Я жду, что его лицо исказится в гримасе отвращения или брезгливости, но мои ожидания оказываются неоправданны: на его лице не отразилось ничего даже близко похожего. Он по-прежнему смотрит на меня с неподдельным интересом.

- И зачем? - тёплый грудной голос резанирует от бетонных стен.

Какой же у него красивый голос...

- Что - зачем?

- Зачем ты всё это придумала? - прислонившись бедром к перилам, достаёт из кармана пачку сигарет. - Ну, другое имя, другой город. Для чего?

И вот что я должна ему на это ответить? Правду? Сказать, что я обычная горничная в "Адмирале", что пригласительные нам подогнал администратор и что мне просто было стыдно в этом признаться?

- Ты сам всё видишь... - шепчу, снова опустив глаза. - Меня не должно было быть на той вечеринке, просто потому что мне там не место! Такие парни, как ты, таких девушек, как я, обычно не замечают. Была бы я просто Златой, ты бы меня тоже не заметил!

- Когда я тебя заметил, я не знал, кто ты, - парирует. - И если бы ты сказала правду, поверь, моё первоначальное мнение о тебе бы не изменилось.

- Господи, пожалуйста, вот только не надо этого всего, ладно? - набираюсь откуда ни возьмись вдруг взявшейся смелости. - Ты - сын хозяина гостиницы в которой я работаю горничной, разве у нас есть хоть что-то общее? Кстати, ты тоже не был со мной до конца откровенен, ты не сказал, кто ты.

- Ты не спрашивала.

- Да, но... я даже подумать не могла, что ты сын Шелеста... - поправляюсь, - ...Льва Аркадьича. Если бы я знала, всего... этого бы просто не было.

- Значит, хорошо, что ты не знала, кто я. Более того, меня как раз-таки подкупило то, что ты этого не знала.

За дверью отчётливо раздаётся скрип половицы.

То, что Светка подслушивает, я и без этого прекрасно понимала, но одно дело предполагать и совсем другое чувствовать, как тебе через замочную скважину дышат в спину.

Конечно, Немоляева моя лучшая подруга и секретов у меня от неё нет, но всё равно знать, что кто-то вероломно греет уши - не слишком приятно.

- В общем, давай просто всё забудем, хорошо? - решаюсь подвести черту. - Что сделано, то уже сделано и обсуждать мотивы моего поступка я не хочу.

- Твоё право, - легко соглашается он и извлекает из пачки сигарету. Задумчиво покрутив её в пальцах, поднимает на меня вопросительный взгляд. - А можно узнать - почему я?

- Что - почему ты?

- Почему ты выбрала для этого именно меня? Ты же была девственница и могла уйти. Насильно тебя никто не держал. Я не совсем понимаю...

- Да тише ты! - делаю "страшные" глаза и озираюсь по наглухо запертым дверям соседей. Не хватало ещё, чтобы все в доме знали интимные подробности моей личной жизни.

Схватив его за руку, поднимаюсь на пролёт выше и торможу возле спящего лифта.

- Марк, послушай, я понимаю, что моё поведение могло показаться тебе странным, понимаю, что, возможно - и скорее всего так и есть, ты считаешь меня чокнутой лгуньей, но я очень прошу тебя не предавать это дело огласке.

Он по-прежнему сжимает между средним и указательным пальцем незажженую сигарету и смотрит на меня в немом недоумении.

Только сейчас до меня доходит, что я до сих пор держу его за руку. Отпустив её - пожалуй, слишком поспешно, делаю шаг назад:

- Конечно, связь с прислугой это явно не то, чем можно гордиться, но пожалуйста, пообещай мне, что никто из "Адмирала" не узнает, что... ну... что мы с тобой...

- Переспали? - подсказывает.

- Умоляю тебя - тише! - прикрыв глаза, устало тру кончиками пальцев переносицу и отыскиваю спиной точку опоры - холодные стальные перила. - Мне очень стыдно, за всё, что произошло. Правда стыдно. Когда я шла на эту вечеринку, то понятия не имела, чем всё закончится. А потом подошёл ты, этот наш танец, затем поцелуй... Клянусь, я не хотела!

- Не хотела меня? - густая бровь иронично взмывает вверх, и я готова провалиться сквозь землю от очередной волны нахлынувшего стыда.

