Lauren Child

Ruby Redfort. Blink and You Die

© Авдонина М., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Это случилось одним ясным апрельским днем, когда дитя, едва пяти недель от роду, крепко спало. Мир рухнул, и дитя открыло глаза, но вокруг была только тьма. Стены смыкались вокруг него, едва не соприкасаясь, а двери и окна исчезли. Дитя заплакало, но никто не пришел. Оно кричало и яростно сжимало кулачки, тщетно пытаясь толкать обломки, из которых была сложена его могила, но ничего не происходило. Крошечный разум начал паниковать, глаза закрылись, в сердце возникла боль.

Она одна, и никто никогда ее не найдет.

Девочка была оставлена на попечение домоправительницы, которая вышла, чтобы поставить печенье на крыльцо – охлаждаться. И в этот момент, без предупреждения, земля начала дрожать, дома затряслись, деревья заскрипели, а потом и затрещали. Некоторые из них – такие, как большой дуб на Амстер-Грин, – устояли, другие – такие, как огромный кедр в Западном Твинфорде, – рухнули.

Тротуары лопались, фонарные столбы опрокидывались. Дрожь земли утихла через несколько секунд, и Твинфорд-Сити остался в большинстве своем целым – несколько зданий нужно было теперь ремонтировать, но примечательно, что никто не погиб – ни одна живая душа. Горожане горевали по упавшим деревьям, однако благодарили судьбу и небеса за то, что все остались живы. Было лишь одно крупное происшествие: дом Фэрбенков на Сидрвуд-драйв оказался полностью разрушен. Исторический дом, стоявший на этом месте двести лет и созерцавший постоянно изменяющийся пейзаж Западного Твинфорда, превратился в груду обломков.

И из-под этих обломков домоправительница «теми самыми руками, которые даровал ей Господь», выкопала дитя. Эта женщина пережила в своей жизни куда большее, нежели обычное землетрясение, и никакая дрожь земли не заставила бы ее стоять столбом на месте, когда маленькая девочка была погребена под руинами – то ли мертвая, то ли живая.

К тому времени, как родители девочки вернулись к своему дому, ныне представлявшему хаотичное нагромождение дерева и кирпича, их дочь смирно, точно ягненок, лежала на коленях у домоправительницы и улыбалась им. Все вздохнули с облегчением: крошечная девочка была спасена, на ее прелестном личике не было даже царапины. Она совершенно не пострадала. Или, по крайней мере, так они думали. Однако в маленьком мозгу дитяти уже было посеяно крошечное зернышко страха – страха, который будет расти и расти, пока ее разум не окажется населен чудовищами.

Когда Руби Редфорт было тринадцать лет и девять месяцев, она обнаружила, что столкнулась с самой большой дилеммой в своей короткой жизни. На столе лежало яблоко, разрезанное пополам. В руке Руби держала крошечный листок бумаги.

На бумаге были напечатаны две маленькие буквы: маленькие буквы, которые подразумевали нечто столь огромное и ужасное, что на глаза девушки навернулись слезы.

Эти буквы говорили об убийстве и предательстве.

Граф своими словами посеял подозрение, задал страшный вопрос и внушил отравленную мысль о том, что безвременная смерть самого ценного агента «Спектра», Брэдли Бейкера, могла быть подстроена.

«Но вопрос в том, кто нажал на спуск?» – сказал он.

И это яблоко, посланник рока, содержало ответ.

Если Руби поверит в истинность этого ответа, то жизнь неожиданно станет во много раз опаснее. Она посмотрела на листок, на котором были начертаны инициалы женщины, принимавшей важные решения и держащей в своих руках множество жизней.

Глава «Спектра-8».

ЛБ.

Руби смотрела во тьму и гадала, кому она может верить.

«Не верь никому», – думала она.

Несколько лет спустя…

Руби Редфорт, угнездившись на стремянке, смотрела в высокое створчатое окно, занимавшее всю ширину стены. Окно было предназначено скорее для доступа света в комнату, чем для любования видом улицы внизу, однако сегодня Руби занимал именно вид. Она смотрела вниз, на паутину улиц и переулков, разглядывая разворачивающиеся перед ней картины повседневной жизни. Миссис Бисмен катила свою магазинную тележку по одному из узких проулков, тянущихся между рядами домов. В тележке сидели несколько котов и лежали банки, блюдца и груда разного хлама. Три или четыре кота были закутаны в старые шерстяные носки – вероятно, для того, чтобы не замерзли. На самой мисс Бисмен было надето несколько пальто, меховая шапка с ушами, лыжные перчатки и чрезвычайно длинный, поеденный молью шарф. Обычно миссис Бисмен носила пальто в любую погоду, но судя по тому, что сегодня она натянула их целую кучу, утро выдалось морозным. Старуха сейчас ковыляла мимо дома мистера Паркера, и его собака Бабблс зашлась лаем.

На коленях у Руби стояла тарелка с блинчиками: ее вторая трапеза за сегодня, хотя было только 6:47 утра. Весь ноябрь Руби не было дома, и домоправительница скучала по ней куда сильнее, чем готова была признаться. Едва Руби появилась на пороге, миссис Дигби замесила тесто и поставила на плиту сковородку. Пока она жарила блинчики, переворачивая их лопаткой, они с Руби беседовали. Их разговор был прерван срочным звонком от Эмили, кузины миссис Дигби, и Руби, зная, сколько времени чаще всего занимают эти звонки, утащила свой завтрак к себе в комнату.

Блинчики исчезли не так быстро, как обычно, поскольку Руби постоянно отрывалась от еды, чтобы понаблюдать за соседями. Каждые несколько минут она откладывала вилку, доставала из-за уха карандаш и вносила пометки в желтый блокнот, также лежащий у нее на коленях. Было удивительно, как много всего происходит в это время дня. Руби завела обычай делать заметки в желтых блокнотах, когда ей было четыре года, и теперь у нее скопилось 625 таких блокнотиков, полных увлекательных, интересных, обычных и зачастую скучных событий, которые происходили в окружающем мире. 624 блокнота она хранила под половицей, а 625-й прятала в тайнике за дверным косяком.

В то декабрьское утро Руби невероятно рано вернулась из места, которое для себя прозвала «загоном для дебилов», а организаторы именовали «Лагерем Гениев для математически одаренных детей». По мнению Руби, у нее просто-напрасно и невозвратно отобрали целых четыре недели жизни. Пребывание в лагере было нелегким, и не потому, что приходилось тяжко трудиться, а потому, что кое-кто из ребят, записавшихся туда, был, скажем так, не очень-то приятным в общении, а многие были и того хуже – например, Дакота Лайм. С Дакотой Лайм Руби пересеклась не так давно – в октябре, на математической олимпиаде, – и это был один из наименее приятных дней в жизни Руби, хотя в целом жизнь у нее была вполне сносная. В финальном раунде этого однодневного состязания выяснилось, что Руби шла вровень с этой амбициозной девицей; Руби с радостью уступила бы ей победу, лишь бы поскорее смыться из этого дурацкого цирка, – особенно если бы знала, какие неприятности ее ждут впереди. Однако Руби выиграла и приняла на себя все последствия этого, в том числе обзывательства, оскорбления и безобразную сцену на парковке математической школы. Одной из проблем Руби было то, что ее блестящие способности привлекали к ней массу внимания – внимания, которого она на самом деле не желала и которое было даже лишним, учитывая ее статус тайного агента.