И каждый раз мне снились сны со знакомыми мне людьми. Каждый раз, каждую ночь, но только не эту. Мои сны как будто украли, будто я… и не спала вовсе?

Когда пришла медсестра, чтобы помазать ожоги, я попросила её дать мне зеркало. Мне было неприятно смотреть на себя: левая половина моего лица была полностью в ожогах! Вроде бы глаз не пострадал, но его было очень больно открывать.

Но мой новый вид мне даже нравился. Я всегда хотела быть особенной, пусть даже и не в самом приятном смысле этого слова. К тому же, глядя на свои раны и ожоги, я думала о том, что я герой. Я спасла человека, на свой страх и риск побежала в горящий дом. Я впервые в жизни хвалила себя, а это для меня очень многое значит.

Пяйве ко мне приходила, но уже чтобы сообщить о том, что завтра её выписывают. Она также добавила, что теперь будет жить в общежитии вместе со своей мамой. Она пригласила меня на чай, хотя сделала это с таким видом, будто бы её заставили. Могло показаться, что Пяйве просто очень замкнутый человек, и временами по ней было видно, что общение со мной, как и с любым другим человеком, давалось ей с трудом. Но… Мне не верилось в это. Я чувствовала сильную неприязнь с её стороны ко мне. Но почему она меня недолюбливает – загадка. Но, несмотря на всё это, я хотела бы о многом спросить её, например, знает ли она Стасю, или что послужило причиной пожара, сколько ей лет, о чём она мечтает и прочее. Но я не могла. Я знала, что разговаривать как раньше я смогу, наверное, уже через пару недель, но это молчание мучило меня, особенно когда нужны были ответы на столько вопросов.

Дни в больнице были невыносимо скучными. Я, конечно, была рада тому, что в моей палате кроме меня никто не лежал, но я страдала от безделья. Бабушка, к сожалению, не могла сидеть со мной больше часа.

Чтобы я могла хоть как-то с кем-то общаться, сегодня она принесла мне специальную доску с маркером. Держать её было не очень удобно, но это уже хоть что-то. Ещё она принесла мне мой дневник. Я с самого детства веду дневники. Последние несколько месяцев записи не отличались друг от друга: нытьё за нытьём. Я даже не желаю всё это перечитывать. Мне хотелось сжечь этот дневник, как будто я сжигаю воспоминания о периоде, описанном там. Но воспоминания никогда не покинут меня.

Сделав пару новых, довольно оптимистичных записей в дневнике, я вновь стала смотреть в окно. Не знаю, почему, но смотреть в окно своей палаты мне очень нравилось. Да, мне начинало казаться, что я опять взаперти, но на этот раз я более свободна, чем раньше.

Мне очень не хватает Стаси. Я не знаю, где она. И я очень надеюсь, что она не стала бежать за мной в горящий дом. Иногда, глядя на улицу, я надеюсь увидеть там Стасю. Наверное, это и есть основная причина того, что я так часто смотрю в окно.

Это был очередной раз, когда я наблюдала за людьми. Но вдруг в окне, в отражении рядом с собой я увидела знакомое лицо, то есть маску. Я резко обернулась, но никого позади себя не обнаружила. Я подумала, что у меня разыгралось воображение, и начала дальше высматривать людей на улице.

Но тут я услышала сзади чей-то шёпот, и сразу же кто-то дотронулся до моего плеча. От испуга я вскочила с кровати. Я удивилась, что мои ноги перестали болеть.

Кто-то с грохотом закрыл дверь в палату.

Я направилась к коридору, в который выходила дверь моей палаты. В проходе кроме нескольких лавок и окон больше ничего не было. Даже детей, которые обычно носятся по всему коридору и мешают мне думать. Может, у них сейчас обед? Из-за моих больных ног всю еду приносят мне прямо к кровати.

Я опять осмотрела ноги, которые были полностью перевязаны. Почему мне не больно? Может, я сплю?

Я заметила какое-то неестественное движение в конце коридора. Я подошла ближе и увидела ту самую девушку из тьмы. Своим тихим и холодным голосом она позвала меня за собой. Я пошла за ней, по пути заглядывая в палаты других детей. Но и там было пусто. Почему никого нет?..

