Став напротив двери собственного кабинета, Шикама не торопился войти. Прежде, чем зайти и увидеть оставленного им там Микаэля, он задумался. Но когда все же решился и толкнул дверь, застал пустующую комнату.

– Ушел, значит? – усмехнулся Шикама, войдя и притворив за собой дверь. Миновав кушетку, где еще несколько минут назад пребывал человек, он подошел к окну.

– Пожалуй, так даже лучше… Пусть я и хотел предостеречь тебя, но полагаю ты не хуже меня понимаешь, что нужно быть осторожнее и не попадаться на глаза тем, кто в итоге может навредить тебе…

– Можешь ты хотя бы сказать, что конкретно между вами случилось, за что тебя сюда определили, как бесплатную рабочую силу? Ты еще и словом не обмолвился.

– Ребят, я правда не в настроении это обсуждать, давайте потом, – Юичиро водрузил очередной ящик с землей для пересадки тепличных растений на стол. Утерев лоб, он последовал к выходу из теплицы за следующим ящиком мимо Шиньи, задавшего вопрос, и Синго, который пришел сюда во время большой перемены не для того, чтобы выяснить отдельные детали, а скорее для того, чтобы оказать видимую поддержку пострадавшему от несправедливости товарищу. И если намеренья Хиираги были чисты, как лед на реке, то Акутазава скорее пребывал здесь для личной выгоды. Поддерживая друга в трудный для него момент, он автоматически получал его доверие.

– Поменьше там болтовни! А вы шли бы отсюда подобру-поздорову! Если так беспокоитесь за товарища, лучше не отвлекайте его, а то вашими стараниями он до утра не управится, а если застукают за бездельничеством, еще что-нибудь покруче сообразят! – прикрикнул на них старшеклассник, приставленный для того, чтобы следить за приведением наказания для провинившегося в исполнение и за тем, чтобы ему никто не оказывал помощи, по совместительству также являющийся главным управляющим всеми здешними оранжереями.

– Он прав, лучше уходите. Если застанут вас тут, можете также схлопотать, – мрачно произнес Юичиро. – А о причине нашей драки трепаться нечего.

«Не говорить же Хиираги, что это все из-за его сестры, которая предпочла мне Мику»

– Скажи хоть, надолго тебя упекли? – помолчав, снова спросил Шинья.

– На пару дней, пока пересадка не окончится, – пожимая плечами, ответил Юичиро. – Честно, парни, идите. Не мешайте. Хотелось бы успеть до звонка.

Собственно, делать было больше нечего, кроме как последовать совету – удалиться. Двое одноклассников вышли из оранжерей и последовали по тропинке к школе.

Тяжело вздохнув, Амане вновь принялся за работу. Наказание оказалось вполне сносным для него и вполне приемлемым, особенно, если сравнивать его с самой крайней мерой – отчислением из школы, на которое он рассчитывал, учитывая свою провинность. Но по какому-то необъяснимому случаю, его не только не выгнали, но и наказание придумали небезбожное. Тут было два варианта: либо до Батори так и не дошла реальная информация об утреннем инциденте, либо он по каким-то личным соображением решил сделать поблажку и ограничиться простеньким наказанием, которое скорее можно было назвать профилактической мерой. При этом запрет на тренировки в спорт-клубе так и не последовал, хотя в прошлый раз, это было первым лишением за несоблюдение правил. Что же в этот раз? Школьный идол решил проявить к нему великодушие? Но с чего бы это вдруг?

Над этой темой кто угодно другой мог бы еще долго ломать себе голову, но только не Юичиро и не сейчас. Вместо того, чтобы обдумывать мотивы поступков руководства, он предпочитал скрыто радоваться тому, что наказание не приняло крутой оборот и он легко отделался.

Куда как больше его воображение занимали видения вчерашнего ухода Шиндо и Хиираги из актового зала и то, как они провели остаток вечера. После состоявшейся разборки его пыл немного поутих, он не был уверен наверняка, но что-то подсказывало ему, что это попридержит Мику на какое-то время. А в лучшем случае отобьет у него желание снова пытаться заигрывать с девушкой.

