— Папа, ну какой же он «замечательный»?! — я не смогла сдержать возмущения. — К тому же, в моей жизни многое изменилось после того, как…

«… как ты умер», — конец фразы договорить не получилось, горло сжалось, и я почувствовала, как к безграничному счастью примешиваются нотки горечи и неприятные, колкие воспоминания одиночества, когда ты, оказывается, не нужна никому: ни лучшей псевдоподруге, ни «любимому» недожениху.

— Шелла, я понимаю, сколько всего свалилось на тебя за последние годы, — вздохнул отец.

— Что ты можешь понимать?! — перебила я, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы, но теперь не счастья, а обиды и злости.

Да он же мне снился каждую ночь! И в этих чертовых снах я раз за разом пыталась его спасти! Под тысячами предлогов не пускала в тот злополучный день на работу! Но он все равно шел, а затем я не могла дозвониться… дождаться… достучаться… и просыпалась с болью, буквально разрывающей изнутри.

— Чтобы окончательно не утонуть в депрессии, — мрачно пояснила я, — мне пришлось сменить все: работу, подругу, парня, обзавестись практически нереальной мечтой.

— Мечтой? Какой мечтой? — отец ухватился за последнее слово, словно за соломинку.

Я понимала, что ему в этот момент ужасно больно и неприятно слушать мои откровения, но и остановиться уже не могла, вот и вылила на него, правда, несколько урезанную историю своих приключений.

— Но знаешь, все это так… ерунда, — закончила я. — За последнее время мне пришлось пережить многое, но единственное, с чем не получилось смириться — это с вашей потерей. Солнечный, осенний день, когда не стало мамы, остался в памяти навсегда. Тогда в один миг мы оба поняли, что как прежде уже никогда не будет. А когда ушел ты, моя жизнь еще раз перевернулась, и все стало в сотни раз хуже.

— Знаю, принцесса! — тихо проговорил отец. — Но ради памяти о ней я и не смог два года назад поступить иначе.

— Не понимаю! Поясни! — нахмурилась я.

Слова отца звучали не понятно и странно.

— Ты ведь знаешь, как сильно мы с твоей мамой любили друг друга, — с легкой грустью проговорил он. — А затем случилась трагедия, — и лицо отца исказилось от боли. — Мне сказали, она погибла при пожаре. Знаешь, что-то из разряда тех историй про неисправную проводку и случайность. Но один друг открыл мне глаза, и я понял: все произошло совсем не так, как было написано в кипе этих никому не нужных бумажек. Настоящая причина возгорания крылась совсем не в каких-то там неисправностях, а в стихийном всплеске магии.

— Но я ничего про это не знала!

— Ты была маленькой, Шелла. На тебя свалилось и так огромное горе, и рассказывать тебе еще и подробности такой страшной смерти я бы никогда не стал. Да и нормальные дети должны расти в любви и радости, а не в ненависти. Прости, но последнее я решил приберечь только для себя.

— И я ни в чем тебя не виню, но до сих пор не понимаю, зачем ты вспомнил о тех давних трагических событиях именно сейчас?

— Видишь ли, примерно два года назад мне, как военному, предложили участие в одной секретной операции, которую возглавил мой давний друг Джеральд Гарисон, и я согласился.

А передо мной тотчас всплыл образ высокого мужчины. Почему-то в детстве я всегда думала, что он чем-то болен, настолько его фигура казалась худой и нескладной. Да… дядя Джер совсем не походил на широкоплечего и крепкого отца, но это не мешало мне по-своему его любить и с удовольствием есть конфеты и мороженое, которые он приносил. Я прикрыла глаза, и передо мной появился вафельный стаканчик, только уже не из давних воспоминаний, а из кафе, где мы побывали вместе с Дэном. И тут меня словно молнией пронзил вид худого мужчины с окладистой бородкой, которого я тогда видела из окна. Нет! Это просто невозможно!

— Что с тобой?! Ты так побледнела? — забеспокоился отец.

— Все в порядке, — прошептала я.

Сомнения и догадки по поводу Джеральда Гарисона прочно засели у меня в голове, но прежде чем говорить о них папе, нужно было все обдумать, вспомнить до мельчайших подробностей, ведь мне так не хотелось выглядеть ни перед ним, ни перед Дэном просто испуганной девчонкой, которая запуталась в собственных мыслях и чувствах. И я решила отложить разговор на потом, но только гораздо позже поняла, какую тогда совершила ошибку.

