— Да будет так, Берен. Если твоя избранница согласна. Слышал, линариумские девы бывают строптивы.

— Бывают, — Берен улыбнулся, — она согласна.

— Скажи, Берен, ты сдержишь слово, данное мужем моим, и воспитаешь Эирин свободной, позволив ей самой выбрать мужа и семью, куда она войдёт?

— Слышал, она уже сделала свой выбор, — Берен засмеялся. — Это выбор ребёнка, а не юной девы, но я не стану препятствовать любому её выбору, будь это сын Исора или любой другой.

Главная Богиня приняла жертву Зофии и в тот же день повязала всадника Берена и Зофию шёлковой лентой. Эирин обижалась, что ей не позволили присутствовать на церемонии в храме, она хмурила брови и даже заплакала, пока сын Исора не подарил ей яркий самоцвет, и девочка отвлеклась.

— Горотеон, — Айола присела рядом с мужем, чьи глаза бежали по вязи на тонком пергаменте книги. — Насколько почётно быть женой всадника Царя Дальних Земель?

— Почётней быть только женой Царя, жена моя.

— Жёны всадников в безопасности? О них заботятся так же, как и о женщинах царской семьи?

— Меньше, но многим больше, чем о любой другой жене…

— И всадники, и семьи их, преданы своему Царю?

— Не было случая за всю историю существования, чтобы всадник предал Царя своего, трон его или семью. Кому, как не тебе знать верность их, Царица.

— Возможно ли дочерей твоих выдать за сыновей всадников твоих?

— Вероятно, кто-то из них…

— Горотеон! Для чего все эти хитрости с храмом Главной Богини, если муж из семьи всадника может обеспечить большую безопасность Царской дочери, чем сама Верховная Жрица. Если однажды станет известно, где твои дочери, враги твои могут взять любую девушку из храма и объявить её сына наследником! Так не проще ли принять своих дочерей и выдать их замуж за сыновей всадников или самих всадников, среди них есть неженатые до сих пор, а твои старшие дочери уже входят в пору брака… Не будет ли это лучшей защитой трона, а тебе даст возможность общаться со своими дочерями? Я вижу, как ты смотришь на Эирин, сердце твоё тоскует по дочерям своим, хоть ты и не знаешь их…

— Ты сможешь смириться с присутствием в твоей жизни моих дочерей, Айола?

— Я узнала об их существовании ещё до вступления в брак с тобой, муж мой. И как бы сердце моё не противилось тому, что тело и дух твой знали женщин кроме меня, я понимаю, что течение времени не изменить, как и законы природы, по которым рождались от семени твоего дети… Пусть же они живут не только в сытости, которую ты обеспечил им, но и в любви своего родного отца. Безопасность же им и их потомкам обеспечишь ты и мужья их, которые, связав себя кровными узами с Царём, будут ещё более преданными трону, Дальним Землям и семье царской.

Царица Дальних Земель возвышалась на троне и внимательно смотрела на сына своего, Аралана, которому шла шестая зима. Его глаза стремительно меняли цвет с синего на фиолетовый.

— В чём провинность его, Исор?

— Он заносчив, Царица.

— В чём это выражается?

— Юный наследник требует к себе особенно отношения от своих товарищей, тогда как по званию он младше некоторых из них, более того, он заносчив со своим командиром.

— Аралан? — она смотрела в фиолетовые глаза своего упрямого старшего сына. — Что это значит?

— Я не заносчив, но Кринд всего лишь сын сельского человека, а я будущий Царь Дальних Земель! Он непочтителен со мной.

— Айола, жена моя, по-моему, наш сын требует наказания, как того велит закон.

— Какой смысл в порке, муж мой? Спроси своего сына, сошли ли на его теле синяки от прошлого наказания, и он ответит, что нет. Аралан, с сегодняшнего дня и до окончания сбора урожая…

— Но ещё даже не пришёл сезон сева! — в раздражении вскрикнул будущий Царь.

— Наследник, ты забываешься, — Горотеон посмотрел на Аралана, и тот тут же примолк. — Смотри на свою Царицу так, как подобает подданному.

