Едкий смешок и колкий взгляд синих глаз, вызвали бурю эмоций в душе Юичиро.

– Так это все-таки ты?!

– Что я?

Шиндо точно потешался над ним и его взвинченным состоянием.

– Ты наплел этим гориллам про то, что я якобы смеялся над ними? – дрожа от негодования, выкрикнул Юу в улыбающееся лицо Микаэля.

– О, какие слова! Разве ребята не отучили тебя раз и навсегда бездумно чесать языком? – насмешливо отозвался Мика.

– Сволочь, зачем ты это сделал?! За что?!

Но Мика только улыбался, не желая пояснять более детально причины своего поступка.

– Я… я… ведь я к тебе по-хорошему, а ты! Ты! – Юу задыхался от негодования, настолько сильно в нем буйствовало обида и злость на Шиндо. – Ты ведешь себя, как последняя мразь!

– Я пытался до тебя донести, Юу, – Мика внезапно стал таким же серьезным, как и в прошлый раз. – Мы не друзья.

– И ты сделал это только для того, чтобы показать мне это? – Юу был поражен масштабами действий, в которые могли бы быть вовлечены и его друзья, продлись беседа немного дольше.

– А ты быстро схватываешь, – улыбнулся Шиндо.

– Блять, ведь я думал, я надеялся, что можно, что ты не… Но ты… из-за тебя… – Юу воззрился на Микаэля именно тем пылающим взором, к какому Мика был привычен – взгляд полный ненависти и жажды мести.

– О, наконец-то ты перестал разыгрывать из себя святую добродетель, выглядело это довольно смешно, – издевкам Шиндо не было конца, Юу понимал теперь всю глупость своих прежним намерений. Чтобы там не происходило с Микой в прошлом, а он – самая настоящая сволочь, оправдания поступкам которой нет и быть не может.

– С этих пор, остерегайся, – устремил на Мику гневный и холодный взгляд из-под бровей Юичиро. – Ты сполна ответишь мне за то, что из-за тебя чуть не пострадали мои друзья. Теперь меня ничего не будет останавливать.

С этими словами, он развернулся и двинулся туда, откуда пришел.

– Вот он настоящий ты, Юу, – опершись о стеклянные стены одной из оранжерей, усмехнулся Мика, провожая его взглядом. – Вот твоя сущность, Юу, и вот твое истинное отношение ко мне. К чему тут лукавить?

Когда темноволосый юноша скрылся из виду, Шиндо возвел глаза к небу. Безоблачное, синее и такое недосягаемое обычному человеку, не имеющему крыльев и возможности свободно парить в нем. Так манит к себе, но только птицам позволено безнаказанно, свободно летать в небесной синеве.

– Друзья… – одними губами прошептал он, после чего они задрожали, и Мика быстро прикусил их, чувствуя, как от этого слова в нем разливается какое-то жгучее чувство, и возрастает еще большая неприязнь к Амане.

« – Друзья…»

Мика презрительно фыркнул, когда мысленно повторил про себя это бесполезное слово и опустил тяжелый взгляд на землю. Он по-прежнему был один возле оранжереи. Ветер доносил до слуха смех и обрывки слов учеников, собирающихся в основном на заднем дворе школы неподалеку от входа. Шиндо не стремился к этому обществу, предпочитая ему спокойное уединение. Юичиро ушел некоторое время назад, а парня по-прежнему терзали его слова, касающиеся друзей.

Юу был так обеспокоен не столько тем, что Мика науськал на него громилу, сколько опасением, что из-за его действий пострадают его товарищи. Осознание этой вещи впивалось острым шипом в воспаленный разум, нежелающий смириться с этим фактом. Почему, почему он беспокоится за них так сильно? Кто они ему такие, чтобы бороться за них? Неужели он и впрямь считает этих людей своими друзьями?

Все они. Все здесь лицемеры. Говорят одно, а на деле поступают совсем иначе – подло и низко, и никто из них ни разу не дал Мике усомниться в том, что он сделал поспешные выводы. Все здесь одинаковые, и как Юу не видит этого? Даже Шинья с Гленом и те ничего не сто́ят.

