Вот и сегодня, вроде заснул засветло, но эти албастовы сны, на дали отдохнуть. Понимая, что больше не усну, привычно бегал вокруг деревенских прудов, стараясь никому на глаза не попадаться. Особенно сестре, на своем излюбленном месте.

А приметы тем временем начали сбываться, выходя из нави, проблемами в явь. И где в словах бабки правь? Остаётся гадать. Началось всё с гвоздя, пахнущего ржавчиной и болью, лежащего на моем пути. Я чудом увернулся в последний момент. Уверен, помощи бабки не было. Потому как, неловко споткнувшись я слетел на обочину, где рассёк лоб и ладонь. Позже облился кипятком, пахнущим углями и гноем, но обошлось, осталось небольшое покраснение. Может потому, что зачем то потянулся, когда сломалась ручка чайника. Думаю правильно сделал, что отпросился сегодня. На ферме остро почувствовал запах смерти. Даже, бабка заворочалась, где-то глубоко внутри, что явственно намекало на очередную выволочку. Сегодня буду дома, там пахнет покоем и… И злобой. И жаждой смерти. Что за албаста? Нет этот запах идет ветром с поля. От них. Точнее от одного.

Мы подходили к деревне, а я не мог придумать причину чтобы отделиться от этой толпы. Даже являясь самым коротконогим из присутствующих мне казалось, что мы ползем. Вытянувшись длинной змеёй на узкой дороге, всем поневоле пришлось разбиться на группы по интересам, возрасту или полу. Порядок в колонне распределялся хаотично, но как то получилось, что я оказался там где меньше всего хотел, среди группы девчонок. Сначала меня это устраивало, не донимают и ладно. Они видимо услышав, крамольные в их обществе мысли, заинтересовались моей персоной. И разогреваясь, поочередно начали сыпать вопросы. Понимая что удовлетворить их любопытство, не стоит даже пытаться, я поспешил в голову колонны где вышагивал отец с Михалычем. На ходу соображая, как убежать и не обидеть коллектив.

Я почти достиг своей цели когда увидел “Ржавого”, он стоял на перекрестке и как заправский таможенник оценивал всех проходящих цепким взглядом. Мелькнула мысль, что он всех обнюхивает, так высоко он задрал свой конопатый нос. Галдящая толпа обтекала его, с частыми запинками, на тормошение зазевавшихся девчонок. Не меняя выражения лица и стойку, он короткими сухими фразами отвечал на приветствия. Пока мимо него не прошли, удивленный поведением отец и задумчивый неожиданно собранный Михалыч, не спускавший с Ржавого взгляда. Тот неожиданно очнулся, удивленно оглядел колонну и начал поворачивать голову. Теперь я был абсолютно уверен, не он провожал взглядом старших колонны, нос тянул в их сторону.

Михалыч сошел с дороги пропуская подростков, которые также кучками, поворачивали в необходимую им сторону. Кто-то поднимался в сторону восточной улицы, кто-то шёл прямо, мимо конюшни по западной, большинство, в основном младшие и девчонки поворачивали к реке. Нужно было спешить, а стать свидетелем разборки двух самцов, не поделивших самку, мне не улыбалось. Ваш объект дуэли, меня съест, если опоздаю.

– Пап, мне в больницу нужно. Я надеюсь ты вечером придешь? – подошёл я к отцу. Он в отличии от меня, проявлял любопытство и ожидал представления. – Па, не переживай, они не из-за Машки. Ты скажи вечером будешь?

– Что? А, ну да. Нет, чего мне там делать?

– Там песня будет про тебя, приходи ладно? – судя по его сморщенному лицу, лучшей фразы, чтобы отвратить от концерта, не придумать. – Не про тебя конкретно. – усмехнулся я невинно, но вышло не естественно. – Про коня песня, про свободу и любовь, про нас всех и нашу землю. – на последнюю фразу повернулись все трое.

– Ладно приду. – ответил отец, хлопнул меня по плечу трехпалой дланью и побрел к конюшне, почёсывая затылок здоровой пятерней левой руки.

