Серебровский только крякнул. Люди терпели поражение за поражением. Не только в крупных, в небольших стычках чаще приходилось отступать. Обнаглевшая нечисть лезла напролом, а рыцари, не чувствуя поддержки Гроссмейстера, отступали.

— И это еще не все! — вскричал Милорадович — Угадай, сколько мы потеряли?

Серебровский крутанул ус:

— Судя по твоем победоносному виду, немного. Но дай я попытаюсь угадать. У вас была центурия? Значит, десять убитых и пятнадцать раненых. Из них пятая часть рыцарей, остальные оруженосцы.

— Эй, малый! — крикнул пробежавшего слугу Милорадович, — плесни нам вина.

Он поднял кубок.

— Благодаря Его Милости Игоря Кудрявцева мы имеем трех легкораненых, которые накачиваются здесь же ином.

— Так здесь у вас только ваша центурия? — Серебровский помолчал. — Я хотел сказать тебе пару ласковых относительности Его Милости, но теперь помолчу. Как вы так легко победили?

Он помолчал внимательно на пьяненького мальчика, не увидел в нем ничего особого.

— Или я параноик, или что-то не понимаю, — признался, наконец, Серебровский. — Если бы не твои слова, я бы вышвырнул его из-за стола. Что-то он не похож на сына гроссмейстера и победоносного полководца. Проштафишийся оруженосец, которому утром грозит ептимья.

— Он обычный молодой парень, и говорит обычные слова, но рубится так, что нечисть разлетается и за ним хочется идти в бой. Каково, а? И из боя возвращаешься, а не гибнет от первой дубины. Ты хочешь что-нибудь еще?

Серебровский пожал плечами.

— Пожалуй, нет.

— А пить он научится. За этим дело не встанет. Лишь бы дальше так воевал. Или ты не веришь в его кровь.

— Да ну тебя, — отмахнулся Серебровский, — или мы с тобой не в одном обществе? Скажи лучше, этот парень, еще набирает вассалов? Если он такой, как ты расписал, ему понадобиться много воинов.

И уже не презрительно, с почтением, посмотрел на Игоря. Граф был слишком старым воином, чтобы видеть только внешнюю оболочку челоевка.

Милорадович усмехнулся:

— Вот проспится и спросишь у него, — Милорадович придержал Игоря, скользившего со стула на пол. — Знаешь, когда я вернулся с юга в столицу, навиделся такого, что считал — Ордену пришел конец. А потому поступил в первую набиравшуюся центурию, чтобы погибнуть с ней и не видеть своего позора, творившегося вокруг. Ладно, не пытайся возражать, вы в столице и сотой доли не видели, что творится в провинции. Ордена, по сути, нет.

Так вот, все к этому и шло. Мы напоролись всего в пяти верстах — представляешь в пяти верстах от столицы! на ватагу нечисти. Центурия вместо того, чтобы растоптать ее, впала в панику и стала разбегаться. Я подумал, что останется нас человек пять-шесть ветеранов, и мы сложим свои голову, а потому и не пытался что-то делать. И вдруг появился этот парень. И не поверил бы, что сын Гроссмейстера окажется в этой помойке. Однако он оказался и поднял трусов и малодушных в бой. И ты теперь знаешь, чем все закончилось. Рядовая центурия из новобранцев разнесла в дребезги нечисть!

Я снова хочу жить. У нас есть вождь. Правда, он слишком молод и не умеет пить. Зато он умеет вести за собой людей. И он может быть Гроссмейстером и спасет всех нас. Чего тебе еще надо, друг?

Утром Игорь проснулся с дикой болью в голове, противным привкусом во рту и полной амнезией о вчерашнем вечере.

Он зашевелился и застонал от усилившейся боли в голове. Как же он напился вчера. И главное, зачем?

Рядом кто-то зашевелился. Игорь испуганно посмотрел на незнакомую спину, но когда незнакомец повернулся, это оказался Иван Иваренковым.

— Тяжко, Ваша Милость?

Игорь только застонал, не в силах пошевелить разбухшим языком.

Иван понятливо кивнул и исчез из комнаты. Игорь прикрыл глаза, чтобы хоть как-то бы утихомирить боль, но дверь хлопнула и пришлось открыть глаза. Это был Иван с кувшином.

— Попробуйте, Ваша Милость, рассол.

