Руби посмотрела через окно на двор, укрытый белоснежным покровом. Отличить дорожку от лужайки, а лужайку от патио не представлялось возможным.

– А похоже, что уже не растает, – сказала она.

– Это неправильный снег, – возразила миссис Дигби. – Он не сможет улечься. Говорю тебе, к тому времени, как школьный колокол отзвонит двенадцать часов, этот снег практически весь утечет.

– В школе не колокол, в школе звонок, – поправила Руби.

Когда Руби взобралась по ступенькам школьного автобуса, Дел сразу же напомнила:

– А ты пропустила День благодарения!

– Я не пропустила День благодарения, – возразила Руби. – Он у меня был, просто не с теми, за чье присутствие я была так уж благодарна небесам.

– А почему твои мама и папа не приехали тебя навестить? – спросила Маус.

– Они были в Париже, – объяснила Руби. – И вообще, посетители к нам не допускались.

– Так с кем же ты праздновала День благодарения?

– С кучкой любителей математики.

– Звучит ужасно скучно, – заметила Дел.

– И да, и нет, – отозвалась Руби.

Дел одарила ее своим фирменным взглядом, выражавшим «ты, видать, совсем мозги растеряла».

– Ты действительно хочешь сказать, что тебе нравилось общество этих заучек?

– Не все заучки скучные, – рассудительно отметила Маус. – Я имею в виду, что если считать заучками тех, кто хорошо знает школьные предметы, но при этом отлично разбирается в комиксах и кино, то Руби тоже можно назвать заучкой, верно? Не обижайся, Руб.

– Я и не обижаюсь, но на самом деле смысл не в этом, – ответила Руби.

– А в чем? – спросила Дел.

– Я хочу сказать, что если ты приезжаешь куда-то, ожидая, что тебе там будет скучно, то тебе, скорее всего, и будет скучно. Весь вопрос в настрое.

– Значит, я настроена на плохое – ты это хочешь сказать?

– Не на плохое, просто у тебя неправильный подход. Я говорю, что нет необходимости скучать где бы то ни было, если у тебя есть внутренние ресурсы, оптимистичный взгляд на вещи.

Дел на это не купилась, да и рассчитывать на это не было смысла. Дел всегда была такая: едва она что-то решила для себя, было почти невозможно переубедить ее, так что сама такая попытка была бесполезной.

Правило 42: не трать время на споры с тем, кто и за миллион лет не изменит свое мнение.

Хотя, к слову сказать, было и правило 45: никогда не переставай бросать вызов узости мышления.

Дел Ласко стала почти такой же, как прежде, за исключением одного: она усвоила урок насчет того, насколько достоверными могут быть улики и насколько следует им доверять, бросая обвинение верному товарищу и близкому другу. Кому поверить в трудную минуту?

Для Дел Ласко это больше не было вопросом. По ее мнению, Руби Редфорт была единственным человеком, которому можно было доверять на сто процентов, ни о чем не спрашивая. А кому еще кроме нее – кто знает?

Когда они добрались до школы и Руби вошла в классный кабинет, миссис Дриско, похоже, была не особо рада ее увидеть.

Руби Редфорт и миссис Дриско никогда не ладили друг с другом в чем бы то ни было. Миссис Дриско не нравилась манера Руби отпускать остроумные замечания, а Руби была не в восторге от мелочности и придирчивости миссис Дриско.

– Одно лишь то, что ты уезжала в какой-то там «лагерь», – начала миссис Дриско, – не означает, что я не буду ждать от тебя своевременного выполнения школьных заданий.

– А я и не ожидала, что вы будете этого ждать, – парировала Руби.

– Хорошо, – промолвила миссис Дриско, – значит, я буду ожидать их сдачи к концу четверти.

– Если хотите, можете ожидать к среде, – ответила Руби.

Обещание Руби сдать домашние задания на три недели раньше срока не порадовало миссис Дриско, вопреки всем ожиданиям. По сути, это произвело совершенно обратный эффект. Она решила, что способность Руби действительно выполнить поставленную задачу подрывает авторитет классной руководительницы.

Предполагалось, что эта задача сложна до невозможности, но Руби вновь бросила вызов этому авторитету, с легкостью берясь ее выполнить.

– Что ж, – произнесла миссис Дриско, – похоже, тебе нужно расширение обязанностей.

– Звучит угрожающе, – отозвалась Руби.

Миссис Дриско прищурилась.

– Я запишу тебя на участие в школьном рождественском представлении. Я уверена, что мы все оценим твою готовность развлечь нас.

Школьное рождественское представление, на взгляд Руби, идеально вписывалось в концепцию крайнего унижения. Она ни за что не собиралась позориться, выходя на сцену и отплясывая чечетку или показывая какие-нибудь фокусы. Однако ее ответ был вполне корректным:

– Миссис Дриско, я с радостью изобразила бы для вас цирковую мартышку, но, боюсь, мой окулист просто не позволит мне этого.

– Правда? – осведомилась учительница. – И почему бы это?

– По состоянию здоровья, – объяснила Руби. – Я уверена, что вы поймете.

– А я уверена, что ты поймешь – без должным образом оформленной справки о состоянии твоего здоровья я не смогу поверить тебе на слово. – Миссис Дриско сухо улыбнулась.

– Он так и подумал, что вы это скажете, – согласилась Руби, роясь в своем рюкзаке, – и поэтому я озаботилась тем, чтобы взять эту справку с собой. – Она протянула миссис Дриско белый бланк, исписанный крупным почерком, и та неохотно взяла его.

Миссис Дриско никогда не слышала об офтальмологическом тике, а ей казалось, что она преподает в школе достаточно давно, чтобы быть в курсе любого объяснения для нарушения школьных правил и распоряжений – по медицинским или каким-либо иным причинам. В имени этого окулиста было что-то, обеспокоившее ее, однако она и сама не могла сказать, что именно. Поэтому она выдавила еще одну сухую улыбку и обронила: «Отлично», – тоном, который свидетельствовал, что все далеко не так уж отлично.

По пути на следующий урок Маус и Руби встретились с Вепоной Бегуэлл, шедшей им навстречу. Маус была изумлена тем, что Вепона и Руби не обменялись своими обычными оскорблениями наподобие «дубина» и «тупица» – вместо этого они просто кивнули друг другу. Это был кивок взаимного уважения – неприязненного, но тем не менее уважения.

Маус взглянула на подругу.

– Что это вы вдруг поладили?

– Мы пришли к пониманию, – ответила Руби, не став развивать тему.

Вся история была известна только Клэнси. Это имело отношение к тому, что, когда действительно было важно, Руби держала рот на замке, и Вепона оказала ей ответную услугу, вместо нее побыв пару часов нянькой для младенца. Это не сделало давних неприятельниц подругами, но, по крайней мере, сейчас они не намеревались вести враждебные действия друг против друга, заключив своего рода перемирие.

Во время перемены Дел восторженно спросила:

– Вы пойдете заниматься снёрфингом?[5]

– Ты имеешь в виду – пристегнуть к ногам деревянную доску и взобраться на покрытую снегом гору, чтобы скатиться с нее? – уточнил Клэнси. – Ты, наверное, смеешься.

– Ну, ты же катаешься на скейте, – возразила Дел. – Неужели разница настолько большая?

– Ты с ума сошла? – возмутился Клэнси. – На скейте катаются по тротуару. А снёрфинг – это катиться вниз по опасному склону, с ногами, пристегнутыми к деревяшке, без палок, без какой-либо страховки.