Для небогатых буржуа, мелкого чиновничества разумно устроенная семейная жизнь становилась идеалом.

Наиболее опасными пороками во всех слоях общества были картежные игры и пьянство.

Данная книга не претендует на глубокое исследование матримониальных проблем в американском обществе после Гражданской войны. Предлагаемая вашему вниманию версия для тех, кому хотелось бы увидеть благородного капитана Батлера и соответствующую ему достойную подругу, уж коли они стали символами великого государства.

При подготовке этой версии автор использовала издание: Митчелл Маргарет. Унесенные ветром – М.: Издательство «Правда», 1986.

Т.1/ Пер. с англ. Т. Озерской; т.2/ Пер. с англ. Т. Кудрявцевой.

Факты биографии королевы Виктории взяты из книги французских авторов Филиппа Александра и Беатрис де л’Онуа. Королева Виктория. – М.: Молодая гвардия, 2007.

Атланта ужаснулась печальной вести о безвременной смерти Мелани Уилкс и замерла перед фатальной несправедливостью случившегося. Жизнь чистая, незапятнанная, являвшая всем образец чести и добра, ушла в небытие, как и цивилизация, которую она олицетворяла. Южане, истерзанные войной и бедствиями, потеряли последнее, что у них оставалось, что объединяло их, ободряло, позволяло сохранять нерушимую верность старому укладу.

Молодежь не помнила великолепия своих семей и не гордилась ими. Не выдерживая испытания нищетой, отпрыски известных семейств сотрудничали с «саквояжниками», девицы сбегали с офицерами-янки. И только эта маленькая, хрупкая женщина, ставшая душой города, сохраняла мягкую безмятежность взгляда, гордость, гостеприимство и доброту при любых невзгодах, не признавая необходимости приспосабливаться под это бурное новое время.

Ретт Батлер, как никто, понимал тяжесть утраты бывших борцов за Правое Дело, ибо и для него миссис Уилкс была единственным утешением, светочем добра в его далеко не легкой и не слишком праведной жизни. Будучи истинной леди, она и в нем видела джентльмена, не способного на дурные поступки. Он не встречал женщин, подобных ей, по-настоящему хороших, искренних, благородных, бескорыстных. Никто уже не будет относиться к нему с такой теплотой, как она, согрев его напоследок счастьем, какое испытывала сама в последний месяц жизни, воодушевленная надеждой на долгожданного ребенка. Только Ретт догадывался о ее состоянии, что возможно и помогло ему выйти из пьяного безумия, в которое его ввергла потеря дочери.

Сосредоточенный и бесстрастный, он посчитал своим долгом разделить тяжесть этих дней с супругой, принявшей на себя, как во времена осады Атланты, нелегкие траурные хлопоты. Уважение к памяти Мелани заставило их быть рядом в эти скорбные дни, а потом они разъехались в разные стороны, как двое случайно встретившихся людей без надежды, да и без желания когда-либо увидеть друг друга…

Ретт покидал Атланту на этот раз навсегда. Пора было, наконец, оборвать череду лет, бессмысленно, как ему казалось теперь, проведенных в этом городе. А как много обещал первый день его пребывания здесь – тот апрельский лучезарный день 1861 года, круто изменивший его жизнь!

…Предвидя, что с началом военных действий порты будут заблокированы, поставки хлопка сократятся, и, значит, цены на него поднимутся, Батлер предпринял вояж в Джорджию с тем, чтобы скупить, сколько будет возможно, сырья и загодя вывезти его в Англию. Одним из поставщиков был его знакомец мистер Кеннеди – владелец хлопковой плантации и торговец. У него он и остановился в имении. Выгодная для обеих сторон сделка состоялась, и довольный Фрэнк пригласил чарльстонца на барбекю к очень уважаемому в графстве плантатору Уилксу.

Батлер любезно принял приглашение, полезное знакомство не помешает, хотя обычно уклонялся от посещения подобного рода праздников, ибо непременно ухитрялся привлечь к себе внимание либо спорщиков, либо картежников, а то и того хуже – девиц на выданье, о чем потом всегда сожалел. Жениться он не собирался и уж тем более не стал бы за ними волочиться.

