Да я, если сказать честно, не возражал ни по первому пункту, ни по второму, а потому задорно улыбнулся окружающим. Поживем – увидим.

Свекольников озабоченно посмотрел на своих непосредственных помощников – командиров рот, ответственных работников штаба учебных курсов военных пилотов. Уже вторые сутки сарги пытались уничтожить Новосибирский центральный сектор управления. Если это им удастся, и без этого ослабленная оборона землян на значительной территории планеты ослепнет и оглохнет.

Понимали это и сарги, которые предпринимали максимальные усилия для достижения цели. Они даже попытались стремительным рывком вывести на низкую околоземную орбиту крейсер. Из этого, правда, ничего не вышло – вовремя обнаруженный и получивший две ракеты, крейсер кое-как уплелся обратно. Но число мелких судов у саргов выросло почти в два раза и они ударными клиньями расшатывали оборону землян.

Район Новосибирска оказался самым горячим. Первоначальное намерение командования постепенно вводить курсантов в боевые действия оказались благонамеренной пустышкой. К уже имеющейся в районе Новосибирска авиадивизии были подтянуты еще две и к концу четвертых суток боев они сохраняли от 30 до 40 % штатов. Отправлять сюда последние две авиадивизии стратегического резерва было очень неразумно – сарги могли легко перенести удар и тогда парировать его было бы нечем.

И главком, скрепя сердцем, подписал приказ о временном откомандировании всех курсантов Новосибирских курсов военных пилотов и курсантов 2 выпускного курса Новосибирского летного училища в район боевых действий. Проще говоря, неоперившуюся молодежь в очередной раз бросали в самое пекло войны. И ничего противопоставить этому было не возможно.

Для курсантов все непосредственно началось с того, что главком лично позвонил Свекольникову и после незначительных вопросов о положении на курсах распорядился:

– Немедленно поднять курсантов по тревоге и временно направить их на пополнении регулярных войск. Курсантов, идущих по проекту, Михаил Всеволодович, постарайтесь максимально беречь.

– Постараюсь, – тон Свекольникова был весьма пессимистичным.

– Вот-вот, – Захаров сделал вид, что не разобрался в интонациях, – постарайтесь.

И отключился.

И теперь Свекольников решал две задачи: по какому принципу формировать летные подразделения и как убрать из списков пилотов, совершающих боевые полеты, хотя бы Савельева.

Распределить курсантов, казалось бы, очень просто. Четыре группы примерно по 100 с чем-то человек, разделенных по 3 полка. Имеющиеся вакансии командиров полков и эскадрилий возглавят инструктора, остальные – курсанты училища.

Но эта простота была кажущейся. Сарги нападали волнами, а значит, необходимо было иметь под рукой постоянный резерв. Способности курсантов были разными и это означало, что одни десять курсантов не равны десяти другим. А ты, командир, страдай.

Он позвонил в медчасть. Начальник медслужбы подполковник Ветошкин отозвался сразу.

– Николай Викторович, медики недавно лечили лейтенанта Савельева.

– А, этот попрыгунчик. Лечили. На данный момент он практически здоров.

Свекольников помолчал, осторожно спросил:

– Видите ли, Сергей Викторович, бои предстоят тяжелые. Не хотелось бы отправлять не до конца вылеченных курсантов, которые погибнут в первом же бою. Сколько понадобится суток до полного выздоровления?

Ветошкин соображал быстро и понял, что от него хочет генерал.

– Суток десять, – предположил он.

– А в две недели уложитесь?

– Две? – В голосе подполковника зазвучало сомнение. – Ну если постараться…

– А вы постарайтесь, – ласково попросил Свекольников, – не маленький ребенок.

Он отключился, посмотрел на расчетные таблицы в планшетнике, движением руки приглашая присутствующих подсиживаться ближе. До вечера им необходимо завершить работу.

Вечером помянули старину Рымарова. Откуда-то появилась пластиковая семисотграммовая бутылка с разведенным техническим спиртом. Ее разделили на семерых – по числу курсантов лейтенанта и торопливо выпили, помянув инструктора.

