– Я имею в виду, вы выглядите как-то иначе. – Руби внимательно всмотрелась в нее. – Вы загорели! – воскликнула она, наконец-то сообразив, что именно изменилось.

– Ну, раз уж ты спросила, то я была в морском круизе.

– Что?

– Я совершала круиз по Карибскому морю.

Руби продолжала непонимающе смотреть на нее.

– Плавание на корабле.

– Я знаю, что такое круиз, – произнесла Руби, – я просто пытаюсь понять, как вы сумели в него попасть.

– Я выиграла его самым честным образом.

– Выиграли что?

– Круиз.

– Как?

– В конкурсе. Я его выиграла и взяла с собой в круиз кузину Эмили.

– Какой еще конкурс? – вопросила Руби.

– Ну, это очень любопытная вещь, – промолвила миссис Дигби. – Я не совсем помню, чтобы я на него записывалась, но, полагаю, я это сделала, и ты же знаешь, как люди говорят…

– Что? – опять спросила Руби. Миссис Дигби заговорщицки посмотрела на нее и прошептала:

– Не задавай слишком много вопросов, иначе они узнáют.

Руби возвела глаза к потолку.

– Вы хотите сказать, что они сделали огромную ошибку и присудили вам приз, который вы на самом деле не выигрывали?

– Не буду говорить, что это невозможно, – хмыкнула миссис Дигби.

Точка зрения миссис Дигби относительно умения не болтать лишнего была очень близка к спектровскому правилу 1: держи язык за зубами. У самой Руби тоже был небольшой сборник правил – числом ровно 80, если говорить точнее. Это была тетрадь малинового цвета, на обложке которой красными буквами было напечатано «Правила». Когда домоправительница продолжила собирать грязную посуду, Руби погрузилась в свои мысли и с удивлением обнаружила, что одна из этих мыслей была такой: «Я хочу, чтобы мои родители были дома». Руби всегда была самостоятельным ребенком и не нуждалась в постоянном присутствии людей, чтобы ощущать себя комфортно и безопасно. У нее было то, что миссис Дигби называла «внутренними ресурсами» – под этим она подразумевала твердое осознание своей личности. Но почему-то сегодня, сидя на верхней площадке стремянки, Руби ощутила насущную необходимость увидеть своих маму и папу. Без них дом казался не то чтобы тихим, а попросту… пустым.

– Кстати, – произнесла миссис Дигби. – Не хотела тебе этого говорить, но Арчи Лимон прорвался в твою комнату и погрыз часть твоих книг.

– Что? Вы шутите? – воскликнула Руби.

– Прежде чем ты поднимешь из-за этого шум, я должна сказать, что в этот момент за ним присматривала вовсе не я.

– А кто? – требовательно спросила Руби.

– Его мать, Элейн. Она была в гостях у твоей мамы, и никто из них не заметил, как он уполз прочь и взобрался вверх по лестнице.

– Как он ухитрился?

– Его перекармливают, если хочешь знать мое мнение, – заявила миссис Дигби. – Кто бы поверил, что такой крошечный человечек может произвести подобный хаос? Но не волнуйся, я все прибрала, вытерла слюну с твоих книг и поставила их обратно.

– Фу, гадость, – с отвращением бросила Руби.

– Не стану с тобой спорить. – Домоправительница повернулась, собираясь уходить. – Я рада, что ты вернулась, дитя.

– Спасибо, – отозвалась Руби. – Я ужасно по вам скучала, вы же знаете.

Девушка вернулась к своим раздумьям.

Перебирая разнообразные события, которые случились за девять месяцев, прошедших с марта, она начала понимать, как быстро бежит время – и, возможно, не только для «Спектра», но и для нее тоже.

Она начала настраиваться на нечто, управляемое не фактами и не логикой, – оно скорее напоминало предчувствия Клэнси Кру. Просто ощущение, что какие бы неприятности сейчас ни происходили, они направляются в ее сторону и могут вот-вот постучаться в ее дверь.

В три часа дня Руби услышала, как кто-то скребется в ее дверь.

– Баг, это ты?

Ответом ей было одно короткое «гав».

– Хорошо, увидимся у черного хода.

Она натянула ботинки, куртку и шапку, обмотала шею шарфом и вылезла в окно.

