Если в жабу превратится!

– Не верьте ей, какая она фея? Растрёпанная, грязная. И чужие лепёшки без спросу тырит, – хмыкнул Смихля.

– Да, братцы, на фею она ничуточки не похожа, – задумчиво произнёс Страшик, разглядывая Растрёпу. – Феи должны быть красивыми…

– Лучше на себя посмотри, страшила, – обиженно пробормотала Растрёпа.

Она показала Страшику язык – и внезапно громко разревелась.

Мальчишки удивлённо переглянулись.

– Надо же – пугало, а ревёт, как девчонка, – покачал головой Смихля. – Эй, пугало, не реви, не будем мы тебя лупить!

– А я вас и не бою-ю-юсь! – проревела Растрёпа. – И никакое я не пу-у-угало! Я – самая настоящая фе-е-ея!

– Да, она действительно фея, – послышался сверху скрипучий голос.

Мальчишки подняли головы. На ветке, прямо над ними, сидел огромный ворон, странный ворон: на правой ножке у него было серебряное кольцо, в левом крыле – серебряное перо.

– Это кто сказал? Это, ворон, ты сказал? – тихо спросил Страшик.

Ворон махнул крылом.

– Это волшебный ворон Ка-а-аркл! – прорыдала Растрёпа, вытирая нос грязным шёлковым рукавом. – Он моя личная охра-а-ана!

– Значит, ты не врёшь? – удивились мальчишки. – Ты и вправду фея?

Растрёпа кивнула.

– Тогда не реви, раз уж фея, – посоветовал Дрёмс. – Лучше расскажи, как сюда попала.

Но фея никак не могла успокоиться. Мальчишки не знали, что и делать, пока сообразительный Смихля не вынул из сумки своё новенькое зеркало и не поднёс его к самому лицу растрёпанной плаксы:

– Посмотри, какая ты сейчас смешная. Просто обхохочешься!

Растрёпа сердито глянула в зеркало разок-другой, хмыкнула, заулыбалась – и наконец заливисто рассмеялась. К ней мигом присоединились и остальные.

– Это всё моё зеркало, – хвастался довольный Смихля. – Может, оно и не волшебное, но хоть кого до икоты рассмешит!

Быстро сжевав ещё одну лепёшку, Растрёпа окончательно успокоилась и рассказала всё: и о школе фей, и о неудачном экзамене по волшебным перемещениям, и о собаке-воришке, и о Дяде-Ягодке, и о клубничном поле. И вдобавок – о своей потерянной волшебной палочке.

Все слушали Растрёпу очень внимательно, особенно Хватыш: он мигом догадался, что за палочку подобрал Страшик и зачем приходило к ним ночью длинноухое чудище.

Хватыш потихоньку отодвинулся от костра и, зажав подмышкой свою сумку, незаметно прокрался за ближайший куст. Он торопливо вынул зеркало: в рыжих отсветах огня из тёмных глубин стекла на него таращился его настороженный двойник.

Хватыш быстро сунул руку в карман – и замер от счастья: карман был полон звонкими монетами! Полнёхонек оказался и второй.

– Ура! Сработало! – вскричал Хватыш, тут же испуганно зажимая себе рот.

Но его товарищи были настолько поглощены рассказами Растрёпы, что ничего не заметили.

– Всё получилось: моё зеркало – волшебное! И почему мне раньше не приходило в голову его проверить? Это же настоящее Зеркало Богатства, а я теперь – настоящий богач! Теперь я, Хватыш – самый богатый человек на свете! – шептал он, крепко сжимая драгоценное зеркало. – У меня будет столько денег, сколько я захочу – и даже гораздо больше!

От радости у бывшего подмастерья закружилась голова. И тут же внезапное богатство ударило ему в голову – на Хватыша накатил приступ жадности: он вдруг испугался, что сейчас и остальные мальчишки обо всём догадаются, что они тоже сообразят, какое полезное зеркало он сделал, завидовать станут, ведь сами-то напридумывали всякую бесполезную ерунду. Потребуют с ними деньгами поделиться, а то и вовсе зеркало отнимут: вон у Бумбана какие кулачищи!

– Надо бежать, – смекнул Хватыш, – бежать отсюда, пока не поздно!

Он тщательно застегнул набитые деньгами карманы на все пуговицы и бережно уложил зеркало в сумку; потом тихонько, стараясь не хрустеть сухими ветками, выбрался на лесную дорожку и поспешил прочь.