— Аралан, — ещё раз, терпеливо, — с сегодняшнего дня и до окончания сбора урожая ты будешь жить в семье Кринда, питаться их хлебом и пить их воду, работая наравне с их семьёй. Какой смысл наказывать тебя поркой? А так ты поймёшь, как тяжек труд сельского человека, и как нуждается он в справедливости Царя своего. Может быть, тогда твоя спесь поубавится… да будет так.

— Воины должны быть в казарме, Царица, — возразил Исор, принимающий активное участие в воспитании наследника Дальних Земель.

— Айола? — Горотеон смотрел на Царицу.

— Значит, мы нарушим этот закон. Какой смысл в Царе-воине, если он не знает нужд народа своего? Его Царство развалится изнутри, пожары мятежей и восстаний постигнут его… Нет нужды защищать внешние границы Дальних Земель, если спесивый Царь, — она посмотрела на Аралана, — восстановит собственный народ против себя. Да будет так, — на этих словах она встала, опираясь на руку мужа, и сошла со ступеней по дороге из шёлка. Аралан низко поклонился Царице и Царю Дальних Земель и остался со своим наставником в зале.

Когда солнце садилось, Царица Дальних Земель вставала из воды в покоях своих, в волосы её, струящиеся, подобно шёлку, был вплетён жемчуг, накинутый халат из тончайшего льна был приятен телу её, а благовония белого ириса — духу.

Муж её Горотеон, игравший в это время с младшим сыном Эарсилом, поднял глаза на жену свою, лёгкая улыбка играла на губах его.

— Ты улыбаешься, муж мой, — Айола присела на покрывала и взяла ребёнка на руки. Эарсил был похож на своего отца — вьющиеся волосы, подобные коре дуба, и глаза цвета камня «дымчатый кварц».

— Я рад видеть тебя, жена моя, у меня ещё не было времени обнять тебя, — глаза Царя Дальних Земель потемнели. — Много нужд у Царя Дальних Земель, жена моя, в этот раз я покинул тебя слишком надолго.

— Правда в словах твоих, Горотеон, — она внимательно смотрела на мужа.

Он вернулся на заре, со своими всадниками, его не было достаточно долго, два совета посетила она днём, много решений принимала она в течение этого дня, и только сейчас имела возможность обнять мужа своего, сердце её желало этого, как и тело.

Эарсил уснул на руках отца, и он не стал передавать его в руки рабынь.

— Я сам отнесу его на мужскую половину, Айола.

— Слишком рано мальчики покидают покои матери своей, Горотеон.

— Таковы традиции.

— Он ещё малыш, посмотри на него, разве повредило бы ему пребывание в покоях моих ночью?

— Не следует слишком часто не следовать законам, Айола. Царские сыновья должны понимать свою ответственность перед народом своим, а для этого они должны воспитываться на равных с соратниками своими. Ты верно рассудила с Араланом, мудрость твоя радует сердце моё, что мешает тебе быть такой же в отношении Эарсила?

— Он маленький ещё.

Горотеон лишь улыбнулся и, встав, поцеловал жену свою.

— Когда у нас будет дочь, Айола, она не покинет сначала покои твои, а потом и женскую половину, пока не придёт ей пора выйти замуж.

— Дочь?

— Угу… Верховная Жрица предсказывала дочь нам.

— Как же я понесу от тебя младенца, будь это дочь или сын, если ты все время в разъездах, муж мой?

— Этой ночью я исправлю это. Я призываю тебя, жена моя Айола, этой ночью.

— Я бы всё равно пришла.

— Не сомневаюсь в этом, — он улыбнулся ещё раз и вышел из покоев.

Через время дорога из шёлка от покоев Царицы к покоям Царя Дальних Земель была расстелена мальчиками, и Айола, в сопровождении шести стражников, два из которых шли впереди, а четыре сзади, и пары юрких рабынь, прошла в покои своего мужа.

— Горотеон! — он оглянулся на звук, подав знак рабыням, что готовили воду своему господину, и они быстро и неслышно покинули покои.

— Ты смотрел на рабыню… — глаза Айолы стали фиолетовыми, она медленно шла на мужа, шёлк ярко-красного халата её облегал стан и распахивался на ходу — заходя, она в нетерпении расстегнула две невидимые глазу застёжки.

— Какую рабыню, жена моя?

— На темноволосую юную рабыню, чьё тело подобно породистой лошади — стройное и сильное!