Нет, о возвращении домой не могло быть и речи.

«Кто я теперь? – горевал капитан. – Всего лишь государственный преступник. Битая карта – и ничего больше».

А в это время неподалёку, у самой вершины могучего древнего дуба, совещались в домике старого Папье беглые арестанты.

– Стражник Дудка уже добрался до своих. Мой помощник Тенио сегодня был в городе, там читали указ правителя: приказано найти капитана Тузпика и немедленно доставить во дворец. И вас, и меня, разумеется, тоже ищут, – вздохнул Мастер Масок, – стражники рыщут повсюду. Им нужно какое-то зеркало.

Растрёпа и Страшик переглянулись.

– Как, наше зеркало? – удивился Страшик. – Как они о нём узнали? И зачем оно им?

– Зачем-зачем? Да затем, что нам всем нужно поскорее бежать отсюда! – подскочила Растрёпа. – Мастер Папье, дайте нам маски, самые-самые уродские – и вперёд! Вы все можете бежать с нами: трактирный Бубырь и его Отта ведь сбежали за границу, значит – и у нас получится.

– Нет, я не могу бежать, – покачал головой старый Папье. – Куда, зачем? Спасать свою жизнь? Но я уже старик, девочка… И я не могу оставить в беде своих родных, своих друзей, свою родину. Здесь я нужен.

– Но вас же схватят, казнят! – воскликнул Страшик. – Стражник Дудка наверняка всем разболтал об этом тайном лагере.

– Во-первых, дорогу сюда найти очень трудно, да и вряд ли он её запомнил. Кругом сплошной лес, а для непривычного глаза одно дерево в лесу не отличается от другого. А, во-вторых… во-вторых, от себя никуда не убежишь, не убежишь от своей совести, – Мастер Масок грустно посмотрел на своих юных собеседников. – Раньше наша страна была лишь прибежищем несчастных людей, отвергнутых жестоким миром и нашедших здесь спасительный приют. Но страдания этих отверженных переродились в истинную красоту: их дети родились иными, совершенными! Но теперь и они обречены жить в страхе, как когда-то жили их родители. Видите, как всё перевернулось: теперь уже большинство людей в этой стране прячет лица под уродливыми масками.

Старый Папье тяжело вздохнул.

– А ведь каждый человек имеет право быть таким, каким он появился на свет, – продолжил мастер, – даже если он чем-то отличается от других, даже если это кому-то не нравится. Каждый имеет право быть самим собой. Мы должны сбросить маски, мы должны отстоять нашу свободу – свободу жить с открытыми лицами! И значит – нам предстоит борьба. Пусть же мои маски помогают тем, кто зреет для этой борьбы, кто пока ещё слаб: я остаюсь с ними. Вы же, друзья мои, торопитесь: всё приготовлено для побега, и этой ночью мой помощник Тенио тайно проводит вас до границы.

– А капитан Тузпик? Что будет с ним? – спросил Страшик.

Мастер Масок задумался.

– От него надо избавиться, – решительно заявила Растрёпа, – а то он сбежит при первом удобном случае, как сбежал подлый Дудка, и на всех тут донесёт. Лучше избавиться сразу!

– Как это – избавиться? – опешил Страшик. – Казнить его, что ли?

Растрёпа нахмурилась и пробурчала:

– Эх, если бы не ты, недотёпа, была бы сейчас со мной моя волшебная палочка! Уж я б его быстренько превратила в жучка или паучка какого-нибудь. Был бравый капитанчик – стал рыжий тараканчик.

– Нет, лучше его отпустить, – настаивал Страшик, – пусть идёт на все четыре стороны. Довести до лесной опушки – и до свидания!

– Да его с таким лицом живо схватят как уродыша, и он всё разболтает, всех предаст! – не соглашалась фея.

В их спор вмешался мастер Папье.

– Страшик прав: мы отпустим капитана. И маску ему подходящую выдадим, у нас их много. Придётся и ему теперь скрываться от стражников. Это будет для него справедливым наказанием: пусть на своей шкуре испытает, каково это – отличаться от большинства в Особенной стране, каково быть добычей в чьей-то безжалостной охоте. А доносить на самого себя он не станет, побоится. Так что, друзья, собирайтесь в дорогу: вечереет, пора.

Юные путешественники вернулись в отведённые им гостевые домики.

