И мэтр Амальгамыч огорчённо замахал руками, пытаясь отогнать замарашку от своей ослепительной витрины. Впрочем, старался он напрасно: поглощённая собой, фея ничего не видела и не слышала. Зато учеников зеркального мастера появление незнакомки привело в бурный восторг: они наперебой засвистели и затопали ногами. «Эй, пугало-пугало! – кричали они. – Из какого огорода ты сбежало? Эге-гей! Тебе бы ворон пугать!»
Но Растрёпа ничего не замечала. Лишь когда, навертевшись всласть, она наконец удалилась, мэтр Амальгамыч смог вздохнуть с облегчением.
– Вам, молодым оболтусам, не понять, какие муки испытывает творец, отдавая своё создание в недостойные руки, – со вздохом признался мастер. – Плоды бессонных ночей, плоды вдохновенного труда – и всё это вдруг попадает к тому, кто не отличит произведение искусства от простого куска стекла…
– Какая разница, если заплатят хорошие деньги? – пожал плечами толстяк Хватыш. – Зеркало – это зеркало и ничего больше. Побрился, причесался – и вперёд!
Мальчишки дружно рассмеялись, а дылда Бумбан под шумок влепил Хватышу звонкий подзатыльник. Разозлённый Хватыш попытался дать сдачи, но Бумбан проворно перехватил его руку.
«Не смейте драться в моей мастерской! – возмущённо затряс головой старый учитель. – Ну-ка все вон! Идите хорошенько проветрите свои замусоренные головы перед тем, как взяться за серьёзную работу».
Подмастерьев упрашивать не пришлось – они дружно высыпали на улицу. Снаружи было чудесно: столько ласкового весеннего солнышка, столько звенящего прозрачного воздуха! А налетающий порывами тёплый ветер приносил с городских окраин дразнящие запахи реки и цветущего луга.
«Айда за город, – предложил Бумбан, – там сейчас здорово! Искупаемся!» Его предложение было принято «на ура»: всей весёлой ватагой мальчишки рванули в сторону речки – и Бумбан, и Хватыш, и пугливый Робсик, и весельчак Смихля. И даже неторопливый Дрёмс.
Последним бежал лучший ученик мэтра Амальгамыча, худенький некрасивый Страшик. Стараясь не отставать от товарищей, он совсем не смотрел под ноги – и вот обо что-то споткнулся, упал, пребольно ушибив коленку. Вставая, Страшик нащупал в пыли кругленькую палочку, так некстати подвернувшуюся ему под ноги, и без лишних раздумий сунул её в карман.
И откуда было знать Страшику, что это настоящая волшебная палочка. Волшебная палочка одной очень рассеянной феи.
Глава 3. У реки
Ветер внезапно стих, и речная гладь, точно текучее живое зеркало, отразила небо и зелёные берега, отразила низко склонившиеся к воде ивовые ветви и спящую старую мельницу.
Ученики мэтра Амальгамыча нежились на травке, под тёплым солнышком. Они уже всласть порезвились в реке, поныряли и поплавали до первых щекотучих мурашек и теперь пребывали в блаженной полудремоте, когда всё вокруг – звуки, запахи, цвета – сливается в чудесную музыку, наполняет тебя, завораживает и уносит в своём потоке в манящие неведомые дали Безграничного Мирра…
Только Страшику спать совсем не хотелось: он разглядывал найденную палочку. Ему нравилось, что она такая круглая и гладенькая – прямо по руке. Славная-славная палочка! Эх, была бы она волшебной, сколько пользы бы принесла! С её помощью можно было бы творить настоящие чудеса…
– Вот бы мне смастерить волшебное зеркало, – задумчиво прошептал Страшик, – такое зеркало, что делало бы всех людей красивыми. Настоящее Зеркало Красоты…
Дылда Бумбан лениво приоткрыл левый глаз, покосился на Страшика и хмыкнул.
– Тебе бы самому стоило заглянуть в него, Страшик! – пробормотал он, зевая и почёсываясь, но Страшик нисколько не обиделся. – Не, если уж делать какое-нибудь волшебное зеркало, так уж лучше Зеркало-Перевёртыш.
– Как это – перевёртыш?
– А вот так. Ты только представь, Страшик: зеркало, в котором всё выходит наоборот. Красавчик кажется в нём уродиной, а чучело – милашкой; дети отражаются как старички, взрослые – как малыши; всякие учёные шишки выглядят в отражении круглыми болванами, а дураки – умниками-заумниками. Вот от такого зеркала я бы не отказался!