Баг терпеливо ждал на крыльце черного хода. Вместе они прошли по Сидрвуд-драйв, свернули на Амстер-стрит и дошли до кафе «Двойной пончик». Руби оставила хаски возле гардероба, и он сразу же устроился вздремнуть.

Зал был умеренно полон – не толпа, через которую не протолкнешься, но посетителей было много. Марла, хозяйка кафе, помахала Руби рукой, когда та вошла в дверь. Руби устроилась за стойкой, где уже сидел Клэнси: перед ним стояли две кружки с имбирным чаем и пара яблочных пончиков.

Руби расстегнула куртку, открыв надпись на футболке: «Счастлива быть здесь».

– Чего это ты понабрал чая? – спросила она.

– Моя сестра Эми болеет гриппом, моя сестра Лулу болеет гриппом, моя сестра Нэнси болеет гриппом, моя сестра Минни болеет гриппом, мой отец болеет гриппом.

– Черт побери, звучит кошмарно, – посочувствовала Руби.

– Друзилла сказала, что имбирь содержит много антиоксидантов и поэтому имбирный чай укрепляет иммунитет, отпугивает инфекции – вот я и пытаюсь не заразиться, – пояснил Клэнси.

– Но с какой радости мне пить имбирный чай? – поинтересовалась Руби. – Это же у вас в доме свирепствует грипп.

– Кто знает, на кого он обрушится следующим? Если ты заболеешь, то и мои шансы заболеть сильно повысятся, а я не хочу болеть. Рождество – мое любимое время года.

Руби отхлебнула глоток имбирного чая. Когда Клэнси был настроен так решительно, проще было уступить ему, чем пытаться оспорить его выводы.

– Кстати сказать, от тебя давно ничего не было слышно, – заметил Клэнси.

– Я же тебе писала, ты что, не получал мои открытки?

– Получал, – ответил Клэнси, потом поразмыслил несколько секунд. – А почему ты их печатала на машинке?

– Я не хотела, чтобы кто-то опознал мой почерк, – объяснила Руби.

– А почему ты подписывалась «тетушка Мейбл»? – спросил он.

– Я пыталась сохранить инкогнито.

– Знаешь, у моей мамы возникли кое-какие вопросы на этот счет.

– А зачем ей понадобилось читать адресованные тебе открытки? – не поняла Руби.

– Люди иногда читают открытки, адресованные другим, – сказал Клэнси. – Это же открытки, они не вложены в конверт, даже почтальон сможет прочитать их, если захочет – я имею в виду, если ему будет вообще нечего делать.

– Ну и что она хотела бы знать? – поинтересовалась Руби.

– Например, почему эта тетушка Мейбл, о существовании которой она даже не знала, рекомендует носить носки с подогревом? Я имею в виду – если ты собиралась писать зашифрованные письма, то почему не использовать обычный шифр?

– Потому что, если я напишу открытку шифром, она действительно будет выглядеть подозрительно. А так должно было показаться, что я просто пишу о самых обычных вещах.

– С каких это пор для тетушки, которая даже не существует, считается обычным советовать мне носить носки с подогревом?

– Ну ладно, ты прав, я слишком уж вжилась в образ, но, может быть, вернемся к тому, о чем мы говорили?

– А о чем мы говорили?

– Я выходила на связь с тобой.

– Но ты ничего мне не рассказывала, только писала, будто произошло нечто, но это слишком сложно объяснить в письменном виде.

– Ну, так оно и было.

– В таком случае почему ты не позвонила?

– Это было не так легко, – ответила Руби, откусывая пончик. – Там все постоянно было заперто.

– С каких это пор в Лагере Гениев поддерживаются такие меры безопасности?

– Если хочешь знать, на самом деле это смахивало скорее на исправительно-трудовой лагерь – всем, кого поймали за пределами их учебного здания или за другими занятиями, помимо заучивания математических формул, грозило исключение.

– Серьезно? – изумился Клэнси.

– Чертовски серьезно, – подтвердила Руби. – Я имею в виду, даже для того, чтобы позвонить по телефону-автомату, нужно было спрашивать разрешение – на нем действительно висел замóк.

– А когда это тебя останавливали такое дурацкие правила? – хмыкнул Клэнси. – Или замки́, если уж на то пошло… К тому же, мне кажется, ты бы не возражала, если бы тебя исключили и ты вернулась домой пораньше.