Понемногу разговорившиеся техники сообщили нам, что Рымаров инструктором считается средним. Из четырех сделанных им выпусков, в которых было 25 человек, аттестацию не прошли только двое. Появился новый термин. На наш вопрос, что же такое аттестация, пожилой старшина ухмыльнулся и скомандовал: «Кругом! Шагом марш!»

Как говорила старушка Алиса из известной сказки, становилось все страньше и страньше. Не провинциальные курсы, а какой-то византийский двор. Когда я вернулся от Сидорова, то сразу оказался в окружении ребят. Как раз наступил перерыв и двести чем-то глаз в обрамлении ста лиц, составлявших нашу роту, выжидательно уставились на меня, повизгивая от любопытства. Я сделал вид, что страшно занят изучением пути, по которому пройдут мои ноженьки. Однако курсанты тоже не вчера произошли от мамы и папы.

– Тупит, гад, – злорадно произнес Мишка Самарин и на правах старого товарища предложил: – качать его, пока не сломается!

Не мог предложить что-то более милосердное! Я завопил от ужаса и сообщил о готовности сдаться на милость победителя. Кое-кто из курсантов, более кровожадный или увлекающийся, продолжил пытаться поднять меня на руки, но большинство остановилось.

Я сообщил:

– Подполковник сообщил, что семерым, в том числе и мне, тестирование засчитано авансом, в силу нашей дебильности.

Мишка не выдержал первым:

– Врешь!

– Спросите у Сидорова, – предложил я. Ответом был дружный смех. Если Сидоров посчитает, что его побеспокоили напрасно, он сотрет в порошок. Курсантов он считал ненужным элементом в жизни армии и любой вопрос с их стороны рассматривал, как попытку уклониться от исполнении своих уставных обязанностей и оторвать его от реализации текущих дел. Соответственно, это, по его мнению, дисциплинарный проступок. Практика, показывала, что он терпеливо отвечал и на один вопрос и на десять, а потом в соответствии с потраченным временем наказывал. Только пух летел!

– Как хотите, – обиделся я, а народ, совсем не убежденный моими словами, ринулся к капитану Васильеву, который командовал моим взводом и был немного мягче. В отличие от Сидорова, он больше работал с нами и потому больше общался. Когда Васильев, вдоволь насмеявшись, все же подтвердил мои слова, курсанты оказались в ступоре.

– Ну вы, придурки своей матушки, – растерянно сказал Шахов, не зная, как реагировать. Проблема была в том, что многие из этой семерки входили в число ведущих курсантов. Если они дебилы, то кто тогда остальные, сообщество олигофренов?

– К-хм, – сообщил подошедший Сидоров. В трех звуках ротный поделился с нами большим объемом интересной информации о нашей деятельности, поведении, моральном и политическом состоянии.

Курсанты споро построились, а капитан Васильев доложил, что курсанты только что завершили занятие по материально-техническому комплектованию тарелки Су-47АП и готовятся к следующему занятию, на котором будет продолжена предыдущая тема.

– Готовятся они, – пробурчал Сидоров, – болтают, как бабы. Требую разговоры прекратить. Тестирование семерым зачтено авансом, что тут не понятно? Потом отработают.

Подполковник был явно недоволен. Он и в спокойном состоянии был, как бульдог на передышке, постоянно готовый укусить, а уж если заранее начинал показывать зубы, ату, ребята, прячьтесь в бомбоубежище.

– Вопросы есть? – демонстративно спокойно спросил он. – Нет? И что б не было!

Что можно было на это ответить? Мы отправились работать дальше, слушать неграмотные объяснения инструкторов.

На следующий день шесть пар глаз с любопытством смотрели то на меня, то на Рымарова – сдержит инструктор слово или нет. Сдержал. Он прочитал только заголовок лекции, а потом предложил продолжить мне. Тема, к сожалению, касалась уже не кибер-системы Су, а маневрам сушки при приближении к кораблям врага. Поэтому мне пришлось потратить большую часть ночи над компьютерным учебником, пока все остальные спали. Дневальный, видя нарушение режима, вознамерился было согнать меня, но увидев, чем я занимаюсь, злорадно усмехнулся и ушел. Решил, что я наказан. Хотя, по большому счету, так оно и было.