Страшик огляделся: собственно говоря, собирать в дорогу ему было нечего. Он сел на соломенный тюфяк, служивший постелью, достал из дорожной сумки волшебное зеркало и задумчиво провёл рукой по его гладкой поверхности. В дверь заглянула Растрёпа.

– Эй, ты чего расселся? Нашёл время на себя пялиться! Всё равно тебе от волшебного зеркала никакой пользы нет: как ты был Страшиком, так Страшиком и остался.

Действительно, сам Страшик ничуточки не изменился: на него Зеркало Красоты почему-то не действовало.

– Сапожник без сапог, – хихикнула Растрёпа, решительно отбирая зеркало. – Торопись, нам в дорогу пора

Страшик поднял голову и внимательно посмотрел на свою спутницу.

– Знаешь, Растрёпа, я решил остаться.

– Как это? – встрепенулась фея. – Здрасте-пожалуйста! Снизу Тенио уже свистит, поторапливает.

– Помнишь, что нам сказал старик? Нельзя предать тех, кто в тебе нуждается. Не можем мы бежать отсюда, как жалкие трусы. Смотри, вот зеркало, оно же настоящее, волшебное! Я не знаю – как, но оно может и должно помочь мастеру Папье и всем здешним жителям.

С тяжёлым вздохом Растрёпа уселась рядом со Страшиком.

Немножко подумав, она заявила:

– А я знаю, как это зеркало может помочь – надо показать его Самому Мордарию. Или – показать Мордария волшебному зеркалу. Короче, если здешний правитель посмотрит в это зеркало, он перестанет быть страхолюдиной, и тогда вся его глупая власть мигом рухнет, тогда и остальным быть уродышами вовсе не обязательно.

– Растрёпа, ты гений! – Страшик подпрыгнул и в порыве радости крепко обнял сообразительную фею.

Растрёпа никак не ожидала такого бурного проявления чувств: она отодвинулась от Страшика и смущённо засопела.

– Нам нужно срочно попасть во дворец к Мордарию! – возбуждённо тараторил Страшик, то вскакивая, то вновь садясь. – Вот только как?

Растрёпа пожала плечами.

– Как-как? Да запросто. Стоит тебе только высунуть нос из этого леса – мигом попадёшь во дворец, не сомневайся. Никакого приглашения не потребуется: стражнички с почётом проводят!

– Это опасно, – возразил Страшик, – ведь нас могут опять запихнуть в тюрьму, на исправление. Как оттуда выберешься? Ещё и зеркало отберут. Нет, рисковать нам нельзя, надо действовать наверняка.

Друзьям срочно требовался надёжный план.

– Эй, Дудка, я есть хочу, – ныл Макакак, плетясь вслед за Дудкой тёмной ночной улочкой.

Стражники направлялись к дому беглого капитана Тузпика.

– Мы уже мимо целых двух трактиров протопали, – не умолкал Макакак, – пора бы и перекусить.

– Когда время придёт, тогда и перекусим, – рявкнул Дудка, бдительно вертя головой. – Чую, сегодня нам повезёт!

– Повезёт-повезёт! Ты и вчера так говорил, а всю ночь, без всякого спасиба, голодными протаскались, – ворчал Макакак. – И что-то ты больно раскомандовался, Дудка! Вроде ещё и не капитан, а туда же: своим приказывать.

– Может, я и не капитан, а в нашем дозоре всё равно теперь главный, так что помалкивай, Макакак! – огрызнулся Дудка. – И в капитаны меня не сегодня завтра произведут, не сомневайся: стоит только схватить этого предателя Тузпика. А я уж точно его схвачу: мне самому в капитаны очень даже охота.

– Ага, дурак он тебе сюда соваться! Он сейчас по лесам прячется, как трусливый заяц, – хихикнул Макакак.

– А я чую: нынче придёт. Вот его дом, видишь? Наверно, там и денежки на чёрный день припрятаны в укромном уголке. А они ему, беглому, сейчас очень даже пригодятся. За деньгами любой придёт, – ухмыльнулся Дудка, кивая на тёмные окна Тузпикова дома. – А тут и мы с тобой как навалимся, как схватим его, тёпленького – и в темницу! Меня в капитаны произведут, как обещано, а тебе… тебе тоже чего-нибудь да обломится.

– Хорошо бы денег, – мечтательно улыбнулся Макакак, – купили бы вина, свиной колбасы, пирогов с грибами: вот погуляли бы с ребятами на славу…