Агнию теперь не удивляло, что Ногутфьёр умудрялся оставаться для всех неизведанным и загадочным, ведь до него не так просто добраться даже в середине осени, а уж зимой, поди, невозможно. Да и летом, как подозревала Агния, проделать такой путь сквозь густые леса и высокие горы стоит немалых усилий и знаний местности и дорог через перевалы гор.

Но, слава богам, высокие, и, казалось, непроходимые горы, остались позади. Они спустились в холмистую долину, теплее стало не намного, здесь уже вовсю буйствовала осень, кругом была пожухлая трава, покрытая по утрам колким инеем, голые, без листьев, деревья, но, по крайней мере, снег здесь ещё не лежал. Мёрк обмолвился, что это удивительно, обыкновенно в это время уже пролетал первый снег, а то и накрывал землю белым ковром.

А впереди её ждет встреча с отцом. Что она принесет ей? Как её встретит отец и его жена? И для чего он вдруг вспомнил о дочери?

Скоро Агния это узнает, а пока она выглядывала из кареты, рассматривая проплывающие вдали конусные крыши огромного замка, горделиво возвышающего на высоком холме. Такие сказочные замки, огороженные высокими каменными заборами, она видела только на рисованных картинках в книгах.

Агния насмотрелась и на дома, и на замки, встречающиеся им в пути, но ей всё равно было интересно. Ведь они так отличались от того, что строили в их княжестве, где преобладали деревянные дома, а каменные полати были только у князей. А такие замки она никогда не то, что не видела, а даже и не знала, что они вообще возможны в действительности, а не только на рисованных картинках в книгах.

– Агния, замок вашего отца величественней, чем этот, – снисходительно заметила Каппельмер.

Агния откинулась в угол кареты, слова Каппельмер вызвали у неё досаду, и так не было настроения, а ещё эта злобная ведьма напомнила, что скоро её ждет встреча с отцом. Что-то отвечать не было желания, и Агния прикрыла глаза, притворившись, что дремлет. Но незаметно для себя уснула, и очнулась, когда мерное покачивание кареты прекратилось и раздались громкие голоса.

Агния села прямо, в карете было сумрачно, значит уже поздний вечер или даже ночь. Она хотела посмотреть в окошко, но дверь открылась и Мёрк, натянуто улыбаясь, произнес:

– Мы приехали, нэлессита Агния.

– Наконец-то – облегченно выдохнула Каппельмер.

Мёрк протянул руку и помог Агнии выбраться из кареты, следом сделал то же самое для Каппельмер.

Агния растерянно оглядывалась. Часть замка освещался факелами, но дальние углы мощеного булыжником двора и постройки тонули в темноте. Прямо перед ними стоял большой дом, две лестницы изгибаясь полукругом, поднимались на второй этаж по обеим сторонам высокой мощной двери. Там, на балконе, опёршись на широкий парапет ограждения с выпуклыми каменными балясинами, кто-то стоял. Неверный свет от факелов не давал Агнии рассмотреть, но ей показалось, что это был невысокий мужчина. Или мальчик?

– Прошу вас, Агния, – обратился Мёрк к девочке, – пройдемте в дом.

Двухстворчатые двери, высотой чуть ли не в два человеческих роста, открылись, по бокам встали двое мужчин в ливреях, украшенных галунами и вышивкой.

Агния подняла голову, но человека уже не было на балконе. Мёрк протянул руку в сторону двери, приглашая Агнию пройти в дом.

Так они и вошли – впереди Агния, следом Мёрк, за ним Каппельмер.

В огромном, ярко освещенном холле их встречали.

Агния застыла на месте, вглядываясь в сделавших к ней несколько шагов высокого мужчину и молодую красивую женщину.

– Агния… – услышала девочка злой шёпот Каппельмер.

Очнувшись, Агния сделала глубокий реверанс, опустив низко голову.

Увидев перед лицом раскрытую ладонь, она оперлась на неё и встала. Подняв голову, девочка робко посмотрела в лицо мужчины. Этот ослепительный мужчина её отец? И дядя с тётей, и Каппельмер уверяли Агнию, что она очень похожа на отца. Да у неё нет и десятой доли его красоты!

– Ну, здравствуй, дочь, – строгим голосом сказал Эрмерик Яльдир, рассматривая девочку с головы до ног.

– Здравствуйте… отец, – с запинкой ответила Агния.

– Ты совсем не похожа не неё, – с какой-то досадой в голосе произнес отец.

Агния растерянно замерла. Он имел в виду её мать?

– Зато она очень похожа на вас, доминар Яльдир, – улыбнулась стоящая рядом с отцом не уступающая ему в красоте женщина, белокурая и синеглазая.

