Я не смогла уйти от египтянина и стала его женой. Языковой барьер и разница культур нам не мешали, однако через год счастливого замужества я поняла: участь бедной арабской женщины мне не подходит, и убежала на родину.

Уходя от Мизо, я испытала дикую душевную боль.

«Почему загадочная русская красавица меня бросила? Почему она уехала в холодную Россию? Я жил ради нее и видел: она со мной счастлива! Чем же я и наша страна ей не приглянулись?» – убивался Мизо, ища утешения у друзей и братьев, а те надоедали мне в Фейсбуке и Скайпе. Пришлось всю их компанию заблокировать.

Анчутка подняла голову и с удивлением всмотрелась в серые, змеиные глаза Маргариты.

– Ого! Вижу, тебе совсем не жаль египтянина!

– А что его жалеть? Арабы любят светлые волосы и белую кожу, но, главное, женясь на иностранках, они повышают свой социальный статус. Для нас – всё наоборот! Супруга Мизо может общаться лишь с его родней, с парой его приятелей и их семьями. У жен бизнесменов и профессоров круг знакомых почти такой же. Они живут в престижных районах, где есть салоны красоты, магазины, спортивные городки, пекарни. Женщины не высовываются за пределы владений. Выходя замуж, я не понимала, как трудно мне будет в Египте! Я не смогла принять ислам и подчиниться чужим традициям, не смирилась с хиджабом и домашним затворничеством. Арабы любят покорных жен. Но мне не под силу признать, что мое место на кухне! Подчиниться не только мужу, живущему по законам шариата, но и его матери! Я не согласилась, что дети будут принадлежать их семье, в случае развода останутся с ними, и старалась не допустить беременности.

Вечерами я ждала Мизо на скромный ужин, пока тот курил с приятелями кальян, и оплакивала свои разбитые мечты. Экзотика уже не привлекала меня. Восторженные ночи быстро закончились просто потому, что невозможно всю жизнь находиться на пике блаженства. И жизнь сделалась несносной. Больно было разрывать привычные, сладкие объятия! Но моя любовь не выжила в чужой стране. Участь бедной мусульманки не имела ничего общего с красивой любовью. Свой новый дом я посчитала тюрьмой, а замужество – бессмысленным рабством.

– Но разве славянское замужество лучше? – изумилась Аня, вспомнив песню: «Любовь – это что-то вроде телерекламы, а в браке – совсем другая жизнь…» – У нас так же… Выйти замуж – все равно, что продаться в рабство! Как бы мило это ни было обставлено.

Маргарита вздохнула:

– Мне еще повезло. Это был лучший вариант жизни с арабом. Другие мужья обижают и бьют своих жен, это обычное дело.

– Как будто у нас нет таких негодяев, – пожала плечами Анчутка. – Но я поражена твоей историей! Ты была счастлива, и муж любил тебя.

– Брось, такие браки не редкость. Часто у египтянина недостает денег на калым и свадебные подарки. Женский пол для него недоступен. И тут появляется красивая, деликатная и влюбчивая россиянка! Не меркантильная. Тоскующая по вечному лету и теплому морю, по нежным ухаживаниям и серенадам! Само собой, жаждущие сердца находят друг друга, но не уживаются.

Аня смутилась.

– Не обижайся, но я, честно, не понимаю, как ты могла с ним жить. Я бы не стала. Ведь это другая раса.

– Любые размышления несущественны, когда захватывает страсть, – усмехнулась Марго. И мрачно добавила: – Куда сложней разобраться с духами пустыни и Красного моря, которые, раз захватив твою душу, уже не отпустят никогда! И не гляди на меня, словно на сумасшедшую – я знаю, что говорю!

Анчутка отвернулась, подумав с сожалением: «Увы, подружка явно того». Но Маргарита продолжала, не обращая внимания на Анино недоверие:

– Обнявшись с сыном Египта, и породнившись с египетским ветром, ты уже не можешь покинуть эту страну. Ты улетаешь на родину, но душа твоя расплавлена египетским солнцем, в ней застряли песчинки, морская соль, диковинные моллюски, и духи пустыни сидят у тебя под кожей. Они пытают тебя, твоей душе тесно в привычном теле, и все вокруг омерзительно. Я не могла работать, общаться с людьми, и осознала, что с обычным русским парнем уже не сойдусь. На улице при виде слякоти начиналась истерика. Слезы

невозможно сдержать. Я постоянно рыдала от тоски по губам Мизо, но, скорее, меня звал ярким светом милый Египет. Он въелся в меня навсегда.

