— Не потому ли, что тоже получил в объятия элегантно упакованную смерть? Лучше наслаждаться покоем вдали от мирской суеты, чем кормить самых глупых рыб на дне залива. Тач, навести его. Мне неудобно, а вы с ним хорошо знакомы ещё с давних времён.

— Ладно.

— Может быть, он что-то знает. Не хочется мне, чтобы над всеми оказалась та из блондинок, что не погнушалась желать нам троим смерти.

— Лорелея крашеная! — вырвалось у меня раньше, чем сообразил, что лучше бы промолчать.

Впервые за время нашего разговора у Девенпорта широко раскрылись глаза. Мгновение он смотрел, не понимая, а потом сообразил и неопределённо махнул рукой в области своего интимного места.

— То есть там она не белокурая? Ты с ней спал?

— Ну, может быть и случилось раз другой, не помню уже. Мы же не сплетники, чтобы это обсуждать.

Ага, как же! Вампиры ужасны, потому я и стараюсь с ними не общаться.

— А это мысль! — заявил Девенпорт скорчив ехидную мину на своей пиратской физиономии. — Если ты переспишь со всеми, мы точно будем знать, кто из них кто, опять же, заранее вотрёшься в доверие.

— Пошёл ты! Я делю ложе с Саториным.

— Не знаю, как вы людям ухитряетесь втюхать эту байку, но мне-то её не рассказывай. Наш ты человек и был бы полезен для общего дела.

— Сам иди на приступ. Ты вон какой демонический красавец, барышни растают.

Он вздохнул, как мне показалось виновато, и пришла моя пора сообразить очевидное:

— Ты пытался? Не вышло?

— Ну да. Верея, словно, колебалась, не скажу, что мои ухаживания были ей неприятны, а Арлена вообще смотрела как будто любуется моим аутодафе. И знаешь что, — он наклонился вперёд, словно намеревался сообщить особо доверительную информацию, — есть у меня в клане старые вампиры, которые помнят те времена, и говорят они, что никогда в личные покои королевы не входили мужчины, только девушки.

— Да какая разница, кто что ест?

— В том и дело, что выходили эти барышни без следов на шее. Один из моих вообще говорит, что женщина к Королеве всегда ходила одна и та же, переодевалась только, меняла вид, но запах-то оставался!

Девенпорт удовлетворённо откинулся на спинку дивана, а у меня в голове не было ни одной мысли. В смысле толковой, потому что обычные-то мелькали.

— Ты полагаешь, что это была однополая связь?

— Тач, у нас мало информации, любую следует брать в расчёт!

Я ощутил почти неодолимую потребность заползти на мягкое с ногами, свернуться клубочком, закрыть глаза и забыть обо всё на свете. Как же отчаянно не хотелось обратно в неуютный реальный мир. Знал, отлежаться не выйдет, потому что вновь я влез в политику с головой, а ведь имел печальный опыт, мог остеречься! Что спрашивать с людей, если вампиры, имея вечность под боком продолжают повторять не раз и не два испробованные глупости?

— Ну если ты хочешь проверить, не лесбиянка ли одна из наших красоток, тебе и карты в руки. У тебя полно подчинённых, а я на побегушках у гения, и возможности мои скромны.

— Сделаю, не вопрос. С нами грязно поступили, и мы ответим жёстко!

— А я зайду с другой стороны. Человечек, которого я чуть не выпил, шепнул по доброте душевной пару имён, людишки им названные, всё из верхних, попасть в их компанию труда не составит. Я озаботился достать приглашение на вечеринку, где они предположительно будут. Прямо сейчас и поеду.

— Давай!

Я уже хотел подняться и уйти, но собеседник замялся, словно вывалил на меня ещё не все неприятности и действительно, вскоре произнёс, предварительно вздохнув для порядка:

— Тач, с тобой я хочу играть честно. Не намерен что-то делить, пока не встанет перед нами такая задача.

— Согласен! Заключим союз до выяснения обстоятельств.

Мы одновременно встали и церемонно друг другу поклонились, руки пожимать у вампиров не принято.

Я знакомой дорогой потопал к выходу. Охранник уже регенерировал, торчал где положено.

— Ещё что-нибудь показать? — спросил я, светло улыбаясь.

