– Эй, Инуяши, отстань от него! – одергивает его кто-то из парней.

– Да ладно, я же просто шучу, – усмехается парень, оборачиваясь к друзьям. – Ты же не обиделся? – он слегка подталкивает Микаэля.

«Черт, скорее бы уже все это закончилось», мысленно стонет Шиндо, покидая аудиторию наряду с парнями художественного клуба. Это его единственное спасения от Синго и его ребят, но оно дается Мике не так легко, как могло было бы быть. С одной стороны, он ждет этой свободы, но с другой и опасается, ибо как только он станет этим парням не нужен, Синго тотчас расправиться с ним, когда поймет, что защиты у Мики больше нет.

Но как же все это омерзительно. Эти улыбочки, подкаты, поглаживания…

Сборище извращенцев.

Тяжелый вздох. Он закрывает ладонью лицо, ужасно мутит, голова идет кругом. Какой тяжелый день, он так измотан. И вдруг ему на плечо ложится чужая рука.

– Эй, малыш, – Мика тотчас открывает глаза и глядит на приобнявшего его Инуяши, – что-то ты выглядишь уставшим. Не хочешь пропустить со мной стаканчик бренди, тут неподалеку? Я угощаю.

– Мне некогда, – холодно отвечает Шиндо, собираясь с силами.

– Да, ладно тебе, пойдем, будет весело. Я тебя потом домой отвезу, а хочешь сразу отвезу тебя домой? Но я бы предпочел сначала угостить тебя, как ты на это смотришь? – видимо Инуяши взял за цель уболтать его сегодня на совместный поход, который ограничится путем до его машины. По крайней мере, так Мика посчитал, когда услышал, как характеризовали этого ловеласа друзья по клубу.

– Я сказал, нет! Не хочу, неужели не доходит?! – сбрасывая с себя руку, ощетинился Мика со злостью, мгновенно загоревшейся в глазах.

Товарищи по секции смеются над Инуяши, потерпевшем отказ. Не собираясь далее слушать их речи и напрашиваться на новые подкаты и приглашения, Микаэль идет прочь от компании, столпившейся у класса, но уже начинающей расходиться.

Примерно в то же время, когда Мика отделяется от учеников старших классов, из-за угла выходит Юичиро в компании Юдзуру Учиды, собираясь вместе отправиться домой и поговорить. Замечая Шиндо в компании старшеклассников, с которыми тот провел весь последний урок, Юу не в силах скрыть своего презрения, не сумел спокойно пройти мимо.

– Чё, шалава, наигралась? – с грязной насмешкой в голосе, обратился к нему Юичиро. Мика резко остановился, точно его ноги внезапно увязли в болоте, с недоумением воззрившись на человека, с чьих уст сорвались эти грязные слова.

– Хах, а я подумать такого не мог. Всё бил тебя, да бил, – пользуясь внезапно накатившей на него смелостью, Юу толкнул Микаэля к стене и, приблизившись, зашептал почти томно, – а с тобой все это время нужно было иначе. Ну? – он стал перебирать в пальцах прядку Микиных волос у лица. – Сколько ты принимаешь за раз, я еще сумею занять очередь или меня, как старого друга, ты без очереди обслужишь?

От такого поведения, унижающего его достоинство, Микаэль пришел в бешенство. Никому и никогда он не позволял вести себя с собой так нагло и развязно, а уж чтобы обвинять его в таком и вызывающе говорить ему в лицо такие вещи… Нет, этого он стерпеть уже не мог.

– Ублюдок! – Мика затрясся от негодования. Инстинктивно рука взмыла вверх и нанесла внушительный удар, от которого Юу мигом отпрянул.

– Да как ты смеешь, подонок?! – закричал Шиндо, готовый испепелить обидчика одним только взглядом и если бы он это мог, от Юу уже осталась бы кучка пепла. – Как у тебя только язык поворачивается?! Кем ты себя возомнил, урод?!

– Эй, Мика, ты чего там? У тебя всё хорошо? – наблюдавшие эту сцену парни из художественного клуба, заподозрив неладное, решили справиться о делах своей капризной модели.

– Заткнитесь! – негодуя так, что здравое мышление уже покинуло голову, крикнул им Микаэль. – Ненавижу вас всех! – И бросив последний испепеляющий взгляд на Амане, умчался прочь.

