С благодарностью посвящаю эту книгу Марку, что был всегда рядом, Стасе, благодаря которой я вновь начала писать, Аглае и остальным моим друзьям. И, конечно же, тебе, мой дорогой читатель.

Автор обложки – Ангелина Черненко

Редактор – Полина Полгуева

Эта книга не обо мне, человеке, с которым случилась довольно странная история. Эта книга о всех нас. О тех, кто не мог понять, кто он и для чего он. Для тех, кто скитался по этому серому миру в надежде найти свет, к которому он протянет руку и который поведёт его в то место, где он наконец сможет снять свою застывшую маску и пойти навстречу своей судьбе. Эта книга о тех, кто не ищет счастья, а, напротив, бежит от него, ведь истинная красота Вселенной находится не где-то там, а вокруг нас. Обернитесь, и тогда вы сможете достигнуть того света, за которым слепо гнались все эти годы.

Но раз уж вы открыли эту книгу, вы захотите узнать, кто я и где родилась, кем были мои родители и что послужило колыбелью моего существования.

Мои родители начали свой путь в совершенно разных местах: мама родилась во всеми забытой деревне, а отец – в столице Империи Лиеми, нашей страны, где, как и в деревне, я раньше никогда не бывала. Они встретились совершенно случайно, затем переехали в новый город, в котором после родилась и я. Мой город не был известен живописной природой или историческими сооружениями, но, тем не менее, о нем знали и за рубежом. Мой город, который называется Робин-Вилль, когда-то давно был самым процветающим городом Европы – и самым серым городом мира. Люди уходили на заводы, потому что Робин-Вилль был точкой импорта и экспорта зарубежной и нашей продукции, также здесь располагалась промышленная зона и фабрики по производству военной техники и оружия: государство сочло это очень выгодным. Но сейчас мой город такой же разрушенный, как и остальные города Империи. Единственное, что осталось неизменным с тех времён – небо, которое всегда было серым, будто весь город лишился красок. Но никого это не волновало, кроме как таких же детей, как я, брошенных, подобно сиротам, в центр кабальной системы, где работа заменила желание и стремление жить. Из нас жаждали сделать роботов, а не людей, рабов, а не мятежников. Она, власть, всё время пыталась создавать нас по шаблонам, не давая ни единого шанса никому из нас. И дети с рождения смирялись с мыслью о сером будущем, ненавистной работе на гнилых фабриках. Наверное, из-за этого мы и перестали ценить саму жизнь.

Если подумать, то можно легко догадаться, что в таком мире дружбе и любви учились по молчаливым книгам и однотипным фильмам, а редкие крики души были написаны только на стенах метро или в грязных подъездах старых домов, но и эти слова были рождены в той тишине, в которой мы все окончательно разучились слышать. И именно в таком городе родилась и жила я. Но кто я?

Я помню день, когда всё началось. Я помню, что это было тринадцатое июня, я тогда сидела в двадцать третьем кабинете больницы моего города. За последний год это место стало мне вторым домом. Я запомнила эту дату, потому что незадолго до этого был очередной мой день рождения, который я уже третий год как праздную в компании самой себя и с желанием пережить этот день как можно скорее.

– Нет, – возмутился врач, – Я просто не знаю, что с тобой делать.

Мама сильнее схватила меня за руку, мне стало больно, и я попросила её не трогать меня.

– Одни анализы говорят одно, другие… другое… – врач продолжал разбирать бумаги в моей медицинской книжке, – И если НДКТ и новые анализы снова покажут тот же результат, мне придётся диагностировать вам рак лёгких первой стадии.

Я заметила лишь, как мама начала плакать. А я, уже совсем зелёный из-за болезни человечек, убито смотревший на все вокруг подросток, лишь улыбнулась тому, что мне поставили новый диагноз. По правде говоря, мне было уже все равно. Я безразлично смотрела на тихое нытье своей мамы и улыбалась так, как только могла, потому что улыбаться было очень тяжело.

– Но из-за этого вам придется переехать, – продолжил врач, не обращая на маму ни малейшего внимания, – К сожалению, в Робин-Вилле сейчас нет возможности лечить вас из-за большого количества больных, а так как это пока не официальный диагноз, срочно вас госпитализировать не будут.

