Сегодня я выходная, поэтому решила-таки пойти в школу. Сидеть в четырех стенах казарм и вдыхать «чудесные» ароматы пота вперемешку с дешевыми духами наших девок никак не хотелось, да и шататься по селу желания не было, хватит на мою задницу приключений. Так что, лучше послушать монотонное бормотание училок, может поспать удастся.

Пока шла, все оглядывалась. Никто ли не сидит в кустах, нет ли поблизости крутого порше. К счастью, путь был свободен.

Я подошла к дверям класса, когда уже прозвенел звонок. Снова придется расшаркиваться, извиняться…

– Можно зайти? – просунув голову в двери, спросила у нашей классной.

– Какие люди! – принялась гримасничать леди Паркинсон. – Сама Роксолана Калиткина пожаловала. Какими судьбами?

– Погреться решила, – съязвила в ответ и уже пожалела, что пришла сюда.

– Ну, иди. Грейся. Да-а-а-а, Калиткина, ума нет – считай калека, – пробубнила мне вслед училка.

Я протопала до свободной парты, села, бросила себе под ноги ранец, а Федоровна вернулась к теме.

Пока сидела, все смотрела в окно. И снова погода менялась. Небо заволокло тучами, ветер поднялся. Глядя на эту серость, задумалась над словами мажора. Если он реален и если все, что говорил – правда, то я бы хотела узнать, кем была моя мать, хотела бы увидеть ее фотку. Зачем же она оставила меня в канаве? Получается, уйти самой ей сил хватило, а я? Почему не взяла с собой? Или хотела, чтобы я умерла? Может, она ненавидела меня из-за того самого таинственного папаши? Но я ж не виновата…

Когда очнулась от мыслей и посмотрела на парту, обнаружила несколько капель слез. Вообще, я не плачу по своему прошлому, но тут что-то захлестнуло. Эта женщина, которая меня родила, искалечила мой мир, мою жизнь, мое восприятие жизни. Я привыкла ее винить во всем, в своей эмоциональной сухости, в черствости, безжалостности. Честно говоря, я хочу продолжать ее винить и дальше. Она чертова шлюха и мразь. Да-да, именно так. Надеюсь, сдохла в муках и, если существует Ад, попала прямиком туда.

Сейчас такая жгучая ненависть прокатилась волной по всему телу, что захотелось немедленно выйти на свежий воздух и покурить.

– Можно выйти? – спросила так громко, что все обернулись и посмотрели на меня.

– Могла бы и не спрашивать. И так непонятно, зачем приходила, – фыркнула Федоровна. – Иди с Богом и больше не отвлекай мне ребят.

Я быстренько покинула класс, после чего пробкой вылетела на улицу. Наконец-то, гроза, гром и запах дождя. Перебежав весь двор, устремилась на спортивную площадку, где спряталась под козырьком сарая с инвентарем, присела на ступеньку и полезла в рюкзак за сигаретами.

Первая затяжка, вторая, третья… вот теперь душевное равновесие восстановлено. Ненависть к мамаше вернулась обратно в латентное состояние.

– Куришь, значит? – вдруг раздалось откуда-то сверху, от неожиданности я выронила сигарету, а когда подняла голову, еще и со ступеньки слетела, угодив задницей в лужу.

Надо мной навис мажор, чтоб его. Как? Ну, вот как он здесь очутился?

– Ты? – на выдохе произнесла я и поднялась на ноги. – Какого хрена опять пугаешь? А знаешь, лучше ничего не отвечай. Я поняла, ты – глюк.

– Пойдем, – с ехидной ухмылкой произнес он и, набросив на голову капюшон, пошел куда-то вперед.

– Э! – крикнула я. – Куда?

– Время обеда! – прокричал он, не оборачиваясь.

Что поделаешь, сейчас во мне закипело-забурлило любопытство, пора было разобраться во всем окончательно, поэтому побежала за ним.

Когда мы покинули территорию школы и вышли на дорогу, я увидела знакомую тачку. Мажор неспешно подошел к ней, затем открыл дверцу:

– Садись.

– Не, я к тебе в машину не сяду. Я ж не дура.

– Дурой будешь, если не сядешь, – и снова нахальная улыбочка. – Давай! Рокси Калиткина не из пугливых, не так ли?

– Издеваешься?

– Немного. Садись уже.

