Спешно отряхнувшись от почившей дряни, я укоризненно глянула на фандорийца.

— Мистер Вейс!

— Извините, такота-дота, — состроил тот покаянную мину. — Честное слово, я не нарочно…

Прижав руку к губам, фандориец хрюкнул раз, другой, а затем не выдержал и захохотал.

И тут внутри дворца что-то подозрительно громко заскрипело; раздался панический писк и в траве замелькали спасающиеся бегством мыши и какие-то странные существа.

Разинув рты, мы смотрели, как стены дворца, будто в танцевальных «па», плавно повело сначала вправо, затем влево, после чего они почти беззвучно рассыпались. Помпезная золотая крыша несколько мгновений ещё постояла, но затем столбы надломились, и она с жутким грохотом рухнула на землю.

— Пожалуй, не стоило трогать основной строительный материал, — произнёс Эдик с глубокомысленным видом и мы, сообразив, что он имеет в виду, дружно расхохотались.

Затем мистер Вейс вытер выступившие слёзы и сказал, что раз он разрушил дворец, то ему и чинить его и тут же, как человек слова, приступил к делу. От него ощутимо повеяло силой и место, где почило моё родовое гнездо, окутало густое облако. Когда оно рассеялось, выяснилось, что дворец Бабочки-однодневки восстал из праха, причём в его первозданном виде. Самое удивительное, когда мы вошли внутрь, то на нас пахнуло свежеструганным деревом, да и краски на росписях блестели как новые. Скорей всего, так оно и было.

Алекс с уважением посмотрел на фандорийца и завёл разговор о тонкостях магических штучек. Эдик поначалу только слушал, а затем присоединился к их обсуждению. Судя по оживлённым репликам, мужчины нашли общий язык.

Поскольку я использовала магию больше интуитивно, то решила, что мне это не надо и мы с Дашкой отправились исследовать наши владения. Благо, что появились три новых двери, которых не было раньше, причём две из них располагались у входа. Как сказал мистер Вейс, они ведут в комнаты, одна из которых предназначена для мужчин-паладинов, а другая — для женщин. Третья дверь находилась рядом с альковом. Там стояла роскошнейшая кровать под балдахином, не чета той, что была раньше. За альковной дверью обнаружились гардеробная, туалет и ванная комната. Судя по вещам, всё это богатство предназначалось лично мне. У паладинов были те же удобства, но скромней, чем у меня.

Как только мистер Вейс начал демонстрировать магические приёмы на практике, мы с Дашкой сразу же забросили нашу экскурсию и присоединились к компании мужчин. Это было так здорово, что оставалось лишь жалеть, что нам самим нельзя их опробовать. Правда, мистер Вейс выступал в роли симулятора и со стороны выглядело так, будто это мы сами используем магию. Так что наглядность приёмов была нам обеспечена. Я заметила, что он больше уделял внимания защите, чем нападению, потому попросила его рассказать, что может жезл силы или концентратор магической энергии. Фандорийцу моя идея почему-то не понравилась, но он всё же показал, как вызвать кэм и несколько приёмов боя с его помощью, а затем вновь переключился на отработку совместных действий паладинов по моей защите.

Ладно, если мистер Вейс не хочет учить меня владению оружием, придётся тогда брать уроки у Алекса: благо, что он орудует мечом, как бог. Естественно, мой взгляд тут же обратился к нему, и я ощутила прилив гордости. Поскольку мы не успели переодеться после похода во дворец Золотого императора, то на Алексе по-прежнему был диковинный наряд из бирюзового шёлка и белой тиснённой кожи, который превращал его в настоящего небожителя. И вообще, по красоте и мужественности мой дракон ничуть не уступал богам, и это видела не только я одна, если судить по восхищённым взглядам девиц, которые в последнее время взяли моду прогуливаться у моего дворца.