– Пойдём ко мне, всё расскажешь. – сказал Ржавый в пустоту и зашагал к своему дому. Михалыч улыбнулся мне одобрительно и пошагал следом. – Василь Кузьмич с вами был? Что с ним? Во что вы вляпались, от тебя мертвечиной нес… поз… – Я решительно ничего не понимал, кроме одного, разборок из-за девок, не предвидится.

Пробегая мимо конюшни заметил зарастающую травой технику и остановился как вкопанный. Нахрена они поле окашивали, если есть конные косилки? Я сам на такой работал и сломаться безвозвратно, там совершенно нечему. Всё чинится на коленке, при помощи молотка и крепкого слова.

– О, явление христа народу. – улыбнулась мне Зина – Проходи в дом, я сейчас утятам задам и подойду. Нет, давай в дом.

Странно, вроде на брудершафт не пили, а изменения в отношении разительные. Или хватку жёсткую чувствует? Хотя, что я себе льстить пытаюсь. Сразу видно, задумала пакость. Наверно конспекты попросит переписать или организовать курсы повышения квалификации. Опять отгоняю очевидную мысль.

Она что-то знает или догадывается. Глаза. Мать догадалась и смотрела испугано. Зина с предвкушением, но не как на долгожданный подарок, который остаётся вскрыть. Нет, тут другое. Да, так смотрят, когда знают ответ, но остаётся записать и проверить результат задачи. Хотя и сомнения там мелькнули. То есть, она сделала некий вывод и будет искать подтверждение. И что мне делать? С целями я определился, а нужна ли мне для достижения Зина? Пожалуй да, но она не сможет убить, даже убийцу. Хотя? Пойдем от обратного, что нужно ей? Подтверждение своих догадок, новые знания или известность? Ладно, будем действовать по обстановке, но начнем с проверенных “мама и ребенок”. Пусть расскажет свои выводы и предположения. Что тут у нас?

Сени, за ними длинный проходной коридор, заканчивается дверью, вероятно на задний двор или уборную, вряд ли чулан. Кухня с окном в сени и спальная комната. Без окон? Кому то оторвали руки, после строительства или коридор пробивали через две стены, при разделении избы, на жилую и рабочую зоны? Чистота аж глаза болят, и явный пунктик перфекционизма, значит в приёмной не показалось. О вот и хозяйка.

– Чай будешь? Или может ты голодный? У меня пироги есть. – она от кого этого набралась? Ну детский сад, же. Накорми, помой, спать уложи, а потом уже ешь. Подыграем, мне не сложно.

– Да, так голоден, что переночевать негде и от чая, не откажусь. – а если “травки” подмешает? Ладно, видно будет.

– Как день прошёл? Чем занимался?

– День прошёл замечательно, рыбу ловили с Кузьмичём. В догонялки с Михалычем играли.

Зина удивленно приподняла брови, но возиться на плите не перестала.

– Скажи, кто тебя учил кости вправлять и лечебной физкультуре?

– Многие. От каждого понемногу взял. Ты же не ответишь одним словом, кто тебя медицине учил?

– Почему же? Я всех учителей помню и как они радовались, что я экстерном сдала экзамены и когда поступила в институт.

– А почему институт физической культуры?

– Нет, я училась в первом московском ордена Ленина медицинском институте и сейчас там на втором курсе, а в физкультурном я на курсах была. Я же рассказывала.

– Ну да, а здесь практику проходишь?

– Не совсем, я академический отпуск взяла. Нужно было, только первый курс хорошо сдать. Я сдала на отлично.

– Не понимаю, ты беременна что ли? – на мой вопрос Зина рассмеялась, но как то печально, а потом ответила.

– Нет, не интересно стало и тяжело с сокурсниками общаться. Мне 17, им от 22, многие после войны на повышение и переподготовку пришли. Сложности с коллективом.

– Извини конечно, но ты не выглядишь на 18.

– Я уже 4 года на втором курсе. – улыбнулась она. – Ну а ты где учился и сколько?

– Мне не хочется тебе врать. Ты уверена, что хочешь услышать ответ? – она вздрогнула, разливая чай, в две одинаковые большие кружки. – А если я скажу тебе правду, мне придётся тебя убить. – она медленно подняла взгляд и наклонила голову к плечу. Шутка похоже, не зашла. Я сразу понял, что убийца тут есть и это не я.