Он замолчал, тяжело дыша.

Все сидящие за столом глазели на него: большинство – с изумлением, Опал – с беспокойством, Чавен – с каким-то даже удовольствием.

– Думаю, капитан Вансен всё ещё ждёт ответа на свой вопрос, – проговорил Чавен. – Да и я тоже. Почему вы полагаете, будто Город фандерлингов в опасности? Как квары могут попасть сюда, не прорвав оборону стен Южного Предела?

– Сланец Голубой Кварц, – прошипел брат Никель резко и зло, – ты не имеешь права! Мы дали тебе убежище!

– Так вышвырните меня отсюда, и я отведу этих людей куда-нибудь в другое место и расскажу им всё там! Потому что квары уже о них знают – а значит, должны узнать и другие. Помолчи, Опал, – и не таращись на меня! Кто-то должен сделать первый шаг – и пусть это буду я, например, – Сланец посмотрел на Чавена. – Но не думайте, доктор, что при этом я буду хранить ваши секреты. Я дам вам возможность самому рассказать свою историю, если хотите, но если нет – я сам расскажу им то, что вы поведали мне.

Выражение удовольствия сползло с лица придворного лекаря.

– Мою историю?

– О зеркале. Что, как не оно, доставило мне недавние неприятности – откуда бы взялись все эти стражники из Высокого народа, снующие туда-сюда по всему городу, а? И ещё одно зеркало здесь замешано: то самое, что впервые привело моего мальчика сюда – то самое, которое вёз сумеречный приятель капитана Вансена, и которое он передал принцу Баррику. Так что если мы собираемся говорить о дорогах Шторм-камня, то мы будем говорить и о зеркалах. Итак, я начну. Слушайте все.

Второй раз за день он начал эту историю: «Больше века тому назад, во время правления Келлика Второго, жил очень мудрый фандерлинг по имени Шторм-камень…»

К тому времени, как Сланец завершил рассказ, брат Никель погрузился в мрачное молчание, а Феррас Вансен слушал, открыв рот.

– Невероятно, – вымолвил он наконец. – Так ты говоришь, что по этим дорогам мы могли бы даже пересекать залив под водой?

– Скорее уж проклятые дети теней воспользуются ими, чтобы пробраться в Южный Предел, – возразил Киноварь. – И первыми встретим их мы, фандерлинги.

– Да, но дорога-то ведёт в обе стороны, – заметил Вансен. – Быть может, в крайней нужде мы могли бы сбежать из замка этим путём – это действительно возможно?

– Конечно же, – Сланец уже устал и проголодался. – Я и сам так поступил. Я провёл полу-квара по имени Гил по одной из старых потайных троп, прямо под бухтой Бренна – и к самому подножию трона тёмной госпожи.

– Так вся скала, словно улей, пронизана потайными ходами-туннелями, о которых я ничего не знал, даже когда был начальником королевской стражи! – Вансен покачал головой. – Этот замок просто кишит секретами – их больше, чем я предполагал. И этот вот самый мальчик был послан сюда через всю Границу Тени с магическим зеркалом, без сомнений – как некий лазутчик кваров, – и всё это происходило у нас под носом?

– Он не лазутчик, – вступилась Опал, – он просто ребёнок!

Вансен сурово посмотрел на Кремня:

– Чем бы он ни был, я всё ещё не вижу в происходящем разумного зерна. Что тут творится? Это похоже на паутину, где каждая ниточка задевает другую.

– И все они клейкие и опасные, – добавил Чавен. Феррас Вансен повернулся и бросил на доктора внимательный взгляд.

– И да, не бойтесь, что я забыл про вас, сэр. Сланец что-то говорил про вас и зеркала – и вот пришёл ваш черёд рассказывать. Выкладывайте всё, что знаете. Мы больше не можем позволить себе хранить секреты друг от друга.

Целитель тихонько застонал и похлопал себя по сильно уменьшившемуся животику.

– Моя история длинная и огорчительная – для меня, по крайней мере. Я надеялся, что мы найдём, чем перекусить, прежде чем я начну, – просто для подкрепления душевных сил.