Зато теперь я уверенно рассказывал о тактико-технической характеристике шершней саргов, возможности их маневрирования и даже поспорил с Рымаровым. На шум явился Васильев. Тоже бывший и списанный пилот он с ходу вступил в спор.

Я стоял на точке зрения учебника о возможностях сушки во время боя на встречных курсах. Офицеры же, опираясь на свой опыт, относились к диспозиции с большим скепсисом. Курсантов прогнали, а мы продолжили дискуссию.

Появился Сидоров.

– Вижу, – констатировал он, – снова Савельев. Рымаров, что натворил данный индивид – штурмовал штаб, украл секретные документы, изнасиловал сушку?

Подполковник шутил, но таким тоном, будто приговор подписывал.

К счастью, инструктор, разгоряченный спором, не обратил на это внимания и изложил суть спора.

Ротный пожал плечами и предложил:

– Тогда почему бы вам не использовать возможности тактического компьютера?

Рымаров от злости даже ладонью стукнул по столу – как это ему в голову не пришло. Я-то этот вариант держал в голове с самого начала, но там был один нюанс и поэтому было надо, чтобы использовать комп предложил кто-то со стороны.

Быстренько активировал свой планшетник, через него соединился с тактическим компьютером, выполняющим на курсах роль головного процессора и ввел данные задачи. Тактический компьютер стал проецировать материал на планшетник.

К немалому удивлению офицеров, шершни проигрывали бой за боем, какую бы дислокацию инструкторы не выбирали. Васильев и Рымаров чесали затылки, бурчали нелицеприятное, выискивали новые каверзы и… оставались с носом.

Всю комедию испортил Сидоров. Через свой планшетник он связался с тактическим компьютером, посмотрел на параметры боя и откровенно засмеялся:

– Слушай, Савельев, быть тебе либо блестящим пилотом, либо великим прохиндеем. А вам, товарищи офицеры, ставлю на вид. Не заметили инструкторский балл.

Инструкторским баллом называлась вспомогательная программа, которая, активированная, не давала инструктору проигрывать бой на имитаторе или обычном компьютере. Использовали ее не часто и, главным образом, при демонстрации новичкам возможностей техники. Я программу модифицировал, пересмотрел кодеки и пароли, чтобы тактический компьютер и, тем более, начальники, не догадались, что им дурят голову. Но Сидорова на таком пустяке обвести не удалось.

Васильев дернулся, влез в управляющую программу, укоризненно покачал головой:

– Обмануть своих же преподавателей. Савельев, веревка по тебе плачет. Или хотя бы гауптвахта. Может быть, товарищ подполковник, за совокупность проступков посадить его на пару суток?

Мне похорошело. После штурма штаба я считал модификацию программы делом мелочным и достойным только наряда вне очереди. К счастью, Сидоров был почему-то в хорошем настроении и, смеясь, отрицательно покачал головой:

– Подождем еще одного проступка. Этот слишком мелок для гауптвахты.

Следующие дни были горячими. Коромысло свой напор ослабил, зато инструкторы навалились на нас в полную силу. Нам едва нашли два часа время, чтобы в обстановке, приближенной к торжественной, провести церемонию присяги.

А затем опять полеты. Сначала они проводились на имитаторе. То есть никуда мы не летели, а сидели вдвоем с инструктором в небольшой кабине. Кибер же старался изо всех сил, имитируя полет, воздушный бой и даже разные передвижения истребителя и перегрузки, создаваемые переменным гравитационным полем. Рымаров сделал несколько "полетов" вместе со мной, элементарно показывая мне порядок действий при взлете, полете и посадке. Сразу было видно, что инструктор – бывший боевой пилот, который на своей шкуре познал практику сражений.

В конце начального курса предполетной подготовки в имитаторе один компьютерный вылет с нами сделал Васильев. Молча. Из чего мы сделали вывод, что придраться взводному особо не к чему.