сувенир отличный. В поместье Волковых повешу.

– Щука это что? Вот прошлой осенью осетра вытянули двухпудового. – рассказывал Кузьмич. – Правда дело ниже было. Под Каширой.

– Ой хватит заливать, откуда у нас осётр? Ты ещё белугу с севрюгой вспомни. Стерляди полно, даже на червя можно поймать, а осетра давно нет. – ответил я ковыряясь с распорками для челюсти чучела.