– Признаюсь, я тоже голоден, – сказал Киноварь, – но думаю, что твоя речь будет полнее и ближе к сути, улосиец, если ты будешь знать, что сможешь поесть лишь после окончания рассказа. Сдаётся мне, прежде чем кончится вечер, ещё многим историям предстоит быть рассказанными, так что, Чавен, сначала – ты, потом – ужин.

Врач вздохнул:

– Я опасался, что именно это ты и скажешь.

– У меня есть план, птица, – Баррик Эддон высвободил руку из цепкого болезненного захвата очередного когтистого побега. – Очень умный план. Ты отыщешь мне дорогу, которая не будет вести через каждую паршивую колючку Страны Тени… и я не размозжу камнем твою мерзкую маленькую черепушку.

Скарн перепрыгнул на ветку пониже – предусмотрительно оставаясь при этом вне досягаемости принца – и взъерошил замызганные перья.

– С высоты-то всё выглядит по-другому, что, не так? – мрачно огрызнулся он. Оба не ели со вчерашнего полудня. – Мы не всегда можем различить!

– Тогда лети пониже, – Баррик встал и потёр руку там, где осталась цепочка кровоточащих ранок, и снова натянул донизу драный рукав.

- «Лети пониже» говорит он, – проворчал ворон. – Как будто он – хозяин, а Скарн – его слуга, а не равнозначный товарищ, как стал п’соглашению… – он хлопнул крыльями. – Да, п’соглашению!

Баррик застонал.

– Тогда почему же мой… товарищ продолжает вести меня по самым колючим местам этой страны? За целый день нам удалось пройти всего несколько сотен шагов. Таким ходом, когда мы принесём… – внезапно Баррику пришло в голову, что тёмный лес, в котором на каждом шагу может скрываться неизвестно сколько чужих ушей, не лучшее место, чтобы говорить о зеркале Леди Дикобраз, вещи, которую он поклялся доставить к трону кваров. – Таким ходом, к тому времени, как мы их найдём, даже бессмертные успеют помереть.

Скарн, кажется, несколько смягчился.

– С высоты не видать земли, потому что деревья больно густые, особенно эти их оленеудавки. Но мы не смеем слететь ниже. Не понимаешь, что ли? Шёлковые силки развешаны на верхних ветках, а некоторые даже вьются над верхушками, чтобы поймать таких вот славных молодцов как мы.

– Силки? – Баррик продолжал продираться вперёд и, когда подлесок становился совсем уж непролазным, расчищал путь древним, покрытым ржавчиной наконечником копья, который он нашёл у дороги из Глубин. Это был не самый густой лес из тех, что ему доводилось видеть здесь, за Границей Тени, но он был полон упрямо цепляющихся колючих побегов, из-за которых каждый шаг давался так тяжело, словно принц пробирался сквозь грязь. Одних этих колючек да сумерек, царящих в здешних землях безраздельно, было достаточно для того, чтобы даже в самое храброе сердце проникло отчаяние.

– Ага, это Лес шелков, эти места, – прокаркал ворон. – Где энти шелкины и водются.

– Шелкины? Что это ещё за шелкины? – название на слух не было особенно пугающим, и это казалось приятной переменой после Джека Чейна с его чудовищными слугами. – Они что, фаэри?

– Если ты имеешь в виду Высшее племя, то не-а, – Скарн перепорхнул на другую ветку и дожидался, пока Баррик всё так же медленно и монотонно преодолеет новый участок пути вслед за ним. – Они не разговаривают, да и на рынок не ходят.

– Не ходят на рынок?

– Не-а, не как все правильные фаэри, нет, – ворон поднял голову. – Т-с-с! – резко прошипел он. – Слышу, кажется, тут помирает что-то мелкое и глупое. Время ужина!

Птица соскочила с ветки и, хлопая крыльями, скрылась за деревьями, оставив Баррика в одиночестве и сбитым с толку.

Он расчистил себе местечко там, где шипастые ветки казались тоньше всего, и присел. Его больная рука пульсировала уже несколько часов, так что принц даже почти порадовался нежданному отдыху, но ворон, несмотря на всё раздражение, что он вызывал у юноши, был единственным его собеседником в этом месте бесконечных теней и серого неба, и зловещих деревьев, увешанных чёрным мхом. И теперь, когда Скарн улетел, тишина сгустилась вокруг принца, словно туман. Он обнял руками колени и сжался посильнее, чтобы не дрожать.