И спустя мгновение послышался звук падения. Что-то или кто-то большой рухнул на пол. Но страх настолько сковал мое тело, что я не смогла даже пошевелиться, не то, что перевернуться. Вдруг меня снова коснулись, только на этот раз касание было не резким и не грубым, а очень даже плавным, осторожным. Чьи-то руки дотронулись до плеч и потянули вверх.

Еле-еле, на трясущихся ногах, я поднялась, затем убрала с лица куртку. Напротив меня стоял мажор, а рядом с ним лежал посиневший водила с выпученными глазами.

Я не знала, что мне говорить, что делать, я просто стояла со спущенными до колен джинсами и плакала. В этих слезах было все, и страх, и отчаяние, и стыд, и благодарность.

– Иди, – спокойно произнес он. – Приведи себя в порядок и отправляйся за прилавок.

Тогда я посмотрела на мертвого водилу.

– За него не переживай, – продолжил мажор. – Вечером я вернусь, и мы поговорим о том, что здесь произошло и что было потом.

Кивнув ему в ответ, натянула штаны обратно, вытерла грязными исцарапанными руками лицо, затем пошла к умывальнику, что стоял в углу кладовой. Пока умывалась, то и дело посматривала в зеркало. Мажор совершенно спокойно и неспешно взял пустые мешки, лежавшие на полках, упаковал в них водилу, после поднялся и словно замер, его глаза полностью почернели, силуэт начал подрагивать и искажаться, а спустя секунду позади меня уже стоял не он, а Генка, живой и невредимый. Я немедленно обернулась, задев руками мыльницу, отчего та полетела вниз. Мое сердце в этот момент забилось с такой силой, что я перестала его ощущать.

– Не бойся, – произнес новоявленный водила. – Это я.

Услышав его голос, немного успокоилась. Голос действительно принадлежал мажору.

– Водитель приехал, выгрузил товар и покинул магазин. А по дороге с ним случилось несчастье, он попал в аварию. Не так ли? – спросил мой спаситель.

– Да, – кивнула я в очередной раз.

– Вот и славно. А сейчас успокойся и иди, работай.

После этого я покинула кладовую. Сказать, что я пребывала в состоянии глубокого потрясения, значит, ничего не сказать. С внутренней паникой справилась только благодаря рюмке конька, благо, у Коляна всегда была припасена фляжка под стойкой. Весь день прошел как во сне, я старалась улыбаться покупателям, старалась вести себя как обычно. Не знаю, получилось ли, но вроде бы они ничего не заподозрили. Да и народа сегодня было немного, в основном заходили местные пьянчужки за опохмелином и бабульки за хлебом.

К концу смены, как и обещал, вернулся мажор. Он зашел в магазин, затем повернулся к двери и перевернул табличку надписью «Закрыто» наружу. После прошел к прилавку:

– Как себя чувствуешь?

– Хреново, – пробормотала на автомате.

– Что произошло?

– Я думаю, все очевидно.

На что мажор нехотя усмехнулся:

– Вот видишь, тебя здесь ничего хорошего не ждет.

– Ты пришел, чтобы воспользоваться моим состоянием? Да и потом, не ты ли тут намедни изобразил дикое разочарование, а после выдворил из машины?

– Кто тебе сказал, что я был разочарован?

– Не важно… Не о том мы говорим, – я подошла к нему почти вплотную и уткнулась лбом в грудь. – Спасибо, – прошептала чуть слышно. – Я готова стерпеть боль от ударов, готова выносить оскорбления и унижения, но стерпеть такое, – ну вот, снова слезы потекли.

– Не за что.

Удивительно, мажор даже не пошевелился, стоял как вкопанный, заложив руки за спину.

– Слышал, – продолжил он, – ты сегодня идешь на выпускной. Не боишься опоздать?

Я же слегка улыбнулась, затем отошла от него, чтобы заглянуть в эти черные и безжизненные глаза.

– Если не сложно, отвези меня. Просто, до сих пор ноги трясутся.

В ответ он кивнул и, развернувшись, устремился прочь из магазина.

Мы проехали всего каких-то шесть километров, а такое ощущение, будто все сто. Мажор сидел абсолютно расслабленный, впрочем, как и всегда. Хотя, при его-то способностях, я бы тоже особо не напрягалась. Но, блин, как же вовремя он появился!