Я поняла, что гибну и не справлюсь со своим горем. Пришла к врачу. Ах, теперь я вижу: поездка в Таиланд принесла бы мне больше пользы! Я бы увлеклась новой экзотикой.

Анчутка глядела на Марго широко раскрытыми глазами, будто страшная дверь психушки стала вратами в новый мир удивительных, более интересных и ранимых людей, чем все, кого она встречала раньше.

Перед зарешеченными окнами играли краски лета, а в больничном коридоре пестрели отрешенные лица. К Анчутке и Марго приблизился импозантный, синеглазый молодой бородач.

– Это жутко, девочки, когда кто-нибудь другой собирает части твоей реальности за тебя! Жутко, когда ты чудом переживаешь катастрофу, а потом узнаешь, что она тебе померещилась! Я устал. Энергия утекает в пустоту. Я хочу любви и счастья, хочу жениться. Но, как обезболивающее снимает боль, не исцеляя, так и наши таблетки лишь затуманивают разум. Здесь мы не в состоянии здраво взглянуть на проблемы. Скорее всего, мы не решим их никогда! Мы просто не вспомним, что нас расстраивало! Я уже не понимаю, что вокруг – правда, а что – иллюзии.

Больничная роба подчеркивала изящество точеной фигуры, длинная борода была заплетена в замысловатую косу.

– Он – скрипач. Его избили на улице, – вдохновенно и с жалостью шепнула Маргарита. – Он такой удивительный, такой…

– А-а-а-а-а, земля трясётся – ложись! – вдруг, закрыв лицо ладонями, прокричал мужчина и рухнул на пол.

– Осторо-о-о-жно: потолок падает, – добавил он жалобно, уже тише.

Маргарита склонилась над ним, нежно приглаживая длинные русые кудри, выбивавшиеся из «хвоста» на затылке.

– Ничего страшного, котик, все остались живы, – ласково, но со скорбным выражением лица произнесла она. – Беда миновала, котик.

Музыкант уткнулся лицом в ее голые колени.

– Ты – мой ангел, Марго…

Подбежали санитары и увели музыканта в палату.

– Сейчас его обколют, – проворчала Маргарита. – Может, со мной он бы сам оклемался, а? Кто сказал, что психа нельзя любить? Да, он плутает во мраке, и что ему теперь, не жить? Попробуй найти того, кто полюбит твои недостатки, твои слабости, примет всех твоих демонов. Ту личность, что остается, когда падают маски! Пугающее зрелище, правда? Мизо все это не видел и не понимал, потому что не говорил по-русски. Остальные утверждают, будто понять меня невозможно. Все, кроме моего скрипача!

– Ого, – опешила Анчутка. – Ты опять влюблена?!

Марго, просияв, мечтательно прикрыла глаза.

– Позавчера ночью я проснулась из-за того, что он стоял рядом и смотрел на меня. Пробрался тихо, никто его не заметил. Увидев, что я проснулась, он поцеловал мою руку. Это дико взволновало меня! Даже не помню, как у нас всё случилось.

– Всё?!

– Да, – помрачнела Марго. – Но это не вариант для жизни, и мне заранее грустно. Я не умею относиться к любви как к развлечению. Это – моя беда.

– Это – беда всех полноценных женщин! – выпалила Анчутка. – А наказали его обидчиков?

– Да. Но, как видишь, уже ничего не исправить.

– А вдруг – все-таки? Ведь у него – травма, а не шизофрения. – с надеждой протянула Аня.

– Ты видела, он подошел ко мне, разволновался, и от этого начался приступ. Что, если «в мирной» жизни он начнет так же падать? «Потолок, землетрясение.» – А мне нужно рожать детей! Хотя бы одного! У меня их еще нет! Мне нужен надежный муж. Хотя, кто знает! Может быть, после. Я заберу его к себе в дом!

– А чем закончилось ваше свидание? – у Ани загорелись глаза. – Он смог незаметно уйти?

– Да! Когда я очнулась, его уже не было, и я расплакалась, словно он меня бросил… Лишь потом вспомнила, что здесь нельзя вместе спать.