Юу не знал, чего хотел добиться Мика, провоцируя его утром на драку, но если вспомнить, что он легко отделался, то Мика явно в проигрыше. Если в этот раз его целью было отчисление Амане из школы, то он потерпел полную неудачу. Юу по-прежнему здесь и никто его отчислять пока не собирается, уж не понятно каким чудом. Но скорее всего этим чудом он был обязан заместителю председателя школьного студсовета, который хоть и грозил ему расправой, но все же промолчал. Или же это была инициатива самого Батори, впрочем, сейчас не суть, кто вступился за Амане.

Главное, что теперь, видя, что Юичиро остается безнаказанным даже после такого проступка, Мика может поостеречься снова нарываться на открытое столкновение, которое ему совершенно не на руку, беря во внимание его дрянную физическую подготовку. Видимо и сам Микаэль это понимал, поскольку вел себя довольно тихо. Разумеется, никто из окружающих не заметил его подавленности, выглядел он как всегда самоуверенно, но Юу углядел это мрачное напряжение в его дерзком взгляде.

Как только Мика вошел, по классу пронеслась волна перешептываний. Каждый гадал, связанны ли его опоздание и следы на лице с теми же событиями, отпечатки которых наблюдались и у самого Амане. Когда они возникли и, главное, по какой причине. И лишь малая часть из всего класса точно знала ответ на вопрос, волновавший большинство. Синго и парни, участвовавшие в спектакле, отлично понимали, чем вызваны сегодняшние синяки и ссадины на лицах враждующих одноклассников, но выказывать свои мысли вслух не торопились.

Однако пусть большинство не знало причины, но сомнений в том, что оба парня получили свои боевые отметины друг от друга, не было, а посему вскорости по классу пронесся еще один гул, выказывающий скорее некое уважение к конфликтующим лагерям, сцепившимся в честном поединке на задворках школы и оставивших друг на друге практически равные следы.

– Черт бы тебя побрал! – раздосадовано прошипел Микаэль, вскакивая с дивана, на который уселся Кота. Все бы ничего, если бы этот грязный кретин не начал нашептывать ему всякую чушь и распускать руки, якобы Шиндо совсем лишился чувствительности и не заметит их на своем теле, а такое бесцеремонное обращение просто выводило из себя. Лучше было пойти во двор, чем сидеть в этой комнате и выслушивать чужой бред.

Когда разъяренный юноша слетел с места, Нагашима только усмехнулся.

– Как ты? Сильно болит? – осведомился Леонард, когда взволнованный Микаэль остановился рядом.

– Никак беспокоишься обо мне? – фыркнул Мика.

– А разве удивительно? – добродушно отозвался тот. Ничего не ответив, Мика только опустил взгляд к полу. Было кое – что, чего он в этой ситуации с Юу понять не мог, сколько не старался. И чувство того, что где-то он допустил ошибку, не оставляло в покое.

– Не злись ты, я тебе наоборот уважение хотел свое выказать, – с кривой ухмылкой, проговорил Нагашима, разваливаясь на диване. Наир, стоявший в углу, также как Коэн и Шиндо, покосился в его сторону.

– Идеально раскрашенный фэйс нашего общего знакомого твоих ведь рук дело? Не удивляйся ты так, – добавил он, видя, что Мика нахмурил брови. – Об этом на каждой перемене все по углам шепчутся. Теперь важно, чтобы это до нашего многоуважаемого председателя не дошло, а то влетит тебе также, как и Амане. Будете вместе червяков по цветочным кадкам на переменах гонять.

– Это ты таким оригинальным образом ему свое почтение выказываешь, а, Кота? – хмыкнул Томоказу.

– А что если и так. Если вступил в неравный бой и добился каких-никаких результатов, так получи, что причитается по праву.

– В неравный бой? – присвистнул Шиндо. – Что ты этим хочешь сказать?! Унизить меня решил?! Якобы, я ему не сделаю ничего!

– Что ж ты так с полоборота заводишься? – Нагашиму явно веселило его состояние. – Я не это имел в виду.

– А вот, что я тебе скажу, – гордо подняв голову, с вызовом проговорил Мика, глядя на спортсмена. – Плевать я хотел на ваше и чье-либо другое почтение. – С этими словами он покинул комнату, громко хлопнув дверью.