— Здесь, мой господин? — младшая дочь Короля в растерянности посмотрела по сторонам.
— Здесь, Царица. Есть лошадь, есть Царица, ничто не может помешать тебе оседлать свою лошадь и научиться ездить, подобно ветру.
— А если я упаду? — Айола испугалась. Жемчужина была небольшой лошадью, со спокойным, дружелюбным нравом, но всё равно достаточной высокой, чтобы при падении с неё испытать боль и страх.
— Я не дам вам упасть, Царица, никогда, — с этими словами, к удивлению Айолы, её снял с коня всё тот же немолодой всадник с неменяющимся выражением лица, но не поставил её на ноги. Нет дороги из шёлка, догадалась Айола. Он подождал, когда Царь Дальних Земель легко спешится и подсадит младшую дочь Короля на лошадь.
— Это седло, Царица, с которого практически невозможно упасть, его изготовили специально для Жемчужины.
Младшая дочь Короля убедилась, что сидеть на нём удобно, словно на стуле, ножки в сапогах из кожи, украшенной вышивкой, крепко держались в стременах, поводья были удобны маленьким ручкам младшей дочери Короля. Тогда Айола поняла, для чего ей принесли шаровары из шёлка, подобно мужским, она оседлала Жемчужину, платья широко развевались, а шаровары не давали ногам её мёрзнуть.
Царь Дальних Земель легко повёл под уздцы Жемчужину, держа одной рукой свою Царицу, объясняя на ходу, что она должна делать, как сидеть и как подстраиваться под движения лошади. Жемчужина шла лёгким коротким шагом, и младшая дочь Короля боялась, несмотря на сильные руки своего Царя и господина, которые, как она точно знала, не дадут ей упасть, но дух Айолы захватывало от восторга. Постепенно руки её Царя и господина стали отпускать младшую дочь Короля, придерживая легко, давая больше свободы движениям Айолы, которая легко подстраивалась под шаг Жемчужины и уверенно держала равновесие.
— Как я и говорил, Царица, вы гибкая и лёгкая, вам будет легко освоить эту науку, как легко даются вам другие науки, традиционно считающиеся уделом мужей.
— Это плохо? — младшая дочь Короля забеспокоилась, ей не хотелось вызывать недовольство своего Царя и господина.
— Это может удивлять, как мужчин, так и женщин, пока всё, что вы делаете, не противоречит законам Дальних Земель и Главной Богини — наполняет сердце моё радостью.
Каждый день Царь Дальних Земель во главе своих всадников проезжал через город за главные ворота, придерживая рядом с собой Царицу. Люди, простолюдины и знать, кланялись, не смея поднять глаза, и спешили по своим делам. За городом же Царь и господин Айолы пересаживал младшую дочь Короля на Жемчужину, и с каждым днём она сидела в седле уверенней, словно с детства, как это подобаем мальчикам, оседлала коня. Пока однажды ей не подвели Жемчужину прямо к ступеням дворца, и уже знакомый немолодой всадник подсадил Царицу на лошадь, чтобы она проехала рядом с Царём Дальних Земель во главе всадников. Люди расступались в удивлении, кто-то падал ниц, кто-то коротко кланялся, над городом повисла пугающая Айолу тишина, но вскоре и к этим прогулкам привыкли. Видя издали процессию, народ замирал, мужи опускали глаза, кланялись, но потом сразу спешили по своим делам, не смея ещё какое-то время поднять глаз своих. Отсутствие дороги из шёлка облегчало жизнь горожан и радовало младшую дочь Короля.
Она научилась скакать, как ветер, но не быстрее ветра. Порой Царь Дальних земель и её господин пересаживал её на своего коня и вёз быстрее ветра, подобно урагану, что случались очень редко в стороне, где родилась младшая дочь Короля. Тогда срывало крыши домов, а завывание ветра за стенами замка пугало Айолу, и только перезвон колокольчиков вселял уверенность в сердце младшей дочери Короля, разгоняя смутную тревогу.
Царь Дальних Земель всегда крепко прижимал к себе девушку, укрывал своим плащом, а она прятала лицо на груди своего Царя и господина от колючего ветра.
— Зачем вы прячете лицо, Царица, ведь так вы не увидите, быстрее ли ветра скачет мой конь, и мы вместе с ним.
— Я чувствую, мой господин.