Вот то, что произошло вчера - ничто, по сравнению с тем, что мне приходится переживать сейчас. Сейчас, когда я трезва, когда стою в обшарпанном подъезде своего дома. Когда он знает, кто я, а я до сих пор не понимаю, что ему от меня нужно.

- Ты пришёл посмеяться надо мной? - голос обретает неведомую для меня прежде твёрдость. - Так посмейся! Давай! Посмейся и уходи. Я вообще не понимаю, зачем ты приехал. Деньги за разбитый стакан я возмещу, как и... за испорченное покрывало. А теперь прости, мне нужно собираться на работу, - резко разворачиваюсь и пытаюсь просочиться между ним и дверью лифта, но Марк решительно преграждает мне путь, от чего я по инерции врезаюсь в его фигуру.

Взгляд непроизвольно падает на его обтянутые тонкой тканью широкие плечи, на крошечную родинку чуть ниже мочки уха.

Я смотрела на неё вчера, когда он...

- А давай я тебя подброшу? Заодно поговорим, - неожиданный вопрос застаёт меня врасплох: поднимаю на него глаза и пытаюсь уловить на его лице тень издёвки.

- Куда подбросишь?

- На работу. Во сколько у тебя начинается смена?

- Прости, но это не смешно, - предпринимаю ещё одну попытку протиснуться к лестнице, как вдруг ощущаю на своей талии его ладонь.

- Ты видишь, что я смеюсь?

Снова смотрю на него: нет, он не смеётся и даже не улыбается. Если только самую малость, одними лишь уголками губ.

- Зачем? - мой единственный вопрос. Единственный и логичный.

- А если я отвечу, что просто потому, что нам по пути, тебя это устроит?

Скрещиваю на груди руки и снова делаю шаг назад.

- Нет, ты всё-таки надо мной издеваешься. Хочешь знать правду? Хорошо, будет тебе правда. Моя подруга, - тычу указательным пальцем вниз, - ты видел её только что - Светка, достала два пригласительных на открытие ресторана твоего отца. Ну, как достала - обменяла на свидание с нашим администратором. Она пошла туда, чтобы подцепить богатенького мажора, а я - исключительно чтобы вкусно поесть.

Марк тянет сигарету к губам, но услышав моё наверняка неожиданное признание, снова опускает руку.

- Поесть? Ты это серьёзно?

- Вполне! Но ты не думай - мы тут не голодаем. Шелест... Лев Аркадьич нам хорошо платит.

Боже, ну вот что я несу? Зачем ему всё то это знать? Но я уже так завралась, что чувствую физическую необходимость облегчить душу, распрощаться с ним и потом постараться забыть всё словно сон.

- Вот эта бирка, - протягиваю смятый от волнения листок, - от платья, которое я взяла напрокат из магазина одногруппницы, потому что своего приличного у меня нет. Я должна была вернуть его сегодня, но...

- ...но я сломал молнию. Извини, но она заедала, - закончил он за меня, снова заставив вспомнить всё, что между нами было.

Хотя кого я обманываю - я об этом и на секунду не забывала, особенно, когда он стоит вот так близко, в этом своём тонком чёрном свитере, и я знаю, что под ним. Знаю, какова на ощупь его кожа...

Нет, это невыносимо!

- Извини, но мне правда пора. Можно я пройду?

Он берёт из моих рук бирку и засовывает себе в карман. Понятия не имею, зачем, но пусть делает, что хочет, только бы уже поскорее ушёл.

Нет ничего хуже, чем стоять и краснеть перед парнем, который не твой и никогда твоим быть не может. Особенно после всего, что между нами было.

- Так через сколько у тебя начинается смена? - неохотно сторонится.

- Через три часа. Не волнуйся, я не опоздаю. Я хорошо выполняю свои рабочие обязанности. За год ни одного нарекания, - простискиваюсь, наконец, мимо него и мне стоит огромных усилий спускаться неторопливо, с достоинством.

Хотя о каком достоинстве может идти речь, когда я отдалась ему даже не на первом свидании - спустя два часа после знакомства! Узнай об этом моя набожная мама...

- Блин, Кострова, напугала, - отскакивает Светка, когда я широко открываю дверь и проскальзываю в нашу тесную прихожую. Игнорируя её нескончаемые вопросы, льну к глазку и наблюдаю, как Марк неспешно спускается по ступенькам, удерживая между пальцами до сих пор незажженую сигарету.