Впрочем, что удивляться поступкам Юичиро? В этой среде он, должно быть, чувствует себя комфортно, ведь и сам далеко от них не отъехал. Такой же лицемер, как и все остальные. И все эти его якобы добрые побуждения только оскорбляют чувства Микаэля, которому хорошо известно, что на самом деле испытывает к нему Амане, а именно – ненависть. Такой слабый предлог, как то, что у Мики тоже не было полноценной семьи, не свернет Юу со своего старого пути, по крайней мере, не так быстро и резко. Он просто что-то задумал в тот день, когда ему об этом донесли и придумал какой-то план, чтобы подобраться к Мике, прикинувшись другом, а потом нанести удар, когда тот будет ожидать его меньше всего.

Нет. Мика не так глуп и наивен, чтобы поверить в такую низкосортную ложь и подпустить его к себе близко. И то, что Юичиро прикидывался доброжелательным все это время, только воспламеняло злость в душе Шиндо, заставляя его презирать Амане еще больше. А даже если предположить, что Юичиро действительно испытал к нему сочувствие, то жалость от врага, причинившему ему столько бед и ни разу не раскаявшегося в этом, не нужна ему и подавно. Она противна ему равно в такой же степени, как все эти лирические заискиванья так называемых друзей, которые все до единого питают свои мерзкие, грязные мыслишки лишь одним стремлением – использовать.

«Никого из них нельзя допускать к своей душе, никого. В противном случае, ее просто растопчут. Не задумываясь. Без жалости и сострадания»

Эти слова Мика принимал как догму и только так воспринимал мир и то, как нужно себя вести, чтобы выжить в нем и остаться более-менее не тронутым.

Что же касается его поступка с Юу, он понимал, что выглядит он довольно неприглядно, однако это был единственный способ отвадить от себя человека, доверия к которому у него не было, невзирая на его внешнюю благосклонность. Он пробовал объяснять Юу по-хорошему, но он не желал слушать, а тем временем Синго и его дружки продолжали прессовать и с каждым днем их нападки принимали все более серьезный оборот, а Мика не желал сносить этого ради человека, подобного Амане. Разумеется, он мог просто поговорить с Юичиро на этот счет и объяснить ему ситуацию, но Шиндо решил перекрыть Юу все возможные лазейки к себе и показать, что он никогда не верил и не поверит его действиям и это была контрмера, прежде чем Амане успел воплотить свой план в жизнь.

Опять же, если с Юу начать говорить и объяснять ему всю ситуацию как полагается, без негативных оттенков, он может посчитать, что Мика вынужден не контактировать с ним из-за чужого воздействия и, если бы не это, Мика с распростертыми объятиями принял его. А этого юноша допустить не мог. Таким образом, он показал, что их контакт не возможен никоим образом, и дело даже не в том, что его заставляют отказаться от общения (о котором Амане, к слову, ничего не знает и не узнает никогда), а исключительно в его личном нежелании подпускать близко к себе Юу.

– А, вот, ты где прячешься.

Скрипучий голос, вырывает Микаэля из плена его мрачных рассуждений, заставляя возвратиться в не менее отвратительную реальность.

Он поднимает хмурый взгляд на Нагашиму, который стоит и смотрит на него с этой мерзкой ухмылочкой на губах. Темные глаза сверкают. В этом злом блеске отражена все та же единая эмоция, что сопровождает любой его контакт с Микой – восхищение, перемешанное с безумной похотью. Шиндо, не открывая рта, терпеливо ждет, что будет дальше, хотя интуиция настойчиво твердит, что надо уходить. Мысли этого кретина слишком очевидны, чтобы позволить ему приблизиться к себе еще ближе. Ведь тогда можно не успеть убраться. Но в то же время любопытство и чувство собственного достоинства, которое держит и не позволяет вот так вот просто оставить место столкновения, удерживают его на месте, позволяя спокойно взирать на спортсмена.

– Я уж думал, ты теперь до конца дня не покажешься на глаза. – Кота усмехнулся, – Должен сказать, ловкий ход, я сначала не понял.

– О чем ты? – изогнул бровь Микаэль.

– Только не делай такие удивленные глаза, – парень подошел к Шиндо и стал рядом. – Решил моими руками разделаться со своим врагом?