Её Царь и господин лишь улыбался в ответ, подавая знак своим всадникам, которые отставали от своего Царя и, спешившись, ждали, пока Царь Дальних Земель целует губы своей Царицы, срывая с них стоны и ответные поцелуи.
Ночи же Царь по-прежнему проводил не в покоях своей жены, и даже когда пришли те семь дней, когда Царь Дальних Земель обязан призывать к себе Царицу, чтобы излить в неё своё семя, чтобы чрево её понесло наследника Дальним Землям — он не призывал её.
Айола страшилась спросить своего Царя и господина, но неуверенность терзала её сердце. Страх вызвать гнев Главной Богини сочетался с обидой в разуме младшей дочери Короля. Никто не объяснял ей причину, отчего Царь Дальних Земель нарушает закон Главной Богини, и чем это карается. А то, что Главная Богиня карает безжалостно, младшая дочь Короля поняла не только на своих ошибках, но из рассказов Царя Дальних Земель.
В женскую неделю Айола не выходила из своих покоев, и муж её и господин зашёл к ней один раз, к удивлению младшей дочери Короля, во время трапезы, и задержался почти до вечера. Айола расспрашивала о том, какое зерно сеют в их землях для хлебов, и много ли лугов с сочными травами для лошадей, коров и буйволов, хватает ли запасов на зиму, и если не хватает, что делают сельские люди. Младшая дочь Короля была удивлена тем, что в Дальних Землях распространено собирательство, простолюдины отправляются в леса и собирают там ягоды и травы, из которых изготавливают снадобья и отвары, меняя их на зерно или монеты. Многое в Дальних Землях было устроено не так, как в Линариуме, и это удивляло младшую дочь Короля и вызывало в ней живой интерес и отклик, словно игра в кошу или запоминание новых слов и выражений на наречии Дальних Земель.
И снова Айола в сопровождении Царя Дальних Земель и его всадников выезжала за ворота города на Жемчужине, чья грива была усыпана жемчугом, как и волосы цвета льна младшей дочери Короля. Шубу она сменила на плащ из диковинной ткани, не пропускающей воду и ветер, платья её, по прежнему из тонкой шерсти, были подвязаны поясами с каменьями и вышивкой искусных мастериц, нижние платья тонки и в несколько слоёв, и обязательный атрибут — шаровары, подобные мужским. Айола наказала рабыням, и скоро их украсили вышивкой, подобной вышивкам на нижних платьях Царицы, и добавили тесьму у маленьких стоп Царицы, так что шаровары не поднимались выше щиколоток Айолы, расписанных тонкой вязью.
Потом она отдыхала в своих покоях, забавляясь с ручным зверем или жёлтой птичкой — канарейкой, что действительно начинала петь по утрам, и рабыни с вечера закрывали клетку темной тканью. Айола брала в руки птичку и аккуратно гладила её яркое оперенье, находя её немного грустной, ведь птичка, как и младшая дочь Короля, не могла придумать себе занятие, чтобы время неслось стремительно, как это было, когда Айола жила в замке своего отца и Короля Линариума.
— Чем занимаются наложницы целый день? — спросила она Царя Дальних Земель. — Ведь они не выходят на улицу, не ходят по дворцу. Есть у них ручные звери или игры, подобные коше?
— Перебирают свои украшения, ухаживают за телами своими, чтобы быть всегда прекрасными для своего господина… Мужи не вникают в женские дела, но ни у кого из них нет ручного зверя, птицы, и никто из них не играет в кошу.
— Целый день ухаживать за телом своим? Ооооооо, — младшая дочь Короля не смогла скрыть своего удивления. Каждое утро её усаживали в тёплую воду и натирали маслами и кремами её тело, потом долго расчёсывали волосы, чтобы они струились, подобно воде в горном ключе, и вплетали в косы жемчуг, рисовали тонкую вязь у щиколоток Айолы и на руках. Вечером же волосы расплетали, снова усаживали младшую дочь Короля в воду, и натирали тело, лицо и руки, иногда несколько раз, говоря, что нежная кожа Царицы подобно лепесткам розы и требует такого же тщательного ухода, как этот гордый цветок.
— Наложница должна быть прекрасна для своего господина, Царица. В любой момент Царь может призвать любую из них к себе, — её Царь и господин отвечал легко, как на вопрос о законах или обычаях Дальних Земель или объясняя значения слов на своём наречии для младшей дочери Короля. — Таков закон, это обязанность и долг Царя.
