— Я должен сказать еще одну вещь, — произнес Марсий. — Перед смертью старик сказал, что отослал кольцо сыну!

Индро кивнул и ответил:

— Очевидно, что так!

— Почему очевидно? — взволновано спросил Марсий.

— Несколько часов назад нашими обсерваториями было замечено, что от Ионы был пущен луч в Оникс, который прошел через звезду насквозь и распался на семь разноцветных лучей. Мы считаем, что материализация этих порталов уже началась.

— Какой из них ближе всех к Тулоне? — спросил Марсий.

— Пока не известно, над этим работают, — ответил Индро. — Мы определим выход и начнем эвакуацию. Корабли построены на всех, ресурсов хватило бы на год полета, мы бы справились и без этих тоннелей, но это облегчит задачу.

Марсий выслушал генерала внимательно. Индро был печален, происходящее заметно угнетало его. Получалось так, что он был последним правителем привычного мира Тулоны, который они так старательно строили. Генерал был уже стар, и ему с трудом давалась мысль о том, что придётся оставлять планету и уезжать в далёкий мир, пусть даже он и был самим совершенством, как сказал ему двоюродный внук.

— Я должен сказать, Индро, — начал Марсий, — Вы можете меня неправильно понять, но от имени Тулоны я заключил договор с другими мирами.

Генерал вопросительно и удивленно на него посмотрел. Марсий стыдливо спрятал глаза, понимая, как это могло выглядеть со стороны. Он достал свою копию глобуса, активировал его и показал Индро территории, отведённые для тулонцев.

— Если удастся расселиться на Голубой планете без войны, если мы и другие миры пойдем на это, то эти холмы и равнины оставлены за нами. Они хорошо подойдут нам!

Марсий стал описывать преимущество территорий, сравнивать с другими. Много рассказывал о спасительном мире. Индро ни разу его не перебил, а только молчал и разглядывал глобус.

— Каковы ваши дальнейшие планы, Индро? — спросил Марсий, так и не поняв намерений Генерала.

— Я буду думать, созову совет на рассвете! — устало ответил Генерал. — Иди спать.

Марсий улыбнулся и хотел идти, но Индро остановил его:

— Марсий! За проделанную работу, за то, что ты принёс в этот мир координаты спасительной планеты, я восстанавливаю тебя в совете Двенадцати.

Марсий глубоко вздохнул и заглотил воздух. Его глаза увлажнились, чувства всколыхнулись в груди, это была большая честь — вернуться в Совет.

Он шел домой, был настроен очень оптимистично, был уверен, что Атла смогла настроить отца на мир, что Хет поведёт свою армию на Избранную планету без войны, он верил даже в то, что Енк смог донести идею мира до императора и пацифы также не станут никого атаковать. В эту ночь, засыпая в собственном доме, Марсий был счастлив. Он подробно описал ситуацию на Тулоне Атле. Впервые он был по-настоящему доволен собой и засыпал с чистой совестью.

Адриана привели в главный зал суда, тот самый, в котором двадцать лет назад у него на глазах вынесли смертный приговор его отцу. Зал был все таким же белоснежным и просторным. Бесконечный амфитеатр был до отказа заполнен роботами и людьми с одинаковыми сосредоточенными лицами, многих из них он знал.

Он стоял в самом центре белоснежной арены, под прозрачным куполом, наблюдая сквозь него иллюзорное небо Иона. Перед ним возвышалась глянцевая черная кафедра, которая была единственным черным пятном в интерьере.

В первом ряду сидела его биологическая мать, равнодушно и без сожаления смотревшая на него, вероятно, недовольная тем, что ее потревожили и вызвали в зал суда.

Адриан хорошо помнил, как двадцать лет назад на фоне полированных стен и злорадствующих взоров почернело ее лицо, когда опеку за него переложили на ее плечи. Впрочем, он не доставил ей много хлопот, воспитанием занимались роботы.

