– Завтра в десять совещание у губернатора, – посмотрел в свою записную книжку начальник службы безопасности. – Спроси его, он уложится в двадцать минут? Если да – приглашай.

– Хорошо, – удалился Перепелица, но через несколько минут вернулся с карточкой, на которой была наклеена фотография майора Скомороха и его полная биография с комментариями специалистов отдела внутренней безопасности. Такие карточки имелись на всех сотрудников Коблевской службы безопасности. И в обязанности Перепелицы входило класть эти карточки на стол Ивана Трофимовича перед встречей с сотрудником. Червоненко бегло пробежал глазами по карточке Скомороха и зацепился за выводы специалиста-психолога управления внутренней безопасности, который выделил синим цветом суждение, что «Василий Васильевич Скоморох беспредельно предан идеалам Майдана, был его активным участником, однако является убежденным антисемитом, что следует из его постоянных высказываний, склонен к садистским методам допроса. Возможно его использование в дискуссиях с еврейской элитой города и области для обращения ее к воплощению в жизнь идеалов Революции достоинства.»

– Разрешите? – спросил майор Скоморох, стоя в дверях кабинета.

– Входи, – разрешил начальник службы безопасности области и еще раз взглянул на карточку, лежавшую перед ним. – Василий Васильевич, – сказал он, – присаживайся, в ногах, как говорится, правды нет.

Со всеми сотрудниками, несмотря на звания, должности и возраст, Иван Трофимович был на «ты».

– Спасибо, – ответил Скоморох и сел на предложенное ему место, в конце длинного стола для совещаний руководства областной службы безопасности.

– Что там случилось со Снаткиным? – спросил Иван Трофимович, не поднимая головы от карточки.

– Полковник Снаткин задержан в связи с получением взятки в особо крупном размере, – четко отрапортовал Скоморох и автоматически встал.

– Сиди, – взглянул на майора и махнул рукой Червоненко. – Этого Снаткина разрабатывали мы?

– Никак нет, – ответил Скоморох и снова поднялся. – Старший детектив НАБУ Волошенко наблюдал за ним месяц через микрокамеру в аквариуме.

– Понятно, – недовольным тоном сказал начальник. – А где были мы? Или у нас нет агентуры в полиции?

– У нас есть информаторы, но в этот раз что-то не сработало. Будем разбираться.

– Разберись, пожалуйста. С доказательствами у прокуратуры все в порядке? – спросил Иван Трофимович, снова не глядя на Скомороха.

– Как раз по этому вопросу я и хотел с вами… посоветоваться, – сказал Скоморох. – Но сомневался, не хотел вас по пустякам беспокоить. И тут звонок от вашего помощника.

– Какие-то проблемы возникли? – Иван Трофимович посмотрел прямо в глаза Скомороха, отчего Василий Васильевич внутренне похолодел. Взгляд начальника был презрительно-внимательный и казалось, не обещал ничего хорошего.

– Исчез взяткодатель, – сказал Скоморох. – Гражданин Украины еврейского происхождения. Сначала он притворился больным и его из прокуратуры отвезли в больницу, оттуда его забрали активисты общества «Москоляку на гиляку».

– Как забрали? – удивился начальник. – В больнице же есть пост полиции.

– Будем разбираться, – сказал Скоморох. – Я выяснил, что взяткодателя Пермана это общество продало обществу «Самозащита» за двадцать тысяч долларов.

– Что значит «продало»? – возвысил голос Червоненко.

– Я встретился с полковником в отставке Остапом Ивановичем Недобойко и выяснил, что Остап Иванович возглавляя общество «Самозащита», заключил договор купли-продажи евреев с израильской фирмой «Сионские мудрецы». За каждого еврея, который страдает от антисемитских акций или может оказаться в руках антисемитски настроенных людей, общество «Самозащита» получает тридцать тысяч долларов. Они выкупили взяткодателя Пермана и передали его на хранение в нашу местную синагогу. Когда я потребовал от полковника Недобойко вернуть Пермана в прокуратуру, он категорически отказался. Я хотел его арестовать, но он начал шантажировать меня звонком к вам, а дело уже было за полночь и я не решился на его арест.