Между тем отец продолжил рассказ.

— Правительство нашего мегаполиса получило информацию: в Магомирьи грядут большие перемены, враждующие стороны собираются заключить перемирие.

— Ну и что в этом плохого? — не выдержала я. — Не понимаю, какое отношение события далекого магического мира имеют к городам в целом и к нашей семье в частности?

— Все просто, Шелла, если маги не будут заняты собственными проблемами, они могут обратить внимание на мегаполисы. Ведь когда-то их предков вырвали из цивилизации, лишили комфорта и выкинули во внешний мир. Впрочем, этот процесс продолжается и до сих пор. Так почему бы магам теперь не отомстить своим обидчикам?! И тогда пострадавших как наша мама будет в тысячи раз больше.

— Какая чушь! — неожиданно громко прозвучал в тишине голос Дэнира.

До сих пор он старался не вмешиваться в наш разговор, но теперь явно не выдержал.

— Зря вы думаете, что мегаполисы интересны Магомирью! Энов в ваших городах мало, энергетические потоки искажены. Нет, эта территория магам не нужна!

— А у меня другая информация, — недоверчиво пробурчал отец. — И я не хочу, чтобы однажды обычные люди пострадали от вашего нашествия!

— Папа, но Дэнир говори правду! — воскликнула я. — В магическом мире наивысшей ценностью являются эны и собственный резерв.

— Ты уверена, что не ошибаешься? — нахмурился отец.

— Да! Уверена! Ведь, — на секунду замолчала, собираясь с силами, и выпалила: — я — одна из них.

Отец окинул меня изумленным взглядом.

— Черт! Мне такое не привиделось бы и в страшном сне, — пробормотал он, — но это многое меняет! Тогда последний вопрос: как маги относятся к мести?

— А за что мстить?! — усмехнулся Дэнир. — Да, вы вышвырнули наших предков из мегаполисов, но подарили при этом долгожданную свободу. И только благодаря этому мы теперь живем в ярком, насыщенном мире, где наши способности возросли во сто крат. Так неужели вы думаете, кому-нибудь из магов захочется вернуться туда, где мы будем словно слепы на один глаз?!

— Ладно! — произнес отец, и я поняла, что в этот момент он решился на нечто важное. — Раз дело обстоит именно так, как вы рассказываете, мне нужно показать вам еще кое-что!

Мы с Дэниром удивленно переглянулись. Неужели это не все открытия за сегодняшний день?

Отец подвел нас к небольшой, практически незаметной двери в дальнем углу комнаты. Две ее половинки с тихим шорохом разъехались в стороны, и перед нами предстала кабина обычного лифта, внутрь которой и шагнула наша компания. Затем отец нажал на одну из ярко-оранжевых кнопок без единой надписи, стены дрогнули, и лифт, сильно дребезжа и дергаясь, поехал вниз. Но куда именно он нас вез?

— Пап… — начала я.

— Не сейчас, — перебил он. — Скоро ты все увидишь сама.

Да… ему явно не хотелось ничего объяснять. И я, слишком хорошо зная отцовский характер, отступила… на время, но не думать куда и зачем мы едем не могла. Версии, одна фантастичнее другой, проносились в голове и безжалостно отметались по причине своей несостоятельности. Впрочем, вся эта история с Темной зоной, башней и чудесным воскрешением отца выглядела не менее фантастично. Да и сам его рассказ прояснял лишь малую долю происходящего, и я до сих пор никак не могла понять, какую роль во всей этой истории играл дядя Джер? Чего он на самом деле добивался? Что делал в таком ненавистном для любого жителя мегаполиса Магомирьи? И наконец в чем заключался тот научный проект, в который он втянул и моего отца, сыграв на трагедии нашей семьи? Стоп! А откуда он вообще узнал про настоящую причину пожара, ведь официальную версию о неисправной проводке еще никто не отменял? Или… и меня обожгло догадкой: а уж не тот ли это друг, который рассказал папе правду, а затем через много лет воспользовался его ненавистью к магам? Но спросить о последнем я так и не успела. Лифт неожиданно сильно тряхнуло, и он остановился.