На миг злоба отступила перед грандиозностью предстоящей работы. Во мне заныло привычное стремление к комфорту. Вместо того, чтобы славно сибаритствовать на диване, я вынужден буду опять лезть в недоброе горнило политики. От горечи я застонал, напугав попавшегося на пути ленника. Он шарахнулся к стене, а я понёсся дальше, лишь со свистом пролетели мимо его искажённого страхом лица мои белокурые локоны. Ну то есть это я так красиво о себе подумал, чтобы нацедить толику утешения из скаредной мошны судьбы.

Я полетел домой и только в дверях вспомнил, что, во-первых, не съездил проверить, всё ли готово к празднику, во-вторых, меня ещё, скорее всего, не простили за последние вины. Понадеялся, что успею прошмыгнуть тихо в свою комнату и не вылезать оттуда до лучших времён, но просчитался. Саторин словно подкарауливал моё возвращение. Я столкнулся с ним прямо в нашем огромном бестолковом холле. В меня вонзился властный хозяйский взгляд. Натренируется наш гений нагибать всех вокруг, не заметит, как один останется. Я, конечно, поклонился, но про себя подумал, что даже за деньги не всё терпеть соглашусь. Если придётся разорвать контакт, потеряю много, только и так не пропаду. Саторин не понимает ещё как плохо ему придётся, если рядом будут не свои. Я знал, что Рензо давно метит на моё место, его боец не тянул на высокий класс, и завладеть моим было давней мечтой коллеги. Представив глупого гения в лапах этого отморозка, я склонился ещё почтительнее. Саторин не подарок, но вот привык я к нему, а заскоки с казнями можно и простить. Он меня изрядно раздражал, так ведь и я его тоже. Оба были хороши. Я решил проявить снисходительность.

— Площадку проверил? — спросил он сурово.

Про лабораторию даже и не вспомнил, совсем с ума сошёл со своими играми.

— Да, всё готово! — соврал я.

— Ты там не был! — загремел он. — Мало того, что манкируешь обязанностями, так ещё и лжёшь!

То и другое, конечно, относилось к категории святой истины, но раньше мой Ринни и внимая не обращал на шалости своего помощника. Что изменилось теперь? Тревожно вдруг стало. Я покаянно повесил голову, размышляя о том, что слишком многое пошло наперекосяк, и во что выльется беспорядок, сказать сложно.

— Сейчас я занят, зайдёшь ко мне позднее, из дома ни шагу! — распорядился он и удалился в мастерскую.

Я поймал себя на том, что смотрю ему вслед, разинув рот. Да что творится? Раньше я спросил бы у Шерил, но сейчас прокрался мимо её покоев тише мыши. Не хватало ещё и оттуда колотушек схлопотать.

Приказ Саторина меня вполне устраивал. Прежде, чем подступиться к людям, затеявшим покушение, следовало внимательно изучить обстановку. Потому засев в своей комнате и сбросив большую часть одежды, я включил поисковую систему и принялся процеживать информацию, взяв за точку отсчёта все три известных мне имени.

Копаться в тайниках сети я люблю и умею, для этого ведь не надо слезать с уютного места. Я расположился в центре потока и приступил к делу. Люди, случается, устраивают соревнования по ориентированию в виртуальном движении, они не знают, какой уровень способен взять вампир, если он натренирован и терпелив.

Я полностью погрузился в процесс. Процеживал, отбирал, отбрасывал. Вокруг меня уже реяли в пространстве полупрозрачные стены сути. Когда удавалось сразу нащупать правильный путь, я радовался как ребёнок, сердился, когда заходил в тупик. Временами я действительно умный, а не только рассказываю об этом.

Дело уже шло к стройному красивому финалу, когда дёрнулся мой коммуникатор и голосом Саторина велел немедленно явиться на расправу. Не остыл господин и повелитель, а жаль. Я поспешил выбраться из гнёздышка, которое себе свил и быстро переоделся. Работал-то я почти голышом, в шароварах похожих на те, что стаскивал недавно с жертвы. Смешно, да, но они удобные.

Облачившись прилично, я отправился к Саторину и застал его в кабинете. Выглядел творец ещё более злым чем прежде, словно кто-то дров в топку подбрасывал. Я запоздало подумал, что следовало разъяснить эту странность, а потом уже заниматься расследованием покушения, а то ведь мне качественно прилетит раньше, чем я пойму кому этим обязан.

