Даже столь скудную еду Корва уплетал с большим аппетитом. Он откусывал сандвич большими кусками и еще успевал попутно делать замечания.

– Значит, расплата.

Тайсон кивнул.

– А вы это так же называли?

– Наверное. Не думаю, что мы облекали подобное в слово-монолит, но я помню такой философский подход.

Тайсон отпил из банки.

– Наверное, это быларасплата. Как это называли нацисты? Репрессалии?

– Совершенно верно. Согласно тем же правилам о боевых действиях, о которых талдычил нам Пирс, репрессалии незаконны. Я рад, что у войны есть законы. Можете себе представить, насколько опасно было бы без них?

Тайсон закурил сигарету.

– Единственная мысль, которая застряла в голове этого бездарного алкоголика и наркомана, – мы не понравились тем, кто находился в госпитале. И тем не менее они отнеслись к нам не как к врагам. Американцы имели не такую уж плохую репутацию. Но это явное презрение с их стороны... они не понимали, что у нас чесались руки отомстить за то, что мы претерпели за последние несколько недель. – Он виновато посмотрел на Корву. – Выходит, что я как бы оправдываюсь, да?

Корва безразлично пожал плечами.

– Свои моральные принципы я оставлю при себе. – Он отхлебнул пива. – Расскажите мне, что произошло на деревенском кладбище?

Тайсон пересказал случившееся, а в заключение сделал вывод:

– Фарли, как вы успели заметить, человек довольно примитивный. Он воспринимает вещи буквально. Однажды, когда он пожаловался на что-то, я сказал, что если ему не нравится быть стрелком, тогда попрошу командира батальона взять его разведаналитиком. И что вы думаете? На следующий день он на полном серьезе спрашивает об этом. Трудно иметь дело с людьми, не обладающими чувством юмора.

Корва улыбнулся.

– Но, вспоминая тот случай, – добавил Тайсон, – я думаю, что он действительно понял: я приказал им построиться или заткнуться. Мне так надоели эти идиотские угрозы, с которыми они приставали к вьетнамцам. Конечно, я бы не позволил сделать им ничего дурного.

– Вам не нужно было говорить такое. Извините, если я там немного разволновался. Дело в том, что эта неприглядная история бросает на вас тень. Давайте обсудим, как вести перекрестный допрос.

– Не будет никакого допроса, – отрезал Тайсон.

– Не понял.

– Я не хочу, чтобы вы расщепляли Фарли на молекулы.

– Почему это?

– Да потому, что если вы начнете это делать, к тому времени перед вами предстанет Брандт, а Пирс построит показание Брандта таким образом, чтобы не подставлять его. Фарли всего лишь косоглазый на минном поле. А Пирс с его помощью хочет показать Брандту, где эти мины, поэтому он может составить для него маршрутную карту. Понятно?

Корва сосредоточенно прожевывал кусок сандвича.

– Да. – Потом еще откусил немного. – К примеру, если я попытаюсь заставить Фарли признать, что вы застрелили Лэрри Кейна, чтобы остановить кровопролитие в госпитале, тогда Брандт насторожится, думая, что мы собираемся обнародовать этот факт, и сможет подготовиться.

– Совершенно верно.

– А чем больше я буду разносить Фарли, тем больше у Брандта будет возможностей представить суду разнообразные версии, прокладывающие дорогу к истине. А вам это вовсе не нужно, потому что вы хотите сорвать с Брандта маску лжеца.

Тайсон не ответил.

Корва заметил одобрительно:

– Ну что же, логический ход ваших мыслей может быть несколько искажен, хотя за выбранную тактику хвалю. Я не хочу убирать со сцены Пирса, который, в свою очередь, уберет Брандта. А вы хотите возмездия. Тогда, пожалуй, мы обойдемся без допроса Фарли, пусть это послужит ему напоминанием о нашем праве. Что же касается того случая с похоронами, то я могу допросить его через месяц. Зачем мне распаляться перед присяжными, уведомляя их о том, что вы мне сейчас рассказали и чему я поверил? Пусть остальные передохнут немного, пока мы не решим, вызывать его в суд снова или нет. И с ними можно проделать то же самое. Меня интересует единственная вещь: где, когда и каким образом вы намерены разоблачить Брандта?

– Чуть позже того, как, встав на место дачи свидетельских показаний, он начнет лгать.

– Я могу это сделать, вызвав его на перекрестный допрос или же с помощью одного из ваших надежных свидетелей. Если хотите, можно попытаться сделать Брандту козью морду, использовав ваши показания.

– Посмотрим. Пока оставим все как есть.

Корва сердито запыхтел.

– Да... как есть. – Он навалился на стол всем своим худосочным телом, обнимая руками стопки книг. – Я просто хочу напомнить вам, что это вынаходитесь под судом, а не Стивен Брандт. Вы, как мы называем, – подсудимый. Я часто уступаю желаниям своих клиентов, вот почему многие из них сидят за решеткой. Но ваши желания вовсе не совпадают с моими запросами. Вы единственный, кому приходится расхлебывать последствия случившегося, Бен. Если вы воспринимаете этот процесс как обряд изгнания нечистой силы и уверены, что ваш жизненный тонус поднимется в одной из камер Ливенворта, пока вы будете на стенах оставлять зарубки, тогда мы пойдем вашим путем.

– Хорошо. Я рад, что мы поговорили с глазу на глаз.

– Верно. Хотите еще сандвич?

– Нет.

– Я тоже.

~~

Суд возобновил работу в два часа дня, и полковник Спроул сказал адвокату:

– Свидетель в вашем распоряжении, мистер Корва.

Корва поднялся, и его слова всех озадачили:

– У защиты нет вопросов, Ваша честь.

Заявление защитника вызвало волнение в суде, и полковник Спроул свирепо окинул взглядом всполошившуюся публику. Не теряя хладнокровия, он повернулся к Корве:

– Вы не желаете проводить перекрестный допрос?

– Нет, Ваша честь.

Казалось, что судья прилагает неимоверные усилия, чтобы не сделать столь естественный жест – пожать плечами.

– У присяжных есть вопросы? – спросил он.

Чтобы подчеркнуть значимость присяжных в судебном разбирательстве, полковник Мур важно ответил:

– У присяжных заседателей есть вопросы, Ваша честь.

Корва припал к уху Тайсона:

– Временами мне даже нравится такой состав заседателей, который может поставить вопросы, а временами – нет. Посмотрим, понравится ли мне эта компашка.

Полковник Спроул давал наставления суду:

– Об установленном порядке проведения опроса говорилось до начала суда. Вы можете задавать вопросы сами или же через старшину присяжных полковника Мура. Однако я напоминаю вам, что ваши вопросы к свидетелю должны относиться к сути его показаний, должны служить поиском истины, должны быть краткими и лаконичными, не вводить в заблуждение суд и не должны выказывать пристрастного отношения к свидетелю. Если у вас есть сомнения относительно приемлемости ваших вопросов, можете составить их письменно и показать мне. Если вы задаете вопрос, который я посчитаю неуместным, то я не позволю свидетелю отвечать на него. Полковник Мур?

Мур заглянул в свои записи.

– Майор Синдел хотела бы задать первый вопрос свидетелю.

Пирс поднялся и предупредил Фарли:

– Мистер Фарли, напоминаю вам, что вы еще под присягой.

– Да, сэр, – сидя в инвалидной коляске, отвечал Фарли.

У Тайсона сложилось впечатление, что Фарли спустя почти два десятка лет все еще с подобострастием относится к регалиям военных властей. У него возникло неодолимое желание встряхнуть Фарли и напомнить, что он гражданин.

Майор Вирджиния Синдел чуть подалась в сторону Фарли.

– Мистер Фарли, вы показали, что сделали пару выстрелов в людей, попытавшихся сбежать. Вы попали в кого-нибудь?

Фарли закусил нижнюю губу.

– Нет, мэм.

– Спасибо. У меня еще есть вопрос. Вы несколько раз заявляли, что лейтенант Тайсон ничего не сделал в ответ на происходящие события и ничего не сказал по поводу них. Вы также утверждали, что он был напуган. Чего же он боялся?

Фарли напрягся, обдумывая вопрос, потом сказал:

– Он боялся нас.

– Спасибо.

Тайсон разглядывал майора Синдел. Темная блондинка, умный взгляд голубых глаз, на вид лет сорок пять. По выговору можно было догадаться, что она Уроженка Юга. Ее удивительно красивые пальцы играли с карандашом, придавая игре некий оттенок чувственности. Охарактеризовать ее как привлекательную женщину Тайсон бы не отважился, но подумал, что она вполне могла бы быть желанной.