Как всегда, безупречно одета, с идеальной прической в виде изломанного крыла, с гордо приподнятой головой и длинной шеей, она сидела по левую руку от него. Хорошо и уверенно держась, она смотрела усталыми и равнодушными глазами, и Адриан совсем не чувствовал поддержки в них. Он и не думал осуждать ее за это, он ничего от нее не ждал. Ее поведение было нормой в его мире.

На Ионе была своя особая система браков, там не женились, а жили по отдельности. Ион был городом индивидуалистов и одиночек. Ребенок создавался по договоренности, в парах, где это было разрешено. Размеры города были ограничены, и в нем всегда поддерживалось одинаковое число жителей. Право на рождение новый гражданин получал только после смерти старого. Роботы тщательно контролировали эту систему. Очереди из желающих родить не было, дети требовали слишком много внимания и вложений.

Иза не хотел заводить детей, даже когда был уже состоявшимся и зрелым мужчиной, но власти призвали его сделать это, потому что ученый был одарен и вероятность наследования его способностей у ребенка была высока. Он выбрал женщину из круга своих знакомых, ту, которая была состоятельнее остальных. По соглашению они зачали ребенка. До десяти лет Адриан рос с отцом и уже после бегства Изы был отдан на воспитание матери.

Адриан кивнул в сторону этой женщины, формально выразив свое приветствие, и перевел свой взгляд на судью.

— Адриан Иза! Вы обвиняетесь в покушении на убийство своего напарника Ал-Ки, робота. Ваша агрессия по отношению к машине будет наказана подобранной для вас мерой пресечения. Нанесение увечий партнеру по службе карается высшей степенью наказания. Оскверняя великий дар доверия, вы поставили под угрозу отлаженное веками равновесие добрососедских отношений машин и людей. Своим поступком вы вынуждаете роботов обозлиться на людей, осмысленно ставя тем самым под угрозу здоровье всего своего вида, так как не можете не понимать, насколько хрупок человек перед машиной! — громко и с чувством произнес механический голос прокурора, зависшего над ним.

Адриан заметил вокруг себя приближающихся прессроботов, испепеляющих его видеовзглядами. Это значило, что все, что происходило сейчас в зале суда, транслировалось на городских мониторах. Открытый суд был не характерен для его мира, и в глубине души Адриан был горд, что перед смертью стал столь популярен. Адриан все прекрасно понимал. Он знал, в чем именно его обвиняют и как накажут. Ни слова о том, что он сын преступника, никакой информации о гибели засекреченного спутника-шпиона или о запретном вторжении в древние документы, ни намека на то, что вчера вечером он встревожил купол Ионы неведомым кольцом, обрушив на город лавину света.

В зал суда в сопровождении медроботов прошагал его напарник. Одарив Адриана обиженно-болезненным взглядом, он занял свое место за белой кафедрой и с болью и досадой стал говорить.

Солгав о том, что они оба являются смотрителями городских канализационных систем, робот заставил Адриана улыбнуться. Прикрывая лицо руками, сын Изы ловил себя на мысли, что робот, сам не ведая того, был прав, и более точного определения их грязной и подлой шпионской работе придумать было невозможно. Машина долго рассказывала о том, как Адриан подкарауливал его, как грубо прыгнул и облил, вызывая сочувствие и вздохи со стороны роботов и людей как в зале суда, так и перед экранами мониторов. Долгая демагогия и бессмысленные споры стали даже утомлять.

Греховное чувство радости по поводу того, что этот мир вот-вот погибнет, как и все остальные в Семи мирах, расползлось по душе Адриана корнями мертвого дерева. Ему искренне захотелось увидеть Ион на том свете вместе со всеми бессмысленными роботами, холодными машинами и черствыми людьми. Катастрофа на Ониксе была способна уничтожить всю эту таинственную систему, о существовании которой ему довелось узнать. «Лучше пусть все будут мертвыми, чем несвободными», — думал он.

Умирать Адриану было не страшно.

Страшно было от того, что он догадывался, что невидимый правитель наверняка нашел выход, как спастись. А значит, эта невидимая диктатура будет продолжаться, только уже в ином месте.