— Поговорите за столом, — сказала Вифания и все четверо перенеслись в столовую.

Правда, Ирина ещё не твёрдо усвоила заклинание перемещения и несколько замешкалась. Это вызвало едкие насмешки у Алконост, но выразительный взгляд отца заставил её замолчать.

Узнав об ученичестве Ирины, он с равнодушным видом пожал плечами, и девушка постаралась скрыть огорчение. Конечно же, Алконост не преминула подлить масла в огонь, мол, пусть убирается, всё равно она лишняя в семье. Это переполнило чашу её терпения.

— Да без проблем! Как будто мне есть что терять. Не было семьи и это не семья, — заявила девушка и мистер Вейс, подняв голову, уставился на неё тяжёлым взглядом.

— Чем же мы не угодили тебе, Бабочка-однодневка? Потрудись объяснить, — потребовал он и на его лицо лёг отблеск золотой драконьей маски.

«Бабочка-однодневка?» — возмутилась Ирина, раздражённая пренебрежением, которое то и дело проскальзывало в обращении отца.

Глаза дочери, устремлённые на него, превратились в кусочки льда, и мистер Вейс неслышно вздохнул, уже догадываясь, что сейчас последует. И его ожидания не были обмануты.

— Что именно я должна объяснить? — сухо вопросила девушка. — Почему отец без малейшего сожаления готов прикончить родную дочь, а сестра при каждом удобном случае норовит вцепиться в горло? Или я должна объяснить, почему мать всё это знает и при этом не перестаёт твердить, что мы семья? — она обвела глазами сидящих за столом. — Так что я должна объяснить: вашу кровожадность, злобу или ханжество?

— Что заслужила, то и получила, — фыркнула Алконост и снова вгрызлась в бутерброд с ветчиной.

Мистер Вейс усмехнулся и подвинул к себе тарелку с рыбным пирогом.

— Скажем так: каждому своё.

Вифания с упрёком глянула на мужа и, переведя взгляд на дочь, поспешила разрядить обстановку.

— Дорогая, ты ошибаешься. Здесь никто не злоумышляет против тебя.

«Ну, конечно! Будь я проклята, если к кому-нибудь из вас повернусь спиной», — с досадой подумала Ирина.

— Господи! Неужели ты всерьёз веришь, что я приживусь у вас? Прости, мама, но это невозможно. Конечно, кровное родство много значит, и всё же одного его недостаточно, чтобы называться семьёй. Лично для меня семья — это те, кому я могу доверять как самой себе. Люди, которые не предадут ни при каких обстоятельствах.

— Понятно, — отозвался мистер Вейс. — Мы для тебя предатели, которые спят и видят, как бы вонзить нож тебе в спину, — иронично заметил он.

— Ничего, если я не буду разубеждать вас, что это не так? — Ирина поднялась из-за стола. — Спасибо за завтрак. Пожалуй, я пойду. Могу я взять Мушку? — спросила она, глядя на мать.

— Да, конечно! — поспешно воскликнула Вифания, которой разговор за столом всё больше действовал на нервы. Она поднялась вслед за дочерью. — Не возражаешь, если я тебя провожу?

Ирина возражала, но ей не хотелось обижать мать, — ведь она была единственной, кто не сделал ей ничего плохого. «Впрочем, хорошего тоже», — сердито добавила она, хотя знала, что кривит душой. Она догадывалась, что выбралась из Тартара лишь благодаря матери, хотя та ни словом не намекнула ей, что это она вытащила её оттуда.

Несмотря на благополучный исход, у неё остался привкус страха после пребывания в греческом аду. Вот и сейчас, стоило ей вспомнить о нём, и её пробрала невольная дрожь. За бессчетное количество веков Тартар настолько пропитался ужасом, отчаянием и безнадёжностью своих узников, что рано или поздно любой новичок сходил там с ума, даже боги.

Понимая, что должна быть благодарна матери, девушка кивнула.

— Идём, но только до конюшни.

— Хорошо, — согласилась Вифания.

Выйдя из дома, мать и дочь пошли рядом, оставляя на желтоватых плитках песчаника, мокрых от росы, две цепочки узких изящных следов. Вместе они производили ошеломляющее впечатление и сатиры, крадущиеся следом за ними, неслышно застонали. Козлоногие ловеласы собрались было приблизиться к беспечным красавицам, но те оказались не столь беззащитны, как им показалось. Прямо из воздуха возникли чёрные когтистые руки и, зажав сатирам рты, выдернули их из реального мира.

