Теперь стражники день и ночь рыскали в поисках жертв: за каждого пойманного «уродыша» полагалась награда, и многие жители охотно доносили друг на друга. Прятать «уродышей» запрещалось под страхом смерти.

Мастер Папье родился горбатым, а значит, вполне мог считаться «особенным». Но вот лицо его не очень-то нравилось стражникам – с юных лет Папье то и дело хватали и тащили «на исправление». Не раз оказывался он в страшной комнате, где Главный Исправитель, похожий на палача, орудовал нагретыми щипцами, ужасными иглами и ещё какими-то чудовищными приспособлениями, придавая внешности неугодных жителей надлежащий «особенный» вид. Но каждый раз горб выручал несчастного Папье. «Э-э-э, – говорил Главный Исправитель, – да этот малый попал к нам по ошибке! Он и так уже замечательно горбат, и было бы несправедливо по отношению к остальным жителям награждать его дополнительными достоинствами».

И перепуганного Папье отпускали на свободу.

Но вскоре у него родилась маленькая сестричка, хорошенькая, как розовый бутончик. Она ещё качалась в колыбельке, а родители уже тайком плакали по ночам, представляя, как их милая крошка попадёт в руки ужасного Главного Исправителя – и прятали её от соседей. Папье день и ночь ломал голову над тем, как спасти сестрёнку.

Однажды, играя с малышкой, он проделал в большом кленовом листе дырочки для глаз и носа. Сестричка испуганно замирала, увидев незнакомца с зелёным лицом, а потом радостно смеялась, когда из-под зелёной маски выглядывал её любимый братик.

И Папье вдруг понял, что под маской можно спрятать человека надёжнее, чем в любом тайном убежище. И он решил изготовить для сестрёнки такую маску.

Сначала у него ничего не получалось, но Папье не опускал рук. Он научился делать маски из бумаги и картона, из проклеенной ткани и речной глины. Его маски годились для игры, они могли украсить любой праздник, но не могли обмануть бдительных стражников и жадных до награды соседей-доносчиков.

Как-то раз, гуляя в лесу, Папье наткнулся на странное растение с густым тягучим соком, похожим на клей. Мальчик обнаружил, что при нагревании этот сок застывает, превращаясь в прозрачный пружинистый материал. Папье назвал его «тягучиком». Вот из этого «тягучика» и научился Папье делать свои удивительные маски: они были тонкими и гибкими, полностью скрывали человеческое лицо, но позволяли дышать, закрывать глаза и даже шевелить губами. Папье изготовил маску для маленькой сестры, потом, под большим секретом – для братишки своего друга; потом – для внучки старого школьного учителя. Так он начал тайком спасать людей от «исправления». О Папье говорили украдкой, шёпотом, за закрытыми дверьми, берегли его имя в тайне, потому что он был последней надеждой многих несчастных.

Его стали называть Мастер Масок.

Вскоре десятки, потом уже – и сотни людей скрывали свои настоящие лица под спасительными уродливыми масками.

Но у Мордария всюду были шпионы. На Папье донесли – и лишь с помощью друзей ему удалось избежать ареста. Много лет Мастер Масок скрывался, но и в подполье не оставлял своего ремесла: у него появились ученики, они тоже делали маски. Стражники рыскали по всей стране: им было приказано дёргать за нос каждого подозрительного субъекта, чтобы проверить, не надета ли на нём маска. Те, кого разоблачали, оказывались в заточении.

Наконец один из арестованных не выдержал пыток и выдал убежище Папье. Мастера Масок схватили…

– Скоро меня казнят, – вздохнул старик, – но я не боюсь смерти. Жаль только, что вам я не смогу помочь: вам не избежать «исправления».

– Как, – воскликнула фея Растрёпа, – нас тут собираются изуродовать?! Да пусть только попробуют ко мне сунуться! Да я их всех так…

Фея смолкла на полуслове: она вновь вспомнила о своей потере. «Вот не везёт же, – вздыхала про себя Растрёпа, – тоже мне, фея называется! Волшебница без волшебства…»

– Давайте устроим побег, – предложил Страшик.

– Отсюда не убежать, – покачал головой мастер Папье, – это самая надёжная камера во всей тюрьме. Вы можете гордиться, юные чужестранцы: сюда сажают только самых опасных арестантов.

