Эндзай стоит в дверях и с ухмылкой смотрит на брата. Шиндо мрачный и серьезный, вытаскивает из сумки книги и тетради на стол. На его лице сверкают новые ссадины, полученные от одноклассника, борьба с которым ведется еще с детского сада. Амане Юичиро – надоедливый, глупый, вспыльчивый остолоп, но у Мики, которого ничего ни с кем никогда не связывало, этот бешенный кретин занимает какое-то особое положение в душе. Юу единственный назойливый тип, который не оставляет его в покое, и даже когда Мика гонит его от себя, остается где-то поблизости. Это не любовь, не привязанность, это то, что держит тебя с этим миром не позволяя сойти с ума.

– Мика, – сводный брат подходит и грубо касаясь пальцами побитого лица, разворачивает его к себе, пристально рассматривая. – Он тебя чё, опять отделал, или кто другой пристроился? – ухмыляется он.

Микаэль отводит глаза в сторону и сдавленно произносит:

– Он. Никого нового не было.

– Разберись уже с ним наконец, – презрительно фыркает Эндзай никчемности младшего. И пускай он говорит эти слова, но на самом деле то, что у Мики есть тот, кто периодически избивает его, выгодно самому парню. Ведь когда Микаэль приходит домой побитый одноклассником, никто не вдается в подробные расспросы о том, какой синяк и когда получен, а главное – кем нанесен. Это и без того всем понятно. Благодаря этим удачным обстоятельствам он уже много лет удачно скрывает следы собственных издевательств над младшим братом.

Но потом его губы расплываются в гадкой ухмылке. Рука опускается между ног мальчика и сминает член.

– Разве это не только моя привилегия, оставлять на тебе метки, а?

– Нгха, – выдыхает Микаэль, содрогаясь всем телом, прикрывая глаза, видя перед собой только мерзкое похотливое лицо Эндзая, и тогда злость мгновенно обуревает его.

– Не твое дело, ясно?! – огрызается он, резко отстраняясь от брата.

– Ах ты дрянь, как ты смеешь со мной так разговаривать! – со всей силы ударяя Мику по лицу, гневается старшеклассник. Нанесенная Юу ссадина на губе снова начинает кровоточить от нового удара, но Мика не теряет духа. Ехидная улыбка озаряет его лицо, в синих глазах вспыхивает игривый блеск.

– Если ты и с Каори также по-свински себя вел, как со мной, неудивительно, что она ушла от тебя.

На мгновенье по лицу Эндзая скользнуло удивление такой осведомленности младшего о его личных делах, но потом, будучи высмеянным и поддернутым этим сопляком, он уже не мог сдержать гнева. Неутоленные желания, унизительное заявление налили кровью его глаза, и он бросился на брата, изрыгая проклятья. Однако верткий, хрупкий Шиндо извернулся от грузной туши своего брата и выскочил из комнаты. Эндзай ринулся следом, готовый растерзать его на мелкие куски.

Сбежав по лестнице вниз, Мика бросился к входной двери. Страх прошелся мощным разрядом по телу, когда ручка отказалась поддаться. Дверь оказалась заперта.

– Не надейся, не сбежишь, – сбивчиво дыша и грязно усмехаясь проговорил Эндзай, стоя посреди пролета. – Я тебя знаю и предпринял меры. А теперь немедленно поднимайся обратно.

– Нет! – в отчаянье крикнул Мика и помчался в сторону кухни, где было распахнуто окно.

– Э! Куда! – почуяв опасность, что мальчишка сбежит, Эндзай бросился ему наперерез. Ухватив Микаэля за тонкое запястье, он рванул его на себя.

Испуганный вскрик и новый хлесткий удар по лицу.

– Нет! Нет! Отпусти, отпусти меня! Я не хочу! – вырывая руку, со слезами и страхом в глазах смотрит на него Шиндо, уже чувствуя еще одну свою погибель.

Еще удар, еще и еще. Стаскивая рубашку, оголяя белоснежное хрупкое тело вырывающегося брата, Эндзай валит его на пол, заламывая за спиной руки.

– Заткнись, не смей орать! Убью! – шипит он на ухо, брыкающемуся мальчику.

