– Господи, Мэрилин… Сюда! – крикнула она кому-то, – Помогите!

Она вынула у меня из рук карточку.

– Что ты делала в архивах? Кто такая… Лесма Туликиви? Зачем тебе её карточка?

Лесма? Что-то очень знакомое…

Появились другие врачи, в том числе и доктор Малис. Он помог мне сесть на кресло-каталку и взглянул на медсестру:

– Что… Что она здесь делает?

– Я, я не знаю. Она просто шла сю…

– Шла? – удивился врач.

– Да. Она пришла в архив и взяла эту карточку.

– Н…но….я…. – попыталась произнести я.

Врач взял в руку карточку и стал рассматривать её. Потом повернулся ко мне.

– Зачем тебе эта карточка, Мэри?

Я пожала плечами. Он дал мне свой блокнот и ручку.

– Напиши нам, пожалуйста, зачем ты это сделала?

Я написала, что я не была в архивах и не брала эту карточку. Я нашла её. Когда врач это прочитал, он повернулся к медсестре и стал что-то шёпотом ей говорить. Она что-то ответила ему, но я никак не могла услышать, что именно.

Около минуты они шептались, потом врач взял мою коляску и повёз меня в палату. Ноги очень сильно болели, они были все в крови. Я заплакала от боли.

Вокруг было много детей, и все они странно на меня смотрели.

Значит, это был не сон? Хотя, может, я просто лунатик? Но такое со мной в первый раз.

Наконец мы добрались до моей палаты. Врач помог мне лечь на койку.

– Теперь скажи мне честно, кто именно провёл тебя до архивов?

Я взяла свою доску.

«Я не была в архивах. Я случайно наступила на эту карточку. Это была случайность».

Он быстро прочитал моё сообщение.

– Ладно. Но тебе было больно ходить? Почему ты шла? И куда?

«Я не знаю, куда я шла, но мне не было больно».

– Ты была одна? Или кто-то тебя вёл?

Я не хотела рассказывать ему про призрака, так как боялась, что он сочтёт меня сумасшедшей. Но моя история и так выглядела подозрительно.

«Я просто шла на голос. Я была одна».

– И что было вокруг?

Его вопросы начали раздражать меня. Я ужасно разозлилась.

«Ничего. Я не хочу говорить об этом».

– Ладно, Мэри. Но ты, если что, всегда можешь поделиться со мной, помни об этом.

Он вышел из моей палаты.

Я никак не могла понять, что именно только что произошло. Пришла одна из медсестёр, сняла повязки на ногах и начала протирать мне ноги мокрой тряпкой. От каждого её прикосновения мне было ещё больнее.

– Потерпи, Мэрилин. Как ты вообще смогла ходить с такими ногами?

Даже если бы я могла ей ответить, я бы не сказала ничего. Я не знаю! Я не знаю, как и почему, но я не чувствовала боли. Это удивительно, но это правда.

А может, это не случайность, что я нашла именно эту карточку? Лесма… Вроде её так звали. Кто такая Лесма? И почему её имя мне кажется таким знакомым?

Мне снился сон. Я опять была в том же тумане, но на этот раз кроме меня не было никого. Я слышала чьи-то отдалённые голоса, но никак не могла понять, откуда именно они исходят.

В какой-то момент всё вокруг вспыхнуло огнём. В огне я увидела ту девушку из тьмы. Она протянула руку к маске, но как только она начала её снимать – я проснулась.

Я лежала лицом к стене и опять думала о своём месте в этом мире. Когда меня вновь начали посещать грустные мысли, я полностью, вместе с головой, закрылась одеялом. Я заплакала.

Потом я включила свой плеер и, слушая музыку, пролежала так до самого утра. Я не заметила, как под утро снова погрузилась в сон. Но на сей раз разбудил меня вовсе не кошмар, а голос доктора Малиса. Вместе с ним разговаривала моя мама. Я была рада услышать мамин голос и еле удержалась от того, чтобы встать и обнять её. Мне было интересно, о чём они говорят.

– Я очень рада, что она выжила, – произнесла моя мама шёпотом.

– Скорая приехала вовремя: ровно в тот момент, когда на Мэри обрушился потолок.

И почему он всегда называет меня Мэри? Я помню, что так делал мой прошлый врач. Как же они похожи во всём.

Они недолго помолчали.

– Но я вас позвал сюда, чтобы кое о чем сообщить.