У меня снова начался резкий приступ кашля, мне быстро дали платок и ингалятор. Когда я снова пришла в «нормальное состояние», врач подал маме распечатку и продолжил:

– В этой больнице вы будете проходить тот же курс лечения, что и здесь, только в случае чего вас сразу же госпитализируют туда…

– Но… – перебила его моя мама, – Этот город… В нескольких километрах от него находится деревня, где я выросла… У нас там все ещё остался домик!

– Это хорошо, очень хорошо.

– Тогда никаких проблем с переездом не будет!

Мама радостно взглянула на меня, а я, из уважения, сквозь зубы улыбнулась в ответ. Она опять сжала мою ладонь, и я в очередной раз попросила её не трогать меня.

Спустя некоторое время мы с мамой решили прогуляться. Меня очень редко выводили на улицу, и эта короткая прогулка после каждого посещения больницы была единственной возможностью для меня вернуться в мир, что прятался за моим окном.

– Вижу, тебе очень нравится болеть, – заявила мама.

Я даже не стала смотреть на неё. Я оглядывалась на обёртки из-под дешёвых конфет и сигаретные пачки, разбросанные по всей улице, и считала их, чтобы хоть как-то отвлечься от уже приевшихся мне негативных мыслей.

– Я не выбирала судьбу, – наконец ответила я ей.

– Ты хоть понимаешь, как мне тяжело? Тяжело смотреть, как ты кашляешь целыми днями! Днем и ночью, днем и ночью… Эти таблетки! И снова таблетки! Двенадцать штук в день! Столько и пенсионеры не принимают, а ты, в свои четырнадцать!..

– Мама, замолчи, пожалуйста, ты меня раздражаешь.

– У тебя же еще детство, впереди столько интересного, а ты сидишь в квартире… Да соседи и знать не знают, что у меня вообще есть дочь!

– Мама, – не выдержала я, – Хватит уже! Говоришь так, как будто это ты болеешь, а не я! Будто мне менее тяжело, чем тебе! А знаешь, кто виноват в том, что дошло до такого? Ты! Это ты отказалась вести меня к врачу первые недели, ты мне не покупала таблетки, но зато я ходила в школу! В школу! Вместо того, чтобы хоть раз сходить к врачу! Конечно, с раком легких у меня блестящее будущее, не так ли?!

Я опять не стала смотреть ей в глаза, а она молча шла рядом. Я злилась на всё вокруг. Я ненавидела весь мир, и в особенности самых близких мне людей.

Мы шли под мостом, а над нами гудели куда-то торопившиеся машины. Вдоль стены лилась вода от ещё не до конца подтаявшего снега. Было довольно морозно, и я сжала руки у груди, чтобы согреться. Наконец, едва пробравшись через грязь и лужи после недавнего дождя, мы снова вышли на грязный асфальт.

Я всегда смотрю вниз, когда куда-то иду, но не потому, что смотрю под ноги, боясь споткнуться, а потому что не желаю видеть окружающий мир. Вот рядом лежит бездомный, от которого несёт спиртным. Вот старуха, целуя асфальт, упёрлась коленями в полотенце и молится то ли божеству, в которого верует, то ли проходящим мимо людям… В любом случае, делает она это только из жалости к самой себе, прося подкинуть ей в одноразовый пластиковый стаканчик немного мелочи.

В такие моменты я не боюсь попасть в ад, потому что знаю, что уже в аду.

Я посмотрела на пасмурное небо, которое всю жизнь сопровождало меня, окружало весь мой город и все мои воспоминания. Только сейчас я поняла, что в нём больше не осталось никаких других оттенков, кроме этого серого цвета, который выводил меня из себя, который стал единственным цветом, что я вижу. Это небо тоже мертво, как и все мы, те, кто уже не видит смысла жить дальше, потому что болезнь пожирает нас изнутри, сокрушая всех нас, убивая. Этот серый цвет станет единственным оттенком, который я запомню, потому что я знаю, что больше жить не хочу.