Чувство, внезапное и необоримое, овладело ей уже в первую встречу. Однако теперь, когда пришлось в нем признаться, колени Аннушки задрожали, а мысли сбились: «Рассудок плавится… Любовь? – О, нет! От неё столько проблем.»

Эззат Абду Эль-Вакил доверчиво продолжал:

– Ты прекраснее луны, девушка моей мечты. Ты – хабибти*. Я безумно счастлив, что встретил тебя.

«О, Боже, – подумала Аня. – Он говорит, и в моей испепеленной душе расцветают розы. Каждое слово уносит меня всё дальше в открытый космос. Ах, если б этот сказочный миг замкнуть в хрустальный флакон, как духи! Чтобы он не ушел в прошлое, не померк… Чтобы в любую минуту я могла вытащить пробку, и вновь очутиться на берегу Красного моря, с этим славным арабом.»

Эззат Абду Эль-Вакил звал Аннушку на ночные прогулки, но она не выходила, боясь вновь потерять себя в бездне страсти. Память о дне Ивана Купала все еще страшила ее.

Аня корила себя: «Если бы я оттолкнула Друвиса на лесной скамье, то избегла б несчастий, которые случились потом. Его любовь не стоила боли и унижений, которые я изведала после разрыва. Больше я не попадусь в ловушку мужчины. Всему виной стала моя неприкаянность. – Анна представляла себя со стороны. – Я была, как нищенка у проходных дверей, или голодная собака. Могла сходу привязаться к первому встречному. Потому, что отвергала саму себя, боялась внутренней пустоты. Больше этому не бывать. Теперь, если любовь, то только ради самой любви. Я не позволю страсти меня запутать».

После ужина девушка запиралась в просторном номере: ухаживала за длинными, непослушными волосами и покрасневшей на солнце кожей, делала маникюр. Она любовалась с балкона огромной африканской луной и напевала любимые с детства руны: «.Ты сойди, луна, на землю, чтобы кантеле послушать. Я тебя укрою в погреб, словно Похъёлы хозяйка! Будешь ты навек моею…»

Утром взволнованный Эззат, как часовой, встречал ее у порога корпуса. Вновь начинались проникновенные приветствия, долгие взгляды и лабиринты трепетных слов на чужом языке. Египтянин, вздыхая, обращал томный взгляд к небу:

– Волшебная река любви ворвалась в мое сердце, и бьет оглушительным водопадом. Уже нет засухи, утих испепеляющий ветер. Когда я говорю с тобой, Ана, в благословенных ледяных озерах высоко в горах вершится тайная молитва на языке радости!

В памяти Аннушки возникла песня об алых парусах, которую они с Анисьей пели в детстве: «А за морями, за синей чертой, жил парень отважный с открытой душой!»

– Ты видишь меня, сестренка? – счастливо улыбаясь, прошептала она, глядя в синее небо. – Я встретила заморскую любовь! А ты не верила!

Равномерно смазать спину маслом против ожогов было непросто, но белокожей Анюте приходилось делать это несколько раз в день. Увидев, что девушка вновь пыхтит под плетеным «грибком», ловчась натереть себя, и не пролить дорогое снадобье, Эззат застенчиво предложил:

– Я могу помочь тебе, Ана!

Она благодарно согласилась, вручила ошеломленному арабу пузырек масла и безмятежно распростерлась на матрасе.

– Я помажу только до талии, – строго предупредил он. – Дальше нельзя.

Для Эззата это нехитрое действие было подобно близости. Аня заметила благоговейный трепет на его лице, и усмехнулась: «Вот дикарь!» Однако суровое почитание Эззатом женской природы возбудило и ее. Руки египтянина дрожали в волнении. Он поспешил налить масло на спину Ани, и начал массировать быстрыми, сильными движениями, словно боясь, что девушка передумает. Но Анна покорно отдалась прикосновениям его теплых пальцев. По телу растеклось необычайное блаженство, и с губ сорвался нежный стон желания. Всем существом Анчутка ощутила затаенную страсть склонившегося над ней мужчины. Захотелось подвинуться к нему ближе. Она поймала промасленную руку египтянина с прилипшими к ней песчинками, прижала к своей щеке, и медленно, жарко поцеловала. Эззат Абду Эль-Вакил на минуту замер. Потом жадно сжал другой ладонью ее плоть, и стремительно убежал. Аня застыдилась, решив, что нарушила неведомый ей восточный закон, и поспешила нырнуть в прохладные бирюзовые волны. Вода успокоила разгоряченное тело и спутанные мысли, заставила сердце биться ровнее.