Все грустно замолчали: каждый думал о своём.

Их размышления прервал грохот тяжёлого дверного засова; дверь заскрипела, и в камеру просунулась голова пучеглазого стражника Дудки.

– Эй, преступники, уродыши, – гаркнул он, – быстро на выход! Вас наш капитан срочно требует.

Дудка связал руки Страшику и Растрёпе и отвёл их в караульное помещение.

Капитан Тузпик стоял спиной к вошедшим.

– Выйди вон и охраняй снаружи, болван, чтобы никто сюда не сунулся, – не оборачиваясь, приказал он Дудке. – И не вздумай проболтаться: клянусь козырной дамой – мигом шею сверну!

Крутой нрав капитана был известен всем: Дудка проворно выскочил, хлопнув дверью.

И лишь тогда капитан повернулся лицом к арестантам.

– Здрасте, приехали! – хихикнула Растрёпа. – Похоже, не только нас теперь нужно исправлять.

Страшик удивлённо рассматривал преобразившегося капитана: от прежнего любимца Самого́ Мордария не осталось и следа – теперь на арестантов сердито взирал стройный тонконосый красавец. Правда, был он чуточку лопоух – но ведь это такие мелочи.

– Значит, капитан, вы без спросу смотрелись в наше зеркало? – укоризненно покачал головой Страшик. – Я же просил сразу вернуть мне мою сумку.

Капитан Тузпик стукнул по столу кулаком – да так, что его обожаемая карточная колода подпрыгнула и улеглась веером.

– Молчать! Вы должны всё исправить! Немедленно! – завопил он. – Или я прикажу вас казнить! Повесить! И утопить! Я – капитан государственной стражи, я вам не шестёрка бубён какая-нибудь! Как я буду отдавать приказания моим болванам-стражникам с таким ужасным лицом?!

– А по-моему, так очень миленькое личико, – ехидно заметила Растрёпа, – уж получше прежнего: от местных девушек теперь отбою не будет.

– Молчать, глупая девчонка! – гаркнул капитан. – Да я вас…

Растрёпа бесстрашно выступила вперёд.

– Эй, не шуми, – посоветовала она, – кто-нибудь сюда прибежит, тебя увидит. Ты же теперь у нас в некотором роде и сам государственный преступник.

Капитан тяжело рухнул на стул и беззвучно зашлёпал губами. Растрёпа продолжила:

– Кстати, мы здесь в твоей тюрьме познакомились с мастером, который делает удивительные маски. И могли бы по знакомству похлопотать насчёт масочки лично для тебя. Если ты, конечно, выпустишь нас отсюда без лишнего шума.

– Нет, нет и нет! – заорал капитан Тузпик. – Я не хочу никаких масок! Я хочу назад моё родное лицо! Вы должны сейчас же всё исправить! Всё!

– А мы же не… – начал было Страшик, но Растрёпа незаметно ущипнула его, шепнув: «Молчи!»

Страшик умолк на полуслове. Растрёпа с важным видом стала прохаживаться по караулке, словно что-то обдумывая. Наконец она остановилась и в упор взглянула на капитана.

– Так уж и быть, мы поможем тебе, красавчик. Но, разумеется, только на наших условиях. Если не согласишься – можешь наслаждаться своей новой внешностью сколько душе угодно. Но мне почему-то кажется, что в вашей дурацкой стране это продлится недолго.

Капитан насупился и мрачно буркнул:

– Я на всё согласен. Чего вы хотите, уродыши?

– Эй, потише! На твоём месте я бы выбирала выражения, – обиделась Растрёпа. – Хочешь ещё разочек глянуть на себя в зеркало?

– Нет! – испугался капитан.

– То-то! Итак, ты возвращаешь нам наше зеркало, потому что без него ничего не получится, – стала перечислять Растрёпа, загибая пальцы. – Во-вторых, ты освобождаешь нас из тюрьмы без всякого идиотского исправления. В-третьих…

Капитан Тузпик заёрзал на стуле:

– Вы хотите слишком многого! Да я сейчас прикажу – и вас немедленно доставят к Главному Исправителю, век мне козырей не видать!