– Откуда тебе стало известно, что Недобойко занимается таким противозаконным делом? Из агентурных данных?

– Нет. Полковник Недобойко сам мне все рассказал. Я предупредил его, что Перман является государственным преступником и его нужно вернуть в прокуратуру. Полковник Недобойко тогда предложил мне сделку: если я даю ему пятьдесят тысяч долларов, он возвращает мне Пермана. Я, естественно, отказался, и тогда он обматерил меня и назвал душегубом. Свидетелем происшедшего был капитан Иван Потебенько.

– Ну и дела, – возмутился начальник. – Нам еще этого не хватало, торговли евреями. Это какой-то совок. Тогда их продавали за пшеницу. А у нас их продают из-за, якобы, антисемитских настроений в стране. Это же международный скандал. Ты сам в это веришь, что у нас притесняют евреев?

– Никак нет, – ответил Скоморох. – У нас премьер-министр – еврей.

Он даже захотел сказать, что его будущий зять также является евреем, но решил это не обнародовать в связи с неизвестным отношением начальника к этому факту.

– Что ты предлагаешь, майор?

– Я предлагаю направить спецназ в синагогу и захватить Пермана, пока они не переправили его в Израиль.

– А завтра этот пропагандон Кордон, сионистский выкормыш, очернит нас на весь мир. В этом месте майор Скоморох возблагодарил Бога, что тот не дал ему возможности рассказать о позорном факте его биографии. – Нет, майор, – продолжил Червоненко, – это не наши методы. Но и уйти этому Перману мы не можем позволить. На всякий случай, присмотрим за зданием синагоги, чтобы оттуда мышь не смогла проскользнуть.

Начальник службы безопасности испытующе посмотрел на стоявшего Скомороха.

– А почему ты до сих пор исполняющий обязанности начальника отдела? – вдруг спросил Иван Трофимович. – Тебе скоро на пенсию, а ты, как мальчишка, гоняешься всю ночь за каким-то евреем.

– Так я исполняющий обязанности только месяц, – затрепетал Скоморох. – На время болезни нашего начальника Полетаева.

– В общем, так майор, – сказал с металлом в голосе Червоненко, – полковник Недобойко явно скурвился. Я даю тебе пятьдесят тысяч долларов, ты передашь их Остапу Ивановичу, мы арестуем его при получении денег, а ты заберешь Пермана. Если все пройдет нормально, получишь звание подполковника и в придачу отдел. А кроме того, поручаю тебе лично провести профилактическую беседу с местным раввином.

– Я с удовольствием сделаю это, – пообещал Скоморох, розовея от радости.

– За ермолку не трогать, не пугать, не грозить, просто предупредить священнослужителя о недопустимости использования религиозных учреждений для укрытия от уголовной ответственности граждан Украины еврейского происхождения.

Иван Трофимович поднял трубку и в дверях появился его помощник Перепелица.

– Сергей Петрович, утром выдадите майору Скомороху пятьдесят тысяч долларов, предварительно помеченных, как положено при проведении операции и снабдите его соответствующими записывающими устройствами, а также выделите в распоряжение майора две машины с оперативниками.

– Будет сделано, – ответил Перепелица и пригласил Скомороха выйти.

– Желаю удачи, майор, – сказал Червоненко, не вставая.

– Слава Украине, – вскричал Скоморох и вышел.

– Водитель уже прогревает машину, – сказал Перепелица.

– Пусть отвезет тебя домой. А мне опять не до сна. Появились срочные задачи, которые надо решить немедленно.

– Иван Трофимович, – взмолился помощник, – а таблетку вы приняли? Ирина Николаевна меня со свету сживет.

– Хорошо, что напомнил, – улыбнулся Иван Трофимович. – И с майором согласуй, когда ему удобно завтра явиться. Операция того стоит.

Василий Васильевич приехал домой в приподнятом настроении. Жена Вера проснулась, как только он вошел в прихожую, вышла в кухню в ночнушке, зевая, задвигала посудой, чтобы приготовить ему еду. Он подошел к ней сзади, обнял и поцеловал. Она обернулась к нему с улыбкой и спросила: