— Ну, как — это мы знаем. Следы клыков хорошо видны, — остальные пункты сотрудник военной полиции решил благоразумно опустить, и не заострять на них внимание.

— Арне, это не шутки! Мне поставлена задача найти этих диверсантов, а вы работаете со мной. Вот ещё Людвига прислали с усилением. Если русские совершат ещё такое же крупное нападение, как на ремроту, то мы рискуем лишиться погон и попасть на передовую. Лично мне в конце карьеры совсем не хочется получить такое пятно в послужной список и рисковать головой, — майор с плохо скрываемым раздражением посмотрел на старого товарища.

— Я разослал агентов в ряд деревень, но результатов скоро не жду. Мы даже не знаем, где диверсанты могут дислоцироваться, — ответил ему Арне. — Приходится действовать наугад.

— В течение двух недель нам будет оказывать поддержку сто седьмой полк Люфтваффе. В первую очередь разведкой с воздуха. Если поисковые группы столкнуться с противником, который окажется сильнее, то тогда поднимется в небо звено штурмовиков, — сообщил майор.

— Это очень хорошая новость, — обрадовался Людвиг, ведь это подчинённые будут рыскать по лесам и подставляться под пули, которые в этой стране могут прилететь со всех четырёх сторон из-за любого дерева или куста.

— И ещё роту тыловой охраны. Но на тех можно рассчитывать лишь как участников облавы, которые станут шумом и своим видом выгонять на пулемёты диверсантов. Вояки там пороха не нюхали, даже во Франции.

— Я и таким рад, Маркус, — произнёс Арне.

— А ещё хорошо, что в лесах листва с деревьев облетела. Воздушная разведка будет легче проходить, — добавил Людвиг.

С ним единодушно согласились. Далее они взялись за проработку плана и всех нюансов, с ним связанных. Так Арне должен был плотно взяться за агентурную часть операции, сбор разведданных от информаторов, вербовку местных элементов и прочее. Людвиг со своим отрядом и приданной ротой, а так же лётчиками будет исследовать леса между Витебском и Полоцком. Занятие это было невероятно тяжелое и трудновыполнимое для неполных трёх сотен человек, пусть и с воздушной поддержкой. Ну, а майор будет корректировать их действия, слать доклады наверх, взаимодействовать с остальными службами Вермахта, СС и СД, выборным местным руководством и так далее.

*****

— Всё кружит и кружит, ирод, — Прохор задрал голову вверх и со злостью смотрел на маленький самолёт, закладывающий круги над лесным массивом, в котором находился мой Очаг. Иногда он надолго пропадал, видимо смещаясь далеко в сторону. Но потом опять появлялся слева, справа или проходил точно над нашими головами. Не спрячь я лагерь под чарами, то увидели бы пилоты нас на раз-два, как пить дать! Но сейчас из самолёта видна огромная проплешина старого пожарища, с торчащими обгорелыми огрызками стволов. Такую картину я использовал специально. Посчитал, что по густым еловым или сосновым зарослям немцы могут и отбомбиться, если вдруг решат, что там под кронами могут прятаться партизаны. А раз всё видно и открыто, то зачем зря тратить боеприпасы?

На маскировку ушло — мне до сих пор не по себе от таких цифр — пятнадцать килограммов орихалка. Точнее, на амулеты, которые я изготовил из этого магического металла. Вместе с магией фей, которые приложили к волшебной маскировке свои маленькие ручки, вышло выше всяческих похвал.

— Задрал уже. Киррлис, нет у тебя чего-то, чем его на землю ссадить, да чтоб погромче вышло? — опять подал голос Прохор.

— Нет. А было бы, то всё равно не стал бы, — ответил я ему и пояснил. — Не хватало ещё собственными руками показать, где мы прячемся.

— Точно, — смутился старик. — Енто я не продумал.

— Шторьх это, у немцев за разведчика используется. При встречном ветре может так медленно лететь, что почти зависает в воздухе, — раздался за моей спиной мужской голос.

— Здравствуй, Паша, — поздоровался я с говорившим, узнав того по голосу. — У этого шторьха оружие есть?

— Разве что фотоаппарат за такое посчитать. Съёмку твоя… маскировка обманет? — сказал он, запнувшись в середине фразы. Мне показалось, что он хотел сказать «магия», но потом не сумел перебороть себя и изменил на более ему понятное и привычное определение.

— Должна. Амулеты не на разум воздействует, а создают зрительную иллюзию, — ответил я штурману советского самолёта, спасённого мной от страшной смерти, на которую его обрекли немцы. — К сожалению, чем выше объект от поверхности, тем больше идёт расход энергии, чтобы воздействовать на него напрямую. Поэтому, на лётчиков не получится влиять так же, как на поисковые отряды в лесу. Только прятаться от них под иллюзиями.

— Понятно, — откликнулся парень, но сделал это таким тоном, что мне стало ясно: ничего ему не понятно. — Киррлис, я что подумал-то…, - он замялся, затем продолжил. — Я, в общем, решил принять твоё предложение.

— А Илья?

— Он не хочет. Боится, что посчитают дезертиром или пропавшим без вести, а у него жена и трое детишек в Тульской области живут. Он им свой аттестат переслал, чтобы легче было жить. Не вернётся — аттестата лишат.

— Ясно.

Паша и Илья — это Илья Богомолов и Павел Струков. Один был стрелком, второй штурманом-бомбардиром на бомбардировщике ТБ-3. Их экипажу была поставлена задача выбросить по двум точкам десантников-диверсантов в тылу Вермахта. С заданием они справились, но на обратном пути в темноте заблудились и вышли точно на какой-то немецкий объект с мощным зенитным прикрытием. Попав в свет прожекторов, их самолёт получил несколько попаданий зениток, которые нанесли ему серьёзные повреждения. ТБ начал резко терять высоту и скорость, стал всё хуже слушаться руля. Не дожидаясь, когда падение превратится в неуправляемое, лётчики покинули самолёт. Богомолову и Струкову повезло приземлиться рядом, но вот остальных членов экипажа унесло куда-то очень далеко.

— Немцам сам чёрт подсуживал, раз сумели так повредить нашего «туполева», что он стал падать, — горячился и бил кулаком по столу Богомолов, когда вёл свой рассказ. — Его сбить невозможно в воздухе. Да — невозможно!

Но сбили. И двум членам экипажа из восьми пришлось идти к линии фронта из глубокого немецкого тыла. На земле они ориентировались куда хуже, чем в воздухе, и потому приняли решение двигаться вдоль дорог, прячась в зарослях при малейшей опасности. Несколько дней им везло. Даже в одной деревне им перепало немного еды от сердобольной жительницы и не попасться полицаям, которые в тот день устроили себе большой праздник и перепились со всеми своими подхалимами и помощниками. Но вечером того дня, когда я отправился громить врагов на базе МТО, удача отвернулась от парней. Ещё не до конца стемнело, и из-за этого их заметили немецкие велосипедисты. Вот вроде бы уже не сезон был для данного транспорта, но откуда-то взялись примерно два взвода. Это не машина и не скрипучая телега с шумной лошадью, потому лётчики не слышали их. А ещё немцы вышли позади парней и первым их заметили. Почти сразу же велосипедисты открыли пальбу из винтовок и ранили в бедро Богомолова. Струков отказался его бросать, решив принять свой последний бой. Но когда закончились патроны в их пистолетах — а это случилось очень быстро — лётчиков взяли в плен. Везти их с собой немцы не пожелали. Пристрелить на месте им показалось слишком просто. И тогда они решили их прибить живыми к ближайшему телеграфному столбу. Может, не окажись в их ранцах гвоздей с молотками, то Илья с Павлом были бы милосердно убиты на месте. Но — увы. Чтобы под тяжестью тел небольшие шляпки гвоздей не прошли сквозь мясо, лётчиков дополнительно привязали железной проволокой. Несколько кусков её валялись поблизости, скорее всего, это были обрывки от телеграфных проводов после ремонта или замены оных.

Всю ночь они испытывали страшные муки, пока под утро благословенное беспамятство не накрыло их. И только после того их удача вдруг вспомнила про своих подопечных и забегала, ища способы исправить собственную безалаберность. Результатом стало моё появление и спасение умирающих парней. В лагере я отправил под жертвенный нож двух пленников, чтобы исцелить лётчиков. Всю дорогу, время ритуала и оставшийся день они спали под воздействием магии. Сделал это для того, чтобы в первую очередь разобраться с навалившимися делами после рейда, а уже потом пообщаться с незнакомцами.