Из всех тканей, которые узнала, более всего Айола не любила шёлк — холодный и скользкий, он скользил по коже змеиным шипением и не приносил тепла.

— Сейчас придёт Царь Готореон, ты должна понравиться ему, если хочешь, чтобы свадьба состоялась.

— Что это значит?

— Царь посмотрит на тебя, дитя, и скажет, согласен ли он взять тебя в жёны.

— Я же уже здесь, он просил моего отца.

— Это мало что значит, дитя. Ты должна понравиться Царю сейчас, в нагом виде.

— А если я не понравлюсь? — ледяной страх закрался в душу младшей дочери Короля.

— Скорее всего, он отправит тебя обратно к отцу, он справедлив, не твоя вина, что груди твои не налились, и бёдра не готовы ни к встрече с мужем, ни к рождению наследника, но если ты не понравишься ему сильно — он вправе лишить тебя жизни.

— Оооооооо, — Айола медленно оседала на пол, на котором был расстелен ковёр из меха ламы. — Почему я раньше не знала?

— Что бы это изменило, дитя моё, — старуха сочувственно вздохнула. — У тебя было шесть недель незнания, хуже смерти только ожидание смерти. Встань ровно, встань и спрячь свои слёзы, твои глаза слишком фиолетовые, это может не понравиться Царю. У Иримы были черные, как ночь, глаза, она держала голову прямо, даже когда жрицы предсказали ей девочку и скорую кончину, он до сих пор горюет по своей жене, и твои глаза могут не понравиться Царю.

— Что ещё ему может не понравиться?

— Что угодно, дитя. Что угодно… Его траур не был закончен, он был вынужден прервать его, чтобы дать наследника Дальним Землям, законного наследника, на случай, если он падёт в сражении. Иначе Дальние Земли охватят противоречия и пожары междоусобных войн. У Дальних Земель должен быть наследник, и дать его должна законная Царица. Если он решит, что ты не сможешь…

Айола сглотнула, когда услышала шум в дальних покоях.

— Идёт, — старуха быстро говорила, что следует делать младшей дочери Короля, как подобает себя вести. — Когда он войдёт, ты должна поклониться так, как это делают твои рабы, потому что он твой господин, потом встать самой — ты не рабыня. Не смотри ему в лицо, но и в ноги себе не смотри, он должен видеть твоё лицо, не пытайся прикрыться, когда рабыни снимут с тебя одеяния, стой ровно. Если рабыни станут тебя поворачивать — поворачивайся, что бы они ни делали — подчиняйся!

Айолу мелко трясло, она слышала собственное сердцебиение, как будто сердце её было в голове, перед глазами темнело, она видела невероятно высокого мужчину, заходившего в её покои, на минуту она глянула ему в лицо, но тут же осеклась. Его лицо было подобно каменному изваянию — недвижимо и непроницаемо, глаза его не выражали ничего, только вселяли ужас и страх. Айола начала трястись ещё больше, рассматривая обувь Царя и причудливую вышивку на голенищах сапог, никогда раньше девушка не видела, чтобы грубую кожу украшала вышивка.

Опомнившись, она подняла глаза и уткнулась взглядом в такую же вычурную вышивку на кафтане, полы которого были распахнуты, и видна была туника из шёлка, такого же холодного, как скользил сейчас по плечам младшей дочери Короля и обнажал её перед Царём Дальних Земель. Её руки дёрнулись в попытке закрыться, но старушечье шипение из угла помещения остановило её, она одёрнулась и старалась стоять ровно, сосредоточившись на вышивке. Золотая нитка, серебряная, медная, яркий самоцвет…

Невозможно передать весь ужас, который обрушился на юную линариумку. Она — младшая дочь Короля, дева, который шёл шестнадцатый цвет, стояла нагая пред самым могущественным правителем из всех ей известных Земель, и в его воле было лишить её жизни или сделать Царицей Дальних Земель, но более всего её обуревал стыд за собственную наготу. У неё на родине любой мужчина, узревший так женщину Королевской крови, рисковал расстаться с жизнью, здесь же она стояла, как рабыня на рынке, и её медленно поворачивали перед господином. Рабыни уложили её на кровать и, к ужасу девушки, подняли ей ноги в коленях в попытке развести их шире, которой она сопротивлялась.