Бумбан расхохотался так радостно, словно это забавное зеркало уже лежало у него в сумке. Разговор привлёк внимание остальных. Подмастерья оживились, придвинулись ближе.
– А хорошо бы, – размечтался, сладко потягиваясь, Дрёмс, – сделать такое зеркало, чтобы отражало чужие сны. Не свои сны, а чужие, понимаете? Только подумал про кого-то, глянул в зеркало – бац! – там все его сны, как в волшебном окошке. Вот ведь было бы отличное зеркало – Зеркало Снов!
– Нет, нет и нет! – вмешался улыбчивый Смихля. – Подумаешь, сны, ерунда, чепухатина, для снов никакого волшебства не надо: спать завалился – сразу тебе и сны! Не, я бы сделал зеркало, чтобы всех смешило-веселило – простое такое Смешильное Зеркало. Никто бы не ныл, не скучал, не плакал, все бы тогда только радовались. Глянул в зеркало – и сразу смешно!
– Тебе, Смихля, и так всё время смешно, палец покажи – уже смешно, – проворчал толстяк Хватыш. – Это всё без толку, баловство одно, глупости. Уж если делать, так серьёзное волшебное зеркало, чтобы для пользы, для богатства. Посмотрел в зеркало – и сразу стал богач, и денег у тебя полные карманы!
– Жадина-говядина, – дружно завопили подмастерья, – с полочки украдена! Де́ньгами набита, нитками зашита!
– Ну и нетушки, ничего я не жадина, – возразил Хватыш, – денежки-то небось всем нужны: и вы без денег не проживёте, зря хихикаете. Да-да, если уж и делать что-то волшебное, так вот именно такое полезное зеркало: Зеркало Богатства!
– А ты чего молчишь? – повернулся к Робсику Бумбан. – Сказать боишься? А ну – говори немедленно, бум-бам!
Тихоня Робсик грустным взглядом обвёл своих товарищей и пролепетал:
– Плохо быть таким трусом, как я. Я же всего боюсь: и темноты, и собак, и пауков, и грома! И даже трясучего желе – брр! – и того боюсь. Мне бы храбрости немножко. Вот бы мне какое-нибудь такое… волшебное Зеркало Храбрости. Пусть даже самое малюсенькое! Посмотрел в него всего один разочек – и больше ничего не боишься. Совсем-совсем ничего!
– Эх ты, герой! – потрепал его по волосам Смихля. – Не нужно бояться, нужно смеяться!
И рассмеялся так весело, так заразительно, что к нему дружно присоединились все остальные. А Страшик встал, точно дирижёр перед своим маленьким оркестром, взмахнул палочкой и торжественно произнёс:
– Дорогая палочка, если ты хоть немножечко волшебная, исполни, пожалуйста, все эти наши желания! Очень тебя прошу!
Ученики мэтра Амальгамыча дружно захлопали – и вновь рассмеялись. Тогда никто из них и представить себе не мог, к чему может привести эта вежливая просьба.
Глава 4. Пугало
Юная фея недолго бродила по незнакомому городку – довольно скоро это ей надоело.
– Везде одно и то же, – пробурчала она с досадой, – дома, дома, улицы. Скукота! И есть так хочется…
Проголодавшаяся Растрёпа смешалась с толпой на рыночной площади и ловко стащила у зазевавшейся торговки румяный пирожок. Но откусить от него она так и не успела: голодная дворняжка подскочила, сцапала пирожок – и дёру.
– Стой! Куда?! Держи вора! – завопила обиженная фея, бросаясь вдогонку.
Вслед за собакой она неслась кривыми переулками, ныряла в гулкие подворотни, пересекала солнечные дворики. Затих вдали шум рыночной площади; промелькнули улицы, дома, повозки, фонари, прохожие, фонтанчики и конюшни – и скоро весь город остался позади. А впереди тянулась лишь пыльная просёлочная дорога – и поля, поля, до самого синего горизонта. Меж тем четвероногого воришки давно и след простыл: фея стояла на дороге одна-одинёшенька.
– Ну уж, нет, – проворчала она, – такого обращения с собой я не потерплю! Чего тут вообще за дурацкое место: никакого тебе уважения к голодным феям! Вернусь-ка я, пожалуй, домой.