Да, фандориец сказал, что Золотой император простил Лотико, хотя тот основательно насолил ему тем, что влюбил в себя сразу обеих его дочерей, но при этом не отдал сердце ни одной из них. При этом он пытливо посмотрел на меня, и я снова прислушалась к себе. Нет, я больше не сходила с ума по Лотико. Пламя любви горело ровно, больше не грозя спалить без остатка. И даже больше. Тяга к Алексу выросла настолько, что я уже не знала, кто из них мне дороже.

Когда я спросила про Дэви и Майю, мистер Вейс пожал плечами, мол, он точно не знает, но, скорей всего, их отправили к Шиве, поскольку это его слуги и им здесь делать нечего, а затем добавил, что в Золотом городе и без них хватает шпионов.

[1]Пайцза — верительная бирка, металлическая или деревянная пластина с надписью, выдававшаяся китайскими, чжурчжэньскими, монгольскими правителями разным лицам как символ делегирования власти.

Гуань Чжун, советник Золотого императора, в сопровождении свиты из преданных учеников спускался по парадной лестнице. После долгой беседы с Небесным владыкой он был недоволен собой и в то же время знал, что сделал всё возможное, чтобы отговорить его от заключения Лотико Фьюстера в Тартар.

— Шифу,[1]— осмелился нарушить молчание один из учеников, — скажите, что теперь будет?

— Сам хотел бы знать, — вздохнул знаменитый полководец, чья деятельность была оценена Небесами по достоинству и его наградили божественным статусом.

— Простите, шифу, но вы знаете, что отправкой внука Хаоса в Тартар, самозванец вновь развяжет войну с греческим пантеоном богов! — возмущённо воскликнул другой ученик, о котором было известно, что он ярый сторонник Хуань-ди, Жёлтого императора.

— Самозванец? — с тихой яростью проговорил Гуань Джун. Он обернулся и злосчастного ученика охватило ослепительное пламя. — Самонадеянный глупец! Кто дал тебе право судить великого предка?

Когда ученик кучкой пепла осыпался на мраморные ступени, советник отступил и с брезгливым видом отряхнул одежду. Пять золотых драконов, вытканных на синей чаофу[2], говорили о том, что он пользуется особым расположением императора.

Гуань Джун успокоился и на его лице воцарилось прежнее благожелательное выражение.

— Если их величеству будет угодно изгнать олимпийцев не только с Небес, но и с земель Фандоры, то нашей основной задачей будет предложить ему план компании, которая приведёт его к успеху. Это вам понятно?

— Да, шифу! — в унисон пропели ученики.

Они больше не смели возражать могущественному советнику, наделённому не только обострённым чувством справедливости, но и скверным характером. Тем не менее ему прощали очень многое за выдающийся ум и немалые воинские таланты, которые особенно ярко проявились на Небесах. А ещё почитатели Гуань Чжуна знали, что благодаря ему Золотой император не раз и не два громил надменных олимпийцев, когда они отказывались признавать его главенство.

***

Смена власти в китайском пантеоне богов произошла из-за того, что Хуань-ди. Жёлтый император и прародитель восточных народов, пожелал отойти от дел, мотивируя свой отказ от трона усталостью, которую вызывали в нём бесконечные дрязги между небесными подданными. Он заявил, что хочет найти в себе прежнюю гармонию, а для этого ему нужно вернуться в мир смертных и вновь ощутить вкус жизни.

Несмотря на уговоры, император твёрдо стоял на своём, и тогда китайский пантеон богов начал искать ему преемника.

Среди множества соискателей на трон никто не обратил внимания на индейского бога в золотой маске, о котором не было даже письменных упоминаний в истории Земли. Во всяком случае под тем именем, которым он поначалу назвался. Это уж потом наиболее прозорливые из богов заподозрили, что дело не чисто.

Правда, слухи так и остались слухами. Золотой император, придя к власти, так и не сказал под каким именем ему поклонялись и вообще, кто были эти люди. Так что его прошлое по-прежнему оставалось тайной за семью печатями. Когда узнали, что он приказал занести себя в Драгоценные Небесные скрижали как Чака, индейского божка-лесоруба, который принёс людям кукурузу, то высшая знать Небес лишь обменялась понимающими улыбками. Естественно, никто не поверил, что это его настоящее имя.