Новоявленный богач действовал так осторожно, что остальные подмастерья ничего не заметили. Они слушали Растрёпу, смеялись над её шутками, задавали вопросы – и заснули все лишь под утро.

* * *

Хватыш пробирался сквозь тёмный лес, дрожа от страха: за каждым кустом ему мерещились свирепые звери, кровожадные злодеи и неведомые страшилища. Он с тоской вспоминал жаркий костёр, возле которого было бы так уютно коротать ночь, вспоминал товарищей, за годы учёбы успевших стать ему настоящими братьями.

Но жадность была сильнее страха.

– Ничего-ничего, – бормотал Хватыш, крепко прижимая к груди дорожную сумку с зеркалом, – пусть мне сейчас страшно, пусть, пусть! Зато я богаче всех на свете! Не буду бояться! Ой!

Тропинка под его ногами внезапно проломилась, и он с треском провалился куда-то.

Только утром мальчишки не досчитались Хватыша. Они долго искали его по лесу, кричали, аукали, но Хватыш как в воду канул.

– Может быть, его утащили дикие звери? – опасливо предположил Робсик. – И теперь они вернутся за нами?

– Хотели бы вернуться – пришли бы ещё ночью, – успокоил друга Смихля. – Дикие звери по утрам не нападают.

– Какие такие звери? – встрепенулся Бумбан, с готовностью сжимая кулаки. – Покажите-ка мне, где это тут дикие звери! Был один медведь, да и тот всего лишь девчонкой-плаксой оказался.

– Если это были и звери, то жаднючие, – заметил Дрёмс. – Они и самого Хватыша сцапали, и сумочку его прихватить не забыли.

Действительно, Хватышевой сумки среди дорожных сумок подмастерьев, грудой сложенных недалеко костра, не оказалось.

Звук голосов разбудил Растрёпу: фея протёрла глаза и сладко потянулась.

– А я думаю, ваш Хватыш сам потихоньку смылся, – зевнув, пробормотала она, – причём вместе с вещичками.

Страшик с сомнением поскрёб затылок:

– Не, братцы, Хватыш побоялся бы: идти одному, через лес, тёмной ночью… Да ни за какие коврижки!

– Разве что – за целую кучу денег! – хихикнул Смихля.

Мальчишки переглянулись: вот это было похоже на Хватыша. Только непонятно было, кто бы мог здесь, в лесной глуши, посулить ему эту самую кучу денег.

Растерянные подмастерья не знали, что делать дальше: дожидаться здесь пропавшего друга или продолжить путь.

– Ваш товарищ ночью ушёл, – прокаркал ворон, дремавший всё это время на ветке старого дуба, – не стоит вам ждать его.

Ломая голову над странным происшествием, друзья на всякий случай оставили Хватышу послание: посреди полянки они выложили из камешков стрелку, указывающую вперёд, на тропу. И стали собираться в путь.

Растрёпа тоже решила присоединиться к их компании.

– Вы поможете мне отыскать волшебную палочку, – заявила она решительно, – и не вздумайте спорить: не будь вы такими лопоухими растяпами, моя палочка была бы сейчас у вас!

– Палочка, конечно! – воскликнул вдруг Страшик, хлопнув себя по лбу. – Так вот в чём дело!

– В чём, в чём? – зашумели остальные. – Скажи-ка и нам!

– Всё дело в зеркалах, – объяснил товарищам Страшик, – и в волшебстве. Помните, как мы хотели сделать наши зеркала волшебными? И как я понарошку палочкой колдовал?

– Ну и что? – пожал плечами Бумбан. – Понарошку оно и есть понарошку.

– А то, – торопливо объяснял Страшик, – палочка-то оказалась волшебной по-настоящему! А вдруг у нас всё получилось? Вдруг все наши зеркала действительно волшебные? И если Хватыш об этом догадался…

Растрёпа обиженно топнула ногой:

– Так вот значит как? Выходит, вы без спросу моей палочкой колдовали?!

– Ничего мы не колдовали. Так, шутили, – оправдывались бывшие подмастерья. – Мы ведь тогда ничего не знали о волшебстве…

Ворон Каркл постучал клювом по стволу, призывая к тишине, и строго обратился к юной фее:

– Видишь, Ррастррёпа, чем грозит небррежное обрращение с магическими прредметами? Прроизошло непррофессиональное прреврращение! Последствия могут быть прросто кошмаррными! Я должен сррочно доложить обо всём магистрру.