Игорь думал, что не сумеет и пошевельнуться, но при волшебных словах рассол — вода! приподнялся, и ему в рот потекла волшебная влага. Она живительным потоком прокатилась по рту, оживила иссохшие внутренности, и Игорь почувствовал, что оживает.

— Спасибо тебе, Иван. Как же я вчера напился.

— Да никак вы не напились, — в словах Ивана явно слышалось преимущество двадцатилетнего парня перед четырнадцатилетним мальчишкой. — Выпили несколько кубков и сидели весь вечер, раскачивались на стуле за столом.

— И все? — облегченно спросил Игорь.

— Вырвало вас пару раз.

— Тьфу, орк подери!

— Орали песни на весь зал, девке задирали подол, пытались танцевать голым, но мы вас удержали.

Орк всех подери!

Что же он натворил. Глаза б его никого не видели. Говорила мать, пить вредно. Теперь сам понимает, как плохо.

— Где мы хоть находимся?

— Дак в той же гостинице, в трактире которой пили. Господин граф Милорадович вас ночью отнес.

Господин граф Милорадович станет его главным советником по питию, когда он станет Гроссмейстером. А теперь как ему показаться перед центурией. Стыдно-то как, Господи!

Иван убежал с опустевшим кувшином, а Игорь развалился на кровати и закрыл глаза. Не видеть бы никого со стыда.

Дверь открылась, Игорь лежал, думая, что вернулся Иван. Открыть глаза и подняться его заставил полузнакомый голос:

— Ваша милость, я за вами.

Около двери стоял высокий статный дворянин в форме центуриона центурии Совета Магистров. Где-то он его и видел, и слышал.

— Я граф Серебровский, давний друг и собрат графа Милорадовича, можете мне доверять, мы вчера виделись вечером.

Точно, граф Серебровский был вчера на пьянке и видел его пьяным и блюющим.

— Право же, мне так стыдно за вчерашнее.

Серебровский отмел оправдание нетерпящим возражения жестом. Если бы Игорь не был с густого похмелья, он понял бы, что Серебровский еще сильно пьян после вчерашнего.

Серебровский и Милорадович пили всю ночь и, как не трезвила их Зона, каждому изрядно досталось.

— Подобное бывает у любого мужчины, особенно в вашем возрасте, Ваша Милость. Это не страшно. Главное, что б оставаться храбрым и иметь острый клинок.

— Не зовите меня так, граф. Вы же не меньше меня знаете, что это призыв к мятежу.

— Знаете, как-то так получилось, — вдруг стал оправдываться Серебровский, чего Игорь никак не ожидал. — Больше не буду. А то действительно Совет Магистров… Ой, что же это я! — Вдруг шлепнул себя по лбу Серебровский. — Забыл, зачем пришел. Господин Кудрявцев, вас срочно вызывает к себе Совет Магистров.

Новость была столь внезапная, что даже голова на миг перестал болеть. Но потом боль накинулась с новой силой.

— Ох, — откинулся на подушки Игорь, — нельзя ли немного подождать, хотя бы час.

Серебровский недоуменно посмотрел на него. Мальчишка-мальчишкой.

— Господин оруженосец, вы видимо собираетесь поднять восстание, если предлагаете пойти на прямое неповиновение Совету Магистров.

Сквозь дикую головную боль пробился комизм ситуации. С похмелья он творит смешные вещи. Смотри, Совет Магистров легко излечит от головной боли, отправив на эшафот. Отрубят болящую голову.

— Конечно, я отправляюсь, — подтвердил Игорь, — не знаете ли вы, господин граф, зачем меня вызывают.

— Я не осведомлен об этом, — сказал Серебровский, и, смягчая холодный ответ, добавил: — но думаю, это связано с победой во вчерашней стычке. Победа небольшая, но на фоне постоянных поражений вы закатили хорошую оплеуху Магистрам. Извините, но это я отправил рыцаря с сообщением о случившемся — это моя обязанность.

— Даже так, — Игорь обнаружил, что он, оказывается, лежит без подштанников и демонстрирует Серебровскому свое мужское богатство. Осталось надеяться, что граф не воспримет это ни как оскорбление, ни как соблазнение.

— Извините, граф. Сейчас я оденусь, и отправлюсь. — Игорь с опаской поднялся, опасаясь, что организм взбунтуется. Но тело после передышки и рассола чувствовало себя сносно, и он принялся одеваться, находя одежду в самых неожиданных местах. — Исполняйте свои обязанности. Присяга Ордену обязательна.