– Неужели? – скептически хмыкнул Эрмерик Яльдир. – Мне так не кажется.

– Конечно, это так и есть, – заверила женщина, – видимо, вы давно не смотрелись в зеркало, мой муж.

– Ах, да, – спохватился Эрмерик, – Агния, разреши тебе представить мою жену Далилу Яльдир.

– Мы рады вас видеть, Агния, – произнесла женщина, подходя к Агнии и обнимая её за плечи, – наконец-то мы познакомились. А теперь, думаю, вам надо отдохнуть с дороги. Я ведь могу обращаться к вам, Агния, на «ты»?

– Да, конечно, – неуверенно ответила Агния, вспомнив, что Каппельмер запрещала ей кому-либо позволять обращаться к ней на «ты». Но ведь она не может отказать в этом жене отца?

–Прекрасно, думаю, мы с тобой подружимся. Ко мне можешь обращаться – нэлесса Далила. Но надеюсь, что со временем, когда привыкнешь ко мне, станешь называть меня матушкой?

– Я… я… не знаю, – растерянно пролепетала Агния.

– Далила! – грозно окликнул Эрмерик. – Вам не кажется, что говорить об этом сейчас неуместно?

– Хорошо, извините, не подумав, сказала. Но мы оставим вас, благородные нэссы, девочка на ногах еле стоит?

– Да, разумеется, проводите, девочку в её комнаты, Далила, – со сквозящим в голосе облегчением разрешил Эрмерик Яльдир.

Агния удивленно подумала – отца тяготила эта встреча?

Женщина, всё также обнимая Агнию за плечи, повела её наверх по широкой лестнице. Каппельмер последовала за ними.

– Мёрк! – услышала Агния за своей спиной. – Немедленно ко мне в кабинет!

Как только они скрылись с глаз отца Агнии, Далила не прекратила обнимать девочку.

– В этот дом мы перебрались совсем недавно, и ещё не совсем обжились тут, не всё облагородили, украсили, не завезли полностью мебель, что я заказала, не везде сделали так, как бы мне хотелось. Этот дом начал строить ещё твой дед, а твой отец забросил почти готовый дом, а когда женился, я настояла – новый дом нам нужен, и Эрмерик всё-таки достроил его, – рассказывала Далила, ведя Агнию по коридорам. – Старый замок ты тоже увидишь, он огромный, но, к сожалению, его невозможно протопить, там сыро, постоянные сквозняки делают жизнь там зимой невыносимой. Старые башни замка пытались как-то благоустроить, утеплить, но потом было принято решение – лучше построить новый дом. И вот мы теперь живем, в пусть и не очень большом, но теплом, удобном доме.

А для Агнии и этот дом тоже был неуютным и стылым. Она так и не сняла меховую легкую шубейку (никто и не предложил ей этого сделать, а ведь в доме тётушки верхнюю одежду снимали, входя в дом!), а ей не было жарко. Да и Далила одета тепло – в закрытом тяжелом платье, а сверху накинута длинная, почти до колен, отделанная мехом распашная тужурка без рукавов, в княжестве такую называли душегрейкой. Каменные стены и пол, по всей видимости, и в этом доме не держали тепло. Тогда как же должно быть холодно в старом замке! Сразу же вспомнилось уютное тепло деревянного дома, жар печи, согревающий в холодные длинные зимы. Даже в сильные морозы не ходили они по дому так тепло одетые.

Агния, следуя за женщиной, всё ещё переживала встречу с отцом, думала о своём, рассеянно рассматривая и слушая вполуха. Отец встретил её, как не родную, холодно. Хотя, конечно, отец ведь мужчина, и не должен был, вероятно, кидаться к ней с объятиями и поцелуями. Но ведь дядюшка тоже мужчина, однако, всегда находил для неё ласковые слова, а уж тем более, если не видел её сколько-то времени. А тут родной отец и не нашел для дочери ни одного ласкового слова, а ведь видел её первый раз в жизни. А эта чужая для неё женщина обняла, проявила внимание, Агния даже была немного благодарна ей, несмотря на то, что в улыбках и тоне её голоса она видела и слышала натянутость, наигранность. Но ведь жена отца и не должна с первого взгляда искренне полюбить её, ведь так же? Достаточно пока, если мачеха будет к ней относиться доброжелательно хотя бы внешне? И опять Агния возвращалась мысленно к отцу. А может, это она, Агния, должна была кинуться к нему в объятия? Может он ждал этого от дочери, а она-то ведь тоже стояла столбом, даже реверанс сделала с задержкой. Но она растерялась, ей всего двенадцать лет, она же ещё маленькая!