Он не ответил, но зыркнул злобно и тем определил свою дальнейшую судьбу. Не поумнел и осторожности не набрался, а значит… Я тем же приёмом вернул его в уже испробованное положение, хотел произнести нечто назидательное над телом, но не придумал подходящей сентенции и лишь вновь опустил локоть на прогнувшийся позвоночник. Хрустнуло. Оставив вопли за спиной, я поехал к Саторину.

Можно было и сразу на бал, но следовало опять сменить одежду (с ума сведут эти условности) и убедиться, что мой нервный гений не мечется по дому в поисках верёвки и мыла.

Обычно Саторин в эти часы потел у себя в мастерской, но сегодня лежал с книгой на угловом диване. В меня что ли играл? Гораздо приятнее, чем в любителя плетей и кандалов.

Я тенью пересёк комнату и плюхнулся рядом.

— Как ты?

Взгляд сочился тоской, но в целом патрон выглядел неплохо. Я решил почаще возвращаться, делясь неисчерпаемой бодростью.

— Я хорошо. Не пошёл сегодня работать, но это только один день, завтра всё наладится.

Вот, оправдываться начал, а для этого начальное душевное равновесие уже требуется. Меня всегда восхищала приверженность Саторина избранному поприщу.

— Конечно! Мне сейчас надо попасть на светское мероприятие, а когда вернусь, пойдём на охоту. Тебе полезно хорошо поесть, я знаю, как много ты потратил сил.

— Если и ночью у тебя есть дела, не возись со мной.

Ну здравствуй, меланхолия! Только понадеешься, что всё обошлось и вновь грустная нота портит музыку. Я внушительно произнёс:

— Ты моё главное дело! На всю ночь я — твой.

Прозвучало так двусмысленно, что едва не пробило на смех, сдержался с большим трудом. Разъяснил для полноты впечатления:

— Побродим по улицам, поедим, а потом можем поболтать о старых временах.

— Если бы все проблемы решались так просто.

— Саторин, они так и решаются. Затруднение не в заботах, а в нас самих, значит, всё преодолимо. Побежал я, надо подобрать тряпки по статусу места, рожу подкрасить и мчаться. Сиди дома, я быстро.

Опять он смотрел вслед с тоской, я и затылком чувствовал этот взгляд. Крепко же его шарахнуло, пугал такой пассаж, повезло, что я не гений. Стоило вернуться и поутешать немного депрессивного приятеля, но я действительно опаздывал. Душ принимал и собирался на вампирской скорости, так что чудом не трещали ткани и не ломалась техника, но результатом остался доволен. Обычно на людях я одевался во взрослое, чтобы казаться старше, теперь же позволил непреходящей юности проявить себя во всей полноте. Чем моложе буду выглядеть в человеческой компании, тем лучше для общего дела. Кто обращает внимание на сосунков?

Парализатор хотел оставить дома, но в последний момент сунул в карман, и заодно прихватил тот, которым пытал отравленный корм. Это среди вампиров можно не церемониться, а человеку, если сломать спину, сама не заживёт. Деликатно надо действовать.

Перед уходом заскочил к Саторину, бросить несколько ободряющих слов, раз нельзя ограничиться поцелуем. Грустил мой господин и повелитель, но ему стоило дать волю столь безобидным чувствам и просто полежать на диване. От этого ничего плохого никогда не происходило — со мной вот не случилось пока не слез.

Сказав последнее прости, точнее попрощавшись, я прыгнул в каплю и полетел на бал.

Я не Синдирелла, и волнение по дороге не колбасило. Проще сказать я просматривал свои заметки и не обращал внимания на проносящийся мимо город. Чего я там не видел? Живу ведь здесь. Дворец тоже воображение не потряс, у Девенпорта мне понравилось больше. Поднимаясь по ступеням, я подумал уж не переехать ли нам с Саториным в жилище поскромнее? Счета в последнее время росли, а с доходами ещё следовало разобраться.

Как скоро он сможет работать? Помимо соревнований, которые служили более рекламным целям, нас кормили ещё общественные и частные заказы. Прикидывая, когда и к кому наведаться, чтобы разъяснить возможности на этот месяц, я и вступил в главную залу.