На землю потихоньку опускались сумерки, в нашей школе горел свет во всех окнах, уже слышались басы из актового зала.

– Хорошо повеселиться, – произнес мой спаситель.

– Что потом? Так и будешь молча преследовать меня, или все-таки объяснишься по-человечески?

– Объяснюсь.

– Ну, до встречи тогда, Абигор, – вот, я впервые назвала его по имени. – И еще раз спасибо.

– Иди уже, принцесса…

Я вышла из машины, глубоко вдохнула и направилась в школу. У входа встретила уже поддатого Гелика, он сидел на ступеньках и курил:

– О-о-о-о, какие люди, – улыбнулся он во все тридцать два зуба. – Димас тебя с самого начала ждет, а ты все где-то шастаешь.

– Не смогла раньше уйти, пришлось задержаться.

– Да без проблем, эт ты ему лучше расскажи.

Ему так ему. Н-да, настроения веселиться, да хотя бы даже улыбаться – не было никакого, хотелось залезть поскорее под одеяло и забыться. Но так поступить с Димоном я не могла. Придется натянуть улыбку и закружиться в неуклюжем вальсе.

Я поднялась в актовый зал, там играла светомузыка, из колонок «вырывался» убогий рэп. Блин, ненавижу рэп.

Димас стоял в компании своих одноклассников. Он сразу заметил меня и поспешил встретить:

– Ну, наконец-то, – бросился ко мне с поцелуями этот большой и ласковый медведь.

– А ты чего такой трезвый? – спросила его после смачного поцелуя.

– Как же?! Тебя ждал. Я, знаешь ли, хочу запомнить сегодняшний день.

У меня тогда аж ком в горле образовался. Не надеется ли он на что-то большее сегодня, чем просто поцелуи под луной?

– Пойдем, потанцуем.

Не дожидаясь согласия, Димас схватил за руку и потащил в толпу бухих выпускников. Продергавшись песни три подряд, решили выйти на улицу. К тому же от ароматов перегара и взмыленных тел меня уже начало подташнивать.

Мы отправились на задний двор школы, где сели на давно покосившуюся лавку, что стояла под кустом дикой розы. Димон достал сигареты, одну протянул мне. Спустя три-четыре затяжки я ощутила какую-то легкость в теле, получилось расслабиться.

– Ну чо? – заговорила первой. – С выпуском тебя. Все, отмучился.

– И не говори, – он обнял и уткнулся носом мне в волосы.

– А дальше что?

– Завтра в девять уже быть в военкомате.

– Выходит, сегодня мы с тобой прощаемся аж на целый год.

– Типа того.

Далее он снова меня поцеловал, я не сопротивлялась. Сейчас это было в какой-то степени даже нужно, ведь Димас мой единственный самый близкий человек, его любовь, какой бы природы она ни была, согревала и успокаивала.

Удивительно, но он не стал лезть или намекать на секс. Мы просто сидели под раскидистым кустом в обнимку, чувствовали друг друга, наслаждались моментов близости, одним словом, прощались.

А перед тем, как идти в казармы, Димас сказал:

– Слушай, ты завтра не ходи меня провожать.

– Уверен?

– Да. Не нужно этих розовых соплей.

– Как скажешь.

– Гелик поселится в моем доме, так что, необходимость в землянке отпадет. Вы там обустройте все, а то изнутри хибара напоминает скорее пристанище нариков.

– Не парься, из армии вернешься уже в апартаменты люкс.

Мы еще с полчаса посидели, а потом, прихватив с собой надравшегося в соплю Гелика, пошли в казармы. Нашего фантаста еще и стошнило по дороге, но он не переставал прикалываться даже тогда:

– О! Блевануть на территории детдома – моя давняя мечта. Прям на душе полегчало.

Детдомовские встречали выпускников тихим гулом, поскольку уже был отбой. Как я поняла, мои пацаны еще устроили небольшую попойку в своей комнате, я же быстренько приняла холодный душ и поспешила в койку. Все, мой внутренний резерв сил был исчерпан окончательно.

Сейчас я даже рада, что не умею видеть снов, так как хотелось закрыть глаза и просто пропасть, исчезнуть, раствориться… Спустя час так и произошло…

Поведение Люцифера озадачило Елейлу. Где-то в глубине души она подозревала подобный исход, но до последнего надеялась, что сатана не проявит к ней симпатии.