– Я вас слушаю.

– В тот день, когда скорая привезла Мэри в больницу, мы сообщили ей, что диагноз «рак лёгких» подтверждён. Но когда после пожара мы стали смотреть её лёгкие… Там, в горящем доме, она потеряла сознание из-за дыма, сейчас она не может говорить, потому что надышалась этим дымом и обожгла горло. Так вот…

Он опять запнулся.

– Когда мы осматривали её лёгкие, рака больше не было. Мэрилин полностью здорова.

По моему телу пробежала дрожь. Значит, это всё правда? И та девушка из тьмы существует? И я действительно заключила с ней сделку?

– Но… как такое возможно? – удивилась моя мама.

Врач ей ничего не ответил.

– Как только Мэри оправится после ожогов, мы выпишем её. Но настоятельно рекомендую вам не возвращаться в Робин-Вилль. У вас же есть здесь жильё?

– Да.

– Предлагаю вам остаться здесь жить. Найти работу. Записать Мэрилин в новую школу, в Бирюзовом Лесу очень хорошая школа. Мэрилин здесь поправилась, мы должны узнать, что именно произошло.

Неужели теперь мне снова придётся ездить в больницу, но не чтобы меня осматривали и брали анализы из-за болезни, а чтобы я сдавала анализы и меня осматривали из-за отсутствия этой самой болезни! Я так ненавижу врачей. Я так хочу снова быть свободной! Я вылечилась! Я с трудом могу поверить в это, но это правда! И неужели теперь вместо того, чтобы дать мне пожить, радуясь каждому дню, меня опять запирают в больничные стены?!

Я была очень зла. Почему это опять со мной происходит? Почему я не могу быть как все? Да, теперь я чувствую себя особенной, но мне хочется нормальной жизни. Я хочу гулять с друзьями, сидеть в школе на интересных уроках, а на перемене шутить и смеяться с подругами. После школы я бы ходила в музыкальную или художественную школу. Или цирковую, было бы классно, если бы я стала акробатом! Я бы летала! Потом я бы смогла поступить в университет на интересную специальность: кинолог, зоолог, психолог, а может, и лингвист, или что-то связанное с творчеством… Так много возможных вариантов! Если бы я снова была заперта в четырёх стенах, то по своей воле. Сейчас, когда я смотрю в будущее, я не вижу ничего. Я удивляюсь, что вообще просыпаюсь по утрам. И я не рада тому, что просыпаюсь. Почему я такая? Кто решил за меня?

Я так хочу быть счастливой. Но я всё ещё во тьме. Я блуждаю в ней, не видя и слыша никого. Каждый мой шаг одновременно и непредсказуем, и бессмыслен. И мне так больно смотреть на себя. Мне так больно думать о том, что было раньше. Никакие слова и выражения не могут передать мою боль.

Они молча смотрели на меня. Я не видела их, но я чувствовала, как они смотрят, думая о чём-то своём. Я выжидала подходящий момент, чтобы открыть глаза.

Я стала ворочаться в кровати, делая вид, что просыпаюсь.

– Мэри! – всхлипнула моя мама.

– Ма… – прошептала я.

– Да, дорогая, это я.

Я повернулась к ней, а она плакала.

– Ма…

Я протянула к ней руки, чтобы обнять её.

– Мэрилин, я так рада, что ты жива… – она крепко обнимала меня. Я чувствовала, как её сердце бьётся. Это моя мама. И я люблю её. Я вслед за ней начала плакать. Когда она вытерла слёзы, то продолжила, – Я так скучала по тебе…

Я ждала, когда они обрадуют меня новостью о моём выздоровлении. Но они мне так ничего и не сказали. Однако если я сейчас задам вопрос о раке, они поймут, что я подслушала разговор.

После завтрака доктор Малис разрешил мне погулять. Мама помогла мне сесть на кресло-каталку и повезла меня на улицу. На территории больницы был дворик, куда мы и направились. Окна моей палаты не выходили на него, поэтому я увижу его впервые.

Как только мы вышли из корпуса, лучи солнца упали на меня. Свежий воздух, ветерок… Мне было так хорошо. Я закрыла глаза, чтобы ещё больше насладиться теплыми лучами солнца. Я раскинула руки настолько, насколько это было возможно, и попросила маму повернуть меня лицом против ветра. Легкий летний ветерок… Как я скучала по тебе…