– Интересно, эти педики все такие нервные? – потирая щеку, хмыкнул Юичиро, глядя туда, где скрылся Шиндо, а затем, покосившись на Учиду. Посмеиваясь над реакцией блондина, он лишь пожал плечами.

Утро следующего дня неминуемо наступает для всех, но каждый встречает его по-своему. Кто-то ждет его с радостью и улыбкой, кто-то так и не смог уснуть, ибо в жизни происходит такой бедлам, что становится банально не до сна; кого-то пробуждают нежные объятия любимого человека или того, кто пытается казаться любимым; кого-то убивают муки совести, мешая сомкнуть глаза хоть на минуту; кто-то, пожираемый гневом и болью, мечтая поквитаться с давним врагом, едва дожидается утра, ну а кто-то, открывая глаза, с мученическим стоном встречает новый день.

После безумного дня и не менее безумного вечера, испорченного раздумьями, выжигающими нутро необъяснимыми чувствами и порывами, Юичиро с трудом открывает глаза. Он ощущает себя измотанным и слабым. Груз вчерашнего нестерпимо давит, кажется, не только на душу, но и на все тело. Страсть как не хочется вставать, идти, опять сталкиваться со всем этим безумством напрямую. Зарыться и не высовываться, пока душа не обретет привычный покой – вот тайное желание разума. Такое сладкое и манящее, что хочется отдаться ему и наплевать на всё доводы против. Только этих доводов так много, что они буквально толкают в спину, вышвыривая из теплой постели. В первую очередь, основным двигателем является нежелание показаться слабым перед самим собой. Узнать нечто подобное и остаться дома – непозволительная роскошь. Такое поведение может позволить себе кто угодно другой, но не Юу и не сегодня. Потому как сегодня назначена тренировка их секции, и причем Глен договорился с преподавателем физкультуры, что вместо обычного занятия они могут провести урок на стадионе. Возможность не частая, сопутствующая своевременному уходу из школы после занятий. Так что с постели его гонят различные эмоции, не только две приведенные выше.

За завтраком он ведет себя скромно. Почти не разговаривает, ест вяло, без аппетита. Мать хоть и спешит на работу и озабочена своими проблемами, однако не заметить угрюмости сына она не в силах. Тем более вчера она не позднее обычного вернулась домой, но сын не вышел встретить ее, как делал это всегда. Он вообще не показывался весь вечер в доме. Точнее, Юу вышел из спальни только один раз и то вихрем пролетел в ванную, так что Эрика не успела, как ничего сказать, так ничего и сделать. Она лишь заметила ярость на лице сына, причину которой понять не смогла. А так, Юичиро просидел в своей комнате до глубокой ночи.

Эрика пробовала постучаться, выяснить, но ответом ей служили обрывистые, резкие фразы, из которых она уяснила, что Юу разговаривать не желает. А навязывать ему свое общество силой было бы неправильным в такой ситуации, она бы только больше разозлила его. Могло бы дойти и до крупной ссоры. Временами из комнаты сына слышался грохот, будто что-то падает или что-то швыряют о стену. Женщина каждый раз вздрагивала, но тут же ответом звучал раздраженный крик Юичиро из спальни, на подобие – «Ничего! Все хорошо! Тут просто упало!», и все вновь стихало на какое-то время. Проведенная ночь оказалась очень неспокойной, нервной, буйной.

Теперь, завтракая вместе с ним, женщина по выражению лица видела, что вчерашнее волнение так и не покинуло сердце ее чада. Его по-прежнему что-то гложет. Он измотан, если и спал, так совсем немного. Но что же это может быть? В принципе у нее появляется догадка. Ее сыну уже пятнадцать лет, он вырос, вполне допустим вариант увлеченности противоположным полом, однако объяснить его гнев немного сложнее, если только в его отношениях не присутствует серьезная преграда. И как только она собирается осторожно расспросить сына, он встает из-за стола и, говоря что-то неразборчивое, но напоминающее благодарность и заявление, что ему уже пора, покидает кухню так ничего толком и не съев.

Самим же Юичиро в этот момент движет не предчувствие грядущих аккуратных расспросов матери, взволнованной его состоянием, он элементарно хочет поскорее прийти туда, где все началось, и чтобы все точки окончательно стали по местам. Он знает, на что рассчитывать, чего ожидать, но взглянуть еще раз на человека, так исказившего его представление о жизни в тот день, просто необходимо. Он хочет еще раз понять, что же все-таки испытывает, что именно заставляет все нутро пылать и трепыхаться в предсмертных конвульсиях.