Разошлись. На душе было муторно. Мы временно стали бесхозными, поскольку нового инструктора нам не назначили. А тут еще дежурный сообщил, что меня просят немедленно явиться в медчасть для осмотра. Это удивляло и настораживало. Вчера после обеда ведущий хирург, поколдовав над зажившими ранами, помяв образовавшиеся рубцы и проанализировав материалы компьютерной томографии, пришел к выводу о полном выздоровлении, правда, освободив на всякий случай меня от тяжелой физической нагрузки на трое суток. И вот теперь я им снова нужен…

Явившись в медчасть, доложился дежурному – коренастому старшине медицинской службы. Тот вызвал врача – знакомого мне старшего лейтенанта.

Я доложился. Старлей кивнул, поманил за собой. В кабинете уже находился подполковник – начальник медслужбы, которого я мельком видел вскоре после прибытия на курсы.

Подполковник кивнул в ответ на мое приветствие, скомандовал сесть и без всяких предисловий сообщил мне, что анализы, взятые у меня, оказались не совсем хорошие и поэтому вновь придется отстранить меня от полетов и дней десять полечить стационарно.

– Но мне не пришлось сдавать анализы в последние дни, – удивился я.

У подполковника перекосило лицо в попытке найти отговорку. Старший лейтенант поспешил на помощь и объяснил, что это итоги изучения анализов, сдаваемых при поступлении.

Отмазка была хорошей, но пауза, возникшая у зашедшего в тупик подполковника, сказала мне все.

Медики тоже поняли это.

– Лейтенант Савельев, шагом марш в палату! – скомандовал подполковник.

– Товарищ подполковник, вынужден ослушаться вашего приказа, поскольку фактически он вынуждает меня идти на дезертирство.

Подполковник побагровел от бешенства.

– Кроме того, я обязательно напишу рапорт генералу Свекольникову о вашем странном поведении.

И не слушая подполковника, вышел из помещения.

Подполковник уныло посмотрел на подчиненного, вздохнул и включил канал связи с генералом

– Свекольников, – прозвучало в динамике, – как успехи, Сергей Викторович?

Ветошкин только вздохнул в микрофон.

– Понятно, – голос Свекольникова потяжелел, – мальчишку лейтенанта не смогли вокруг пальца обвести?

– Так то ж мальчишку…

– Придется мне самому подключиться, – пришел к выводу генерал.

Начальство держало процесс под прицелом. Отдав рапорт адъютанту Свекольникову, я едва успел ознакомится со списками распределения дежурств на доске расписаний. Составленный еще утром, то есть до того, как медики обнаружили недостатки в моем здоровье, он, тем не менее, шел без моей фамилии. Нестыковка получилась, товарищ генерал. Не в здоровье проблема. Кто-то под меня копает. Зачем?

Домыслить сложившуюся ситуацию я не успел. Запыхавшийся посыльный из штаба передал приказ генерала срочно явиться к нему.

Может спрятаться? Солдатик оценивающе смотрел на меня. Явно имеет задание не только передать приказ, но отследить, куда я пойду. Нет, самое лучшее – пойти к генералу. И то – какая честь. Не часто представителей обучаемого переменного состава вызывают к самому начальнику курсов. Многие даже в кабинете ротного не бывают.

Свекольников что-то читал на планшетнике. В ответ на мое приветствие он неласково буркнул. Сесть не предложил. По-видимому, генерал раздобыл какой-то очень ценный материал, поскольку не мог от него оторваться, чтобы пообщаться со мной.

Я стоял по стойке смирно, ожидая, когда Свекольников перестанет валять дурака и займется делом.

Генерала хватило минут на десять. Он хмуро отложил планшетник в сторону.

– Лейтенант Савельев, я приказываю вам молча выполнять мои распоряжения.

– Товарищ генерал, я человек военный и должен воевать. Я не понимаю почему мне надо отсиживаться за спинами товарищей.

– Есть приказ, понял?

– Так точно. Я обращусь в верховный суд с просьбой разобраться в ситуации.