Я только сейчас начала замечать грязь на стенах, облезшую штукатурку и чудом не обваливавшийся потолок. Может призрак ведёт меня в неотремонтированный или заброшенный корпус больницы? Я оглянулась, но сзади не было ничего. Опять та же тьма. Я хотела спросить у неё, куда мы идём, но не могла. С каждым шагом окружавший меня коридор сужался и становился всё более страшным и угнетающим. В какой-то момент я потеряла свою спутницу из вида. Странно, ведь она всё время была передо мной. Где она? Я шла дальше по бесконечному коридору. В какой-то момент стены настолько сблизились, что мне пришлось идти боком. Но потом я попала в большой зал. В этом зале по кругу располагались двери, которые вели непонятно куда. Я вновь оглянулась, но бесконечного коридора уже не было, а вместо него была ещё одна дверь.

Я решила встать посреди зала и вслушиваться. Но кроме моего дыхания и сердцебиения не было слышно больше ничего. Я стала мысленно просить призрака указать мне путь. «Покажи мне путь, покажи мне путь, покажи мне путь…». Мои мысли раздавались эхом по всему коридору. Я продолжала до тех пор, пока одна из дверей, находившихся слева от меня, не открылась.

Я решила пойти туда. Я понимала, что это всего лишь сон, мне нечего бояться. Мне всегда снятся кошмары.

Как только я вошла в комнату, дверь позади меня закрылась и исчезла. Вокруг тьма. Опять. Но куда мне идти? Темно. Я просто двигалась вперёд. Но я чувствовала, будто кто-то наблюдает за мной. «Выходи!» подумала я, хотя очень боялась кого-либо увидеть. Кто-то смеялся. Этот смех показался мне очень знакомым, но я не могла вспомнить, чей именно это смех. Он приближался ко мне, я сжала руки в кулаки. Мне было сложно сдерживать себя. Мне хотелось кричать от страха. И куда делась моя смелость? Не бойся! Это всего лишь сон!

Внезапно послышался ещё чей-то смех, и ещё один. Голоса… Чьи это голоса? Настолько знакомые…

Потом я увидела свет. Я бросилась к нему, но он только отдалялся от меня. Я пыталась бежать быстрее, но он по-прежнему становился всё дальше и дальше. Я остановилась, развернулась и начала бежать в противоположную сторону. Пробежав несколько шагов, я оглянулась, свет начал приближаться. Я ещё больше ускорилась. Вместе со смехом появился ещё чей-то плач. Это был плач моей мамы. Я обернулась, свет стал ещё ближе. Почему мама плачет? Я бежала и оборачивалась, и свет всё приближался и приближался ко мне. Потом внезапно я услышала её. Я остановилась и медленно посмотрела назад. Там стояла я, мне опять одиннадцать лет, и я снова плачу из-за смерти отца. У меня в руках была та самая керосиновая лампа, которую держала девушка из тьмы. Эта картина не разочаровала меня, а, наоборот, взбесила. Я направилась к себе и уже приготовилась ударить, как вдруг из тьмы показались чьи-то руки. Они схватили маленькую меня, та выронила лампу, и она разбилась о невидимый пол. Маленькая я исчезла.

Ну! Куда ты?! И опять мои мысли разлетелись эхом по этому пространству.

Немного постояв на месте, я решила пойти дальше. Под ногами я услышала лёгкий хруст. На ощупь я стала искать то, на что я наступила. Это была какая-то картонная папка, в которой лежали другие бумаги. Но я не видела её, не знала, кому она принадлежит.

Что делать дальше?

Опять послышался смех. Он окружил меня. Мне казалось, будто вокруг меня бежали десятки людей. И их голоса были чертовски знакомы, но кто они, я никак не могла вспомнить. Я закрыла глаза, я плакала от страха. Помоги мне!

Люди стали что-то нашёптывать мне, но их было так много, что я не могла разобрать слова. Пожалуйста, пусть я проснусь… Пожалуйста…

Внезапно что-то схватило меня сзади. Я начала отбиваться от него руками и ногами.

– Мэрилин! Что ты делаешь?

– От…от…

– Мэрилин!

Я открыла глаза и увидела медсестру, которая сегодня утром мазала мне ожоги.

– Мэрилин… – удивилась она, – Что… Что ты здесь делаешь? Что у тебя в руках?

Тут же я почувствовала дикую боль в ногах. Я упала и сильно ударилась правой рукой об пол.