– Нет, нет, пожалуйста, пощади, – обреченность, неизбежность уже сковывают тело, заставляя его повиноваться, но протест не угасает в душе. Отчаянная мольба звучит в срывающемся, тихом голосе. Но этот голос не слышат.

Одежда полностью снята.

Еще одну попытку вырваться, пресекает мощный удар, доводя до полубессознательного состояния разум.

– Спасите… кто-нибудь… – шепчут в пустоту дрожащие, бледные губы. Сдавленные руки, сжимаются в кулаки, губа прикусывается, чтобы удержать всю ту боль, что рвется наружу, пока разрывают на части его тело, врываясь в него раз за разом.

Но никто ни разу не пришел на этот зов, не откликнулся, не протянул руку, чтобы спасти от того ужаса, что мальчик стал испытывать не так много времени назад.

Когда животная похоть была утолена, тяжело дышащая туша неуклюже сползла с усыпанного новыми следами насилия изящного тела.

– Почему ты делаешь это со мной? – лежа на полу, безжизненно глядя в потолок, тихо спрашивает Микаэль. Сидя рядом, натягивая футболку и сопя, Эндзай молчит. После соития он совсем не желает думать и уж тем более отвечать на глупые вопросы брата.

– Это же неправильно, так не должно быть.

– Много чего не должно быть, но так есть. Почему ты должен становиться исключением, когда со всеми происходит что-то дерьмовое, м? – не оборачиваясь, говорит Эндзай. – Родители будут поздно и я пригласил к нам моих друзей.

От этих слов Мика содрогается похлеще, чем, когда понимает, что дверь заперта и спасенья ему нет.

– Ты знаешь, что это значит, – криво усмехается Эндзай, бросая короткий взгляд на распростершегося на полу Микаэля, в чьих глазах вспыхивает жуткий страх. – Вот-вот. Поэтому иди наверх, можешь пока поесть, а мы потом к тебе зайдем.

Старшеклассник тяжело поднимается с пола и уходит, но прежде, чем покинуть комнату, говорит:

– И только попробуй сбежать, найдем… – он сжимает кулак. – Ну ты сам понимаешь…

Да, Мика понимает. Прекрасно понимает. Он уже привык к тому, что не только его брат забавляется с ним, но и его лучшие друзья. Если к такому вообще можно привыкнуть. Благо вечера, когда его брат приглашает к себе друзей, бывают в их доме нечасто, иначе Мика бы уже просто умер, но и этих редких визитов хватает, чтобы впасть в безумство.

Мерзкий смех друзей, их домогательства. Когда все уже наиграются с его телом, кого-то посещает мысль сфотографировать измученного, находящегося почти без сознания Мику, а иногда это делают в процессе. Почему-то им доставляет особое удовольствие потом разглядывать эти фото и грязно комментировать.

Вспышки слепят Шиндо, смех оглушает, а конвульсивные движения внутри выжигают пламенем и тело, и душу, а после всё сваливается на Микину драку в школе. Так никто не догадывается о том, что творится в доме Шиндо на самом деле. Даже мать не ведает, кого она воспитала.

Что касается Микаэля, то обойтись с тем же Амане по-хорошему, не позволить причинять себе боль и наносить новые увечья, которыми потом обязательно воспользуется старший брат, мальчик тоже не может. Ведь отыгрываясь на Юу, он словно мстит своему брату, которому не в силах дать отпор, от которого он зависим, потому что он старше и сильнее и от него нет спасенья.

Познавший ненормальную любовь своего старшего брата, в один день решившего, что Мика должен быть его, мальчик потерял еще одну часть своей изорванной в клочья души…

Еще немного и школа закончится. Скорее всего, я больше не увижу никого из них. В новой школе будут другие дети…

Возвращение домой проходит как всегда в одиночестве. Жаркий день, пыльный асфальт, шуршащая от ветра зелень и равнодушные облака, проплывающие в бескрайней синеве. Немного грустно в такой компании, но Шиндо сам избрал такой путь. Для него одноклассники – наивные глупцы, которым не место рядом с ним. Не место с теми, кто не знает ничего о жизни и ее тяготах, не понимает, каково быть растоптанным и униженным. Они ничего не знают о том, какой страшной бывает эта жизнь и даже если попытаться им рассказать, они все равно ничего не поймут, так что не стоит и начинать.