Ни мать, ни дочь не заметили разыгравшейся трагедии и спокойно продолжали свой путь.

Вифания любила предрассветные часы, когда нарождающийся мир юн и свеж, и не пыталась завести беседу с дочерью. Тем не менее, любуясь рассветом, она периодически поглядывала на высокую светловолосую девушку, идущую рядом с ней, и удивлялась самой себе. В душе она не верила, что способна привязаться к взрослым дочерям и всё же чудо совершилось. «Скорей всего, Сирин нашла путь к моему сердцу, когда прыгнула в Тартар, чтобы спасти меня. Ну а Алконост настолько бестолковая и уязвимая, что поневоле тянет её опекать», — размышляла она, с удовольствием вдыхая сельский воздух, напоённый утренней прохладой, росной свежестью трав и слегка отдающий запахом коровьего стада. Где-то вдали зазвучала бесхитростная мелодия пастушьей флейты, но тут же смолкла, уступив место волшебному пению свирели Пана.

— Ты что-то сказала? — рассеяно спросила Вифания, глядя на светлеющий край неба.

— Мы пришли, — лаконично ответила девушка.

И тут из-за горизонта с ликующим криком вылетел феникс, празднующий очередную победу света над тьмой. На мгновение небосвод вспыхнул волшебными красками и серая предрассветная мгла, атакованная безжалостными лучами солнца, пустилась наутёк.

— Сирин, давай вместе поприветствуем князя Фонга! — оживилась Вифания.

— Давай! — согласилась Ирина, с удивлением глядя на взволнованную мать. Такой она ещё её не видела.

Мать и дочь, взявшись за руки, воздели их к небу.

— Эллирэу, торадо-ци! — дружно выкрикнули они.

— Эллирэу, заф-ци! — донёсся до них ответный крик.

С пылающих крыльев феникса сорвались сгустки огня, и в небе вспыхнуло множество ярких радуг[1].

От редкого феерического зрелища у женщин перехватило дыхание.

— Сирин, это чудо! Феникс нам ответил!

— Да, мама, — сказала Ирина, чувствуя стеснение в груди.

— Понимаешь, он впервые отозвался на моё приветствие! — восторженно воскликнула Вифания.

Сейчас, когда лицо матери сияло радостным оживлением, Ирине было легко представить, какой она была в детстве, и она всем сердцем потянулась к ней.

— Да, понимаю. Это здорово!

Чувствуя, как её душит комок в горле, девушка порывисто обняла мать: «Бедная моя мечтательница! Похоже, не мне одной досталось в детстве; такая мощная броня из лжи и ханжества не возникает сама по себе…»

— Святые Небеса! — встревожилась Вифания по-своему расценившая расстройство дочери. — Не расстраивайся, девочка! Завтра же поговорю с Лиландом, чтобы он чаще отпускал тебя домой.

— Не нужно, всё хорошо, мама. Честное слово! — девушка смахнула выступившие слёзы. — Просто есть ощущение, что сегодня мой особый день. Совсем как у той принцессы из сказки. День, когда находятся давно потерянные вещи и исполняются заветные желания.

— Что за сказка? — спросила Вифания, внимательно глядя на дочь.

— Замечательная сказка, — улыбнулась Ирина. — Не тревожься, родная! Я в порядке, — она снова обняла мать. — Береги себя и будь счастлива. Ну всё, прощай! Люблю тебя!

Девушка бросилась к дракону и сразу же дала команду на взлёт.

— Будь осторожней с Мушкой!

— Поняла! Как прилечу, отправлю его обратно. Так что жди!

— Оставь его себе!

— Не могу! У меня нет конюшни для драконов!

— Не говори ерунды! У Бонов полно места!

— Мама, это твой дракон! Без тебя он зачахнет от тоски!

— Ну ладно! Тогда пришли его обратно!

— Договорились! — донёсся до Вифании голос дочери, приглушённый расстоянием.

Отчего-то ей не хотелось уходить, и она махала до тех пор, пока дракон не превратился в едва видимую точку.

Неслышно подошедший мистер Вейс обнял её за плечи, и она приникла к его груди. Ровное биение его сердца подействовало на Вифанию успокаивающе. Она подняла голову, собираясь спросить, почему дочь попрощалась с ней так, будто уходит навсегда, но её взгляд натолкнулся на непроницаемую золотую маску, и она промолчала.