Слегка помявшись, все же села к нему в машину. А там так классно пахло, чем-то новым, дорогим что ли… Кожаный салон буквально сиял чистотой. Мажор уже скоро оказался за рулем своего красавца.

– Что желаете на обед, принцесса?

– Ну, не знаю…

– Любимые блюда есть? – посмотрел он на меня так, что я перехотела есть.

– Слушай, я как бы не за хавчиком сюда пришла. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

– Не люблю разговаривать на пустой желудок. Да и твой живот урчит громче, чем работает движок моей машины. Давай так, мы съездим, перекусим, а потом спрашивай что хочешь.

– И куда поедем?

– В город. Здесь ловить нечего.

– Ладно. Была – не была.

На что мажор расплылся в довольной улыбке и закрутил баранку.

До города добрались с ветерком. В салоне звучала современная музыка, прерывающаяся на голоса столичных радиоведущих, мимо нас пролетали другие тачки. Впервые в жизни я ощутила себя не подростком бомжеватого вида, а этакой крутой телкой, правда, когда посмотрелась в зеркало, сразу вернулась на землю. Мокрая, растрепанная, тощая выхухоль в затертых шмотках и с обломанными ногтями, под которыми чернела грязь из той самой лужи, в которую я так залихватски шлепнулась.

Мажор зарулил на стоянку кафе.

– Мы на месте.

– Ты это, купи мне какой-нибудь бургер, я и в тачке поесть могу.

– Нет уж, я люблю чистоту в салоне. Так что, пойдем.

Но я буквально вжалась в сидение. Мажор заметил опаску в моем взгляде, когда я посмотрела на вывеску с названием кафе.

– Стесняешься?

– Раз понял, чего спрашиваешь?

– Не переживай, ты принцесса на горошине, – подмигнул он мне. – А принцесса хороша даже в лохмотьях.

– Тебе легко говорить. Твой-то прикид исчисляется явно не в рублях.

– Ок, если хочешь, можем сначала в торговый центр съездить, приоденем тебя.

– Ага, сейчас. А потом что? Гостиница? Клофелин? Нет, спасибо. Так пойду.

Мы вышли из машины, нос сразу уловил ароматы еды, отчего желудок окончательно скрутило. К этому времени дождь закончился, солнце выглянуло из-за туч. Я обратила внимание на открытую веранду, каждый стол стоял под большим зонтом, по периметру веранды были расставлены широкие кадки с цветами, по декоративным решеткам вился дикий виноград. Да и народа здесь почти не было.

– Желаешь отобедать на свежем воздухе?

– Было бы здорово.

– Мои мысли читаешь. Выбирай столик, а я пока схожу за официантом.

И мажор скрылся в дверях кафешки, я же прошлась по веранде и выбрала стол на углу. Отсюда открывался вид на широкую трассу, на далекие новостройки, окна которых блестели в лучах солнца. Усевшись, откинулась на спинку плетеного кресла и прикрыла глаза. Казалось бы, вот только сидела на ступеньках около сарая под дождем, а сейчас сижу здесь, в таком роскошном месте.

От витания в облаках отвлек мажор, он вернулся с меню в руках. Одно протянул мне:

– Выбирай.

– Ограничения по деньгам есть? – прищурившись, спросила его.

– Нет, – ответил он, не отрывая глаз от страниц, на которых были изображены разнообразные салаты и закуски.

– Тогда я буду оливье, куриный шницель, жареную картошку с грибами и еще вот, яблочный, как его там, штрудель. Ни разу не пробовала.

– Хороший выбор. А пить? Чай, кофе?

– А пиво можно?

– Настоятельно советовал бы тебе ягодный чай. К штруделю самое то, – с каким-то снисхождением произнес мажор.

– Чай так чай.

Чтобы не скучать, достала из рюкзака сигареты, но только собралась закурить, как мой знакомый поднял на меня суровый взгляд.

– Сигаретный дым не переносишь? – спросила его.

– Нет, просто курить в общественных местах запрещено, – смягчился мажор, а следом за ним расслабилась и я.

– Да ладно? Вроде нигде не написано. И народа тут особо нет.

– Не к лицу столь юной особе, а особенно принцессе, чадить по полпачки в день.

– А ты и посчитать что ль успел? – честно, меня это уже подбешивать начало. – И какого фига называешь принцессой? Если хочешь ткнуть меня в нищебродство, то не старайся. Я знаю свое место в этом уродском обществе.