Началась выволочка довольно обычно. Я делал вид, что почтительно внимаю нотациям, хотя думал о своём, если можно так назвать странный случай в клубе. Изучив материалы, я понял, что у меня появились новые вопросы к пленнику и с тоской прикидывал, когда будет удобнее их задать. Другая работа тоже ведь наступала на пятки. Саторин, безусловно, был прав. Площадку изучить следовало, поскольку до поединка оставались всего сутки, но я полагал, что осторожность важнее успеха на подмостках.

Тупая ограниченность только своими целями и задачами всегда казалась мне странной, но может быть этим и объяснялся безусловный прорыв моего взбалмошного гения? Лишь отбрасывая всё лишнее можно достичь главного. Впрочем, для решения побочных забот он и держал при себе меня и Шерил.

— Ты слушаешь или нет?! — загремел он так, что я рефлекторно подпрыгнул на месте.

И не возразить, потому что действительно не обращал никакого внимания на поток ненужных, как мне казалось, слов. Опять виноват. Стыд мимолётно овеял душу горячим ветерком и рассеялся без следа. Не потому, что я бесстыжий, хотя и это тоже, просто до сих пор мне всё всегда сходило с рук, и я успел увериться, что так оно и останется в дальнейшем.

Новое увлечение Саторина игрой в слугу и господина казалось несерьёзным. Любовниками мы ведь были только номинально, а раз вместе не спали, то какой прок от ролевых забав? Я беспечно смотрел на творца, когда он подходил ко мне, никак не отреагировал, когда вцепился пятернёй в рубашку и полетели во все стороны пуговицы и прочие элементы дизайна — одежда дешёвенькая, пусть хоть всю изорвёт, если это поможет ему успокоиться — не поверил в худое, когда в голый живот воткнулся холодный жёсткий предмет.

Я совершенно расслабился, болван, и поэтому боль накрыла неожиданно и с головой. Закипело всё: кожа, мышцы, нервы. Лопнули, вылетая из орбит глаза, напрочь вышибло дыхание, сердце заметалось в груди, круша рёбра. Ноги перестали держать, ватные колени подогнулись, сдавая тело на откуп полу. Мир взметнулся, опрокинулся, вернее, это я падал убитый, но ещё живой.

Несмотря на то, что глаз у меня, казалось, больше нет, я продолжал видеть. С отрешённостью камеры слежения я наблюдал причудливые детали стола и прочей мебели, которые никогда не разглядывал с этой позиции, а затем ступни Саторина у своего лица. Дорогущие ботинки заполнили всё поле зрения.

Я, видимо, лежал на боку, поэтому он грубо перевернул на спину, добавив новую порцию боли в беспомощно трепещущее тело. Сказал раздельно, словно вколачивал колья:

— Хотел отложить наказание на время после поединка, но ты ведёшь себя безобразно, так что получи аванс и предвкушай остальное.

Затем он сел в кресло, но так, чтобы я продолжал его видеть и добавил веско:

— Не пытайся, кстати, протестовать. В контракте записано, что ты мой любовник, а значит, я вправе наказывать, как сочту нужным. Из дома тебе выходить запрещено, кроме тех случаев, когда будешь сопровождать меня. Всё, убирайся с глаз долой.

Легко сказать! Я пошевелиться не мог, мышцы, скрученные судорогой, не повиновались. Лежи на животе, глядишь, попытался бы ползти, а так ощущал себя беспомощным как перевёрнутый жук. Ботинок Саторина нетерпеливо постукивал по ковру. Я понимал, что промедление будет сочтено очередной дерзостью и я получу добавки, хотя на этот раз и не виноват ничуть, поэтому собрал все силы, какие смог.

Любое движение добавляло боли в истерзанный организм, но с этим пришлось смириться. Кое-как я ухитрился сесть, подтянуть колени к животу. Иногда я не мог сдержать стонов, но старался, потому что для Саторина, судя по его виду, мои вопли звучали сладкой музыкой.

Никогда он не был садистом, что-то произошло неладное, но разбираться с этим следовало позже, а сейчас просто уползти в свою нору и зализать раны. Встать я смог, но на ногах держался крайне неуверенно, падал много раз, пока брёл по бесконечной анфиладе комнат к лифту, ехал, скрючившись, наверх, полз из последних сил в свою комнатушку под крышей.