Она услышала мужской голос, бархатный, тягучий, обволакивающий, Айола никогда в жизни не слышала столь приятного голоса, даже придворные певцы не обладали умением издавать такие звуки. Речь была ей незнакома, но голос… голос успокаивал. Она резко повернула голову на звук и увидела Царя Горотеона — этот удивительный голос принадлежал ему. Он резко встал со стула, на котором сидел минутой раньше, и быстро покинул покои Айолы, а девушка осталась ждать своей смерти. Рядом с кроватью сидели три рабыни и старуха, чья участь тоже была неизвестна. Обед остался несъеденным. Мальчик, каждый раз приходивший от повара, не пришёл в этот раз, Айола наблюдала, как садится солнце, окрашивая покои в разные цвета последними лучами в жизни младшей дочери Короля.

Звук, раздавшийся колоколами смерти в ушах девушки, вывел её из забытья, она стояла перед мужчиной в её покоях, в шелках, в звенящих браслетах и жемчугом в волосах. Он был высок, как и все мужчины, которых она встречала на этой Земле, в чёрной тунике, без вышивок и камней, к которым привыкла Айола, сбоку в ножнах была кривая сабля — ей удобно рубить голову, подумала Айола, но не дрогнула. Она была Истинной Королевой, фиолетовые глаза смотрели, не боясь, в глаза своему палачу, и ей хватило сил на лёгкую улыбку.

Мужчина заговорил, глядя на старуху. Голос его был странен.

— Он просит прощения у будущей Царицы Дальних Земель, что побеспокоил её покой, но Его Величество, Царь Дальних Земель, передаёт дар своей Царице и просит принять его, — тут мужчина нагнулся, аккуратно поднял холщёвый мешок у ног, который зашевелился, и оттуда показалась мордочка какого-то зверька. Мордочка водила носом, щурилась на свет и фыркала.

— Кто это? — Айола протянула руку, и зверёк сначала дал себя погладить, а потом шустро прыгнул на шёлк, девушка улыбнулась шустрости зверька.

— Это ручной хорёк, — перевела старуха.

— А как его зовут?

— У него нет имени, Царица сама может избрать имя зверю.

С этими словами мужчина поклонился и вышел из покоев.

— Кто это был?

— Евнух, главный евнух, кто бы ещё смог спокойно пройти в покои будущей Царицы, — старуха говорила, довольно потирая руки.

— Что значит этот подарок?

— Я не знаю, дитя моё, не знаю. Обычно дарят золото или шелка, дарят алмазы россыпью, ты первая, кому сделали такой подарок со времён основания Дальних Земель… Что бы это ни значило, твоя свадьба через четыре дня, и ты должна многому научиться… хотя бы основному. Обычно мы обучаем своих дев около трёх месяцев, мы учим их знать не только тело мужа, но и своё, но, боюсь, на это у нас нет времени. Ты узнаешь основное, от тебя не будет требоваться слишком многое — только дать наследника, со всем остальным справятся наложницы.

Старуха гадко засмеялась, и Айола покрылась неприятным липким потом.

Ей объясняли, что ждут от неё на свадебном обряде и после.

Сначала она должна была совершить обряд в их храме, чтобы Главная Жрица приняла её жертву на рассвете, чтобы отречься навсегда от своих Богов и принять Истинных. Потом люди, которые успеют съехаться со всех концов Дальних Земель, а многие уже в пути или приехали, придут приветствовать новую Царицу, они будут преподносить дары и возносить почести в честь неё, петь песни и приносить жертвы в храме. На закате Главная Жрица свяжет священными узами её жизнь с жизнью Царя, с приходом же темноты, когда полный сумрак упадёт на землю, Царь совершит главное действо брака под благостное пение жриц и возрадующихся свидетелей…

— В каком смысле «под пение»? Почему свидетелей? — Айола.

— Ты ведь девственна, дитя моё?

— Да.

— Я знаю это, сегодня рабыня проверила.

— Когда?

— Ты так дрыгалась, что даже не заметила, дитя, ты девственна, это знают жрицы, но простой народ, наместники, придворные — не знают этого, а всем нужен законный наследник. Никто не потерпит незаконного. Царь завершит обряд, войдя в тебя на глазах у жриц и свидетелей, изольёт своё семя в тебя, и все увидят, что ты была девственна, таким образом, ты избавишь будущего наследника от подозрений в нечистой крови.