Вернувшись, девушка блаженно вытянулась на солнце, вдыхая запах разогретой морской соли. Теплый ветер легко перебирал кудрявые волосы, ласкал покрытую светлым загаром кожу. Засыпая, Анчутка прикрыла глаза, но внезапно ощутила на устах губы Эззата – еще неизведанные, мягкие и пахнувшие незнакомыми пряностями. Неожиданный поцелуй, пригвоздивший вздрогнувшее тело к лежаку, был естественным и желанным. Аня робко провела язык внутрь его рта – он оказался больше, чем ее собственный, и подалась навстречу терпкому и свежему, как море, вкусу, сладостному напору. Тела потянулись друг к другу неистово, радостно, и Анчутка забыла данные себе клятвы больше не поддаваться страсти.

За полукруглыми низкими плетнями шумели неугомонные отдыхающие, и Эззат Абду Эль-Вакил с мучительным вздохом оторвался от ее губ. Счастливый и смятенный, он сел рядом, прижимаясь боком к ее бедру. Смущенная Аня закрыла разрумянившееся лицо ладонями, и не шевелилась. Сердце рвалось из груди в синюю высь. Эззат трепетно провел тыльной стороной ладони по ее голени, и коснулся влажными губами колена.

– Ана, Ана… моя истинная любовь. У меня никогда больше такой не будет.

По ее коже прокатилась жгучая волна.

– Что значит для тебя любовь? – в волнении прошептала девушка.

– Два духа становятся одним: так, что кажется, разделившись, они умрут, – мечтательно отозвался Эззат. – Любовь – чувство мучительное, но оно позволяет вместе летать, и нет на свете ничего лучше! С любимым человеком можно подняться в небеса, и вернуться назад живым. А потом вновь подняться, когда захочешь.

Прежняя Анна Голубятникова растворялась в темных, как зелень ночного пруда, глазах Эззата, но еще пыталась увещевать себя новую: «Влюбиться в него – все равно, что в марсианина. Нельзя растворяться в чуждой сущности, как мед в стакане воды! Пустыня вокруг да море, звезды да горы. Опомнись: мы в Африке! На тревожном и далеком от Питера континенте! Сегодня он открыт для полетов, а завтра случится очередной военный конфликт. И мы с Эззатом больше никогда не увидимся!»

Аня двигалась не вполне осознанно, точно плыла, опыленная наркотическим газом. Так ведет себя во время аварии космонавт, оторвавшийся от орбитальной станции, смиряясь, что неумолимые законы гравитации уносят его в открытое безвоздушное пространство, где в окружении триллионов звезд его ждет неизбежная смерть. Но, несмотря на это, неуемно его стремление коснуться переливов неземной зари, равных которым на родной планете не существует! Велик соблазн пронестись в небесах падающей звездой! И он смеется в восторге сбывшейся детской фантазии, одновременно сознавая невозможность вернуться назад. И отпускает недавнее прошлое, открыто глядя в глаза короткому будущему.

В детстве учителя находили у Ани незаурядные способности к музыке, но, взрослея, она бросила занятия и долго не подходила к инструментам. Она пыталась забыть обо всем, что напоминало грустные детские годы. Попав в Египет, Анчутка будто заново родилась. Здесь всё было иным, и даже привычные вещи, пропитавшись радужным заморским духом, перестали возвращать ее к неприятным воспоминаниям. В центральном холле у Бассема Скоури, недалеко от «ресепшена», девушка заметила белый рояль. Душа заискрилась, пальцы потянулись к клавишам.

Рояль был не новый, с мягким и приятным, хотя не совсем чистым тоном. Аня взяла несколько аккордов, и вдруг поняла, что страстно влюблена в музыку. Классические произведения почти стерлись из памяти, но это ее не остановило. Музыкальная стихия позвала Анну смутными и сладкими ощущениями, которые возникли в душе от переливов и сочетаний звуков. Она не отходила от рояля больше часа, подбирая новые аккорды и повторяя их. Порой останавливалась и замирала, в унисон сердцу.