– Ни глазу удовольствия, ни телу, ни пищи для ума, – говорил он приятелям после очередных барбекю, вечеринок и балов.

Между тем, он числился, сам того не зная, одним из самых завидных женихов – наследник огромного состояния, нескольких тысяч акров земли, сотен рабов. Дальновидные папаши не придавали значения тому, что отец лишил его наследства.

– Как лишил, так и вернет. Куда денется, когда не сможет сам управлять таким хозяйством? Ну, а то, что в гостиных не принимают, и подавно не беда, – наставляли они своих жен. – Проучить, конечно, нужно, впредь будет осторожнее.

Утро было ослепительным: ласковое солнце, легкий ветерок, благоухание цветущих садов, утопающих в бело-розовой пене, свежая весенняя зелень, пестрые ковры жимолости, птичьи гнезда в живых изгородях, радостное щебетание. Даже дорожная пыль не помешала Ретту проникнуться прелестью сельской природы.

– Нет, не зря я согласился на эту поездку, что может быть прекраснее? – залюбовался Ретт непривычным для него пейзажем, – разве что морские просторы!

Затопленные рисовые поля, наблюдаемые им с детства, как-то не внушали ему подобных впечатлений, и он всегда предпочитал йодистый запах волн аромату роз и фиалок, а легкий плеск прибоя – трелям жаворонков. Предчувствие чего-то необычного, поджидающего его здесь, возникло в душе и уже не покидало всю дорогу.

– Экое величественное сооружение, словно храм! Это и есть Двенадцать Дубов? – спросил он Фрэнка, когда перед ними возникло белое здание безукоризненных пропорций.

– Оно самое. Я знал, что вам понравится. Здесь все усадьбы неплохи, но эта лучшая!

Они приехали раньше, впрочем, как и большинство молодых людей, которые толпились на веранде в ожидании прибытия приглашенных дам. Познакомившись с хозяином, Батлер тоже было остался здесь, но Джон Уилкс посоветовал, пока гости не собрались, подняться на второй этаж и с балкона осмотреть окрестности.

– Вы ведь впервые в нашем краю? Уверяю, что захотите вернуться сюда.

Вид действительно был полон неповторимого обаяния. Усадьба одной стороной как бы ступенями спускалась к высоким соснам в пойме реки, замечательной по своей живописности. А вокруг – просторы полей, в которые вторгались кизиловые леса на холмах, глыбы гранитных валунов, темнеющие на красной глине, густые рощи и овражки. Дом тоже полностью отвечал вкусу Батлера, особенно привлекало его местоположение на вершине холма.

– Пожалуй, я бы не отказался от такой плантации, благоуханной, цветущей, безмятежной, даже если все это великолепие бывает только весной. Может, уже пора бросить якорь в такой вот тихой гавани? – подумал моряк, медленно спускаясь по широкой лестнице. – Разумеется, о чем же еще можно мечтать накануне войны, как не о тихой гавани?

Стоя несколько поодаль от остальных гостей, Ретт без помех мог наблюдать как, то один, то другой юноша, подбегал к подъехавшей коляске с тем, чтобы встретить зардевшуюся от удовольствия девушку, поклонником которой он являлся, подать ей руку и помочь выйти из коляски. В прежние годы он посмеялся бы над ними, но сегодня почему-то эти невинные ухаживания, первые проявления взаимной симпатии, показались ему трогательными.

Девочки все как одна были юными, зачастую хорошенькими, у него уже начало рябить в глазах от ярких платьев, когда Джон Уилкс спустился с веранды и предложил руку хрупкой молоденькой девушке, очевидно первой красавице этих мест, судя потому, как ее тотчас окружили поклонники и подружки. Она явно привыкла ко всеобщему вниманию, знала силу своих чар и милостиво улыбалась направо и налево, но ее беспокойный взгляд искал кого-то, пока не был остановлен пристальным взглядом незнакомца. Всего лишь на мгновение встретились их глаза, но он понял – это она! Не зря он ждал и верил, что найдет свою прекрасную принцессу, которую в детстве предрекла ему мать.