– Найти убийцу участника Майдана, активиста общества «Национальный корпус» для нас дело чести и мы, уверяю вас, с ней непременно справимся.

– Есть ли уже подозреваемые по Петренко?

– Мы идем буквально по следу убийц. Есть подозрение, что это не просто умышленное убийство, что это террористический акт, который совершили враги нашей Революции достоинства.

– Убийц? – поднял недоуменно левую бровь губернатор.

– При такой акции всегда есть заказчик, посредник, организатор и исполнитель. Поэтому мы рассматриваем несколько версий, но приоритетной считаем теракт.

– Хорошо, – сказал губернатор. – Хотя хорошего мало. По делу Петренко информируйте меня по мере поступления результатов. Дело находится на контроле у Президента.

– Понял, – сказал Медведько, поднимаясь. – Можно идти?

– Все, что нужно от меня, как от губернатора, получите в полном объеме. Идите.

После прокурора Медведько в кабинет губернатора вошел начальник налоговой администрации области Валерий Спиридонов.

– Как у нас дела, счетовод? – спросил губернатор Положенко, расплывшись в широкой улыбке, и откинулся на спинку кресла.

– Отлично, – ответно улыбнулся Спиридонов. – За три месяца совместной работы на счетах нашей оффшорной компании скопилось порядка ста миллионов долларов. Надо срочно их инвестировать в активы.

– Как ты оцениваешь наш титановый завод? – вопросительно взглянул на Валерия Ивановича губернатор.

– Это прекрасный актив, – подтвердил начальник налоговой. – Но у титанового завода есть законные хозяева. Один в Питере, другой у нас. Они хотят его продать?

– Один из хозяев завода намеренно подставил нашего друга и товарища полковника Снаткина. Слышал уже об аресте Павла Ивановича?

– Илья Кордон уже просвистел, – подтвердил Валерий Иванович. – А что там у них с налогами, все в порядке? – намекнул Валентин Николаевич.

– Я этой темы даже не хочу касаться, – твердо сказал Спиридонов. – Речь может идти только о добровольной продаже со стороны хозяев предприятия. Вы знаете, кто может стоять за номинальными собственниками? Я пока не знаю. Думаю, и вам это неизвестно. А жить под оптическим прицелом американской винтовки мне не хочется.

– Я завтра провожу заседание Военного кабинета. Приглашаю тебя в качестве гостя. Я потребую у Червоненко все данные о настоящих собственниках титанового завода. Тогда снова вернемся к этой теме. По поводу «Национального корпуса», – резко развернул разговор губернатор, – дорого обходится нам его содержание?

– На стадии организации с учетом содержания базы, обучения, формы и заработной платы начиная от десятников и кончая сотниками мы потратили триста тысяч долларов.

– И какая отдача? – уточнил Валентин Николаевич.

– Пока одни убытки. Но здесь мы сами виноваты. Мы сами не ставим перед ними никаких стратегических задач. Ежедневная текучка все забивает. Но есть и положительный момент. С прошлого месяца я перевел «Национальный корпус» на самоокупаемость.

– Как это? – удивился губернатор.

– Выяснилось, что не все бизнесмены в нашей области охвачены патриотическим порывом. Вот те, кто избегает участия в наших благотворительных фондах, теперь почувствуют на себе их преимущество. Я даю каждую неделю списки таких бизнесменов руководству «Национального корпуса» и разрешаю им обгладывать слишком умных, смелых и независимых по полной программе. Теперь «Национальный корпус» будет за каждого из этих списков платить нам десять процентов от полученного ими имущества или средств, а остальное тратить на себя.

– Ты, наверное, хочешь моей отставки? – криво улыбнулся губернатор. – Разве можно давать волю этим беспредельщикам? Дай им волю, они и нас схавают без соли и перца. Если они будут от нас независимы, зачем мы им тогда? Нет, Валерий Иванович, твоя инициатива наказуема.

Спиридонов на минуту задумался.

– В ваших рассуждениях есть смысл, – согласился он. – Продолжать кормить их с руки?

– Подумай над постоянным бюджетом для этих ребят. А кстати, руководство титанового завода платит в наши фонды?

– Всех не упомнишь, Валентин Николаевич. Проверю – доложу.

– Если окажется, что нет, пошли к ним активистов «Национального корпуса». Но без грабежа. Слишком солидное предприятие. Пусть прибегут к нам его руководители, а мы, если сочтем нужным, войдем в их положение.

– Тут еще одна проблема нарисовалась, – сказал Спиридонов. – «Западенец» создал свои войска для сбора пожертвований. Называется общество «Самозащита». Однако Боливар двоих не выдержит. Либо мы, либо он. Его инициативу надо зарубить на корню, если можно, то и с автором вместе.

– Городской совет два раза выражал ему недоверие, – задумчиво сказал губернатор. – И два раза суд восстанавливал его в должности мэра. Это получается, что в оппозиции у нас вся судебная власть области?

– Надо двинуть против него телевидение и наших блогеров, – предложил Спиридонов. – Если не угомонится, бросим против него наш «Национальный корпус». Заодно и проверим, правильно мы расходуем средства или нет.

– А как получилось, что наш «Национальный корпус» без нашего согласия блокировал телеканал «Эхо недели» по просьбе Западенца?

– Всем блокирующим мэр раздал по двести долларов. Это значит, что часть бизнеса решила разнести яйца по разным корзинам. Это раздвоение опасно. А наши ребята просто проявили себя жадными медвежатами.

– Сменить руководство «Национального корпуса немедленно, – приказал губернатор. – А завтра они за тридцать сребренников будут блокировать областную администрацию? Будут кусать руку, дающую им хлеб? И новое руководство пусть знает, что шаг влево или вправо наказуем.

– Не слишком ли сурово, Валентин Николаевич? – засомневался Спиридонов. – Надо еще подготовить достойную замену.

– Мы, Валерий Иванович, – назидательно сказал губернатор, – в отличие от вас английских университетов не заканчивали. Мы люди простые. Проявил инициативу – голову с плеч. Инициатива хороша только тогда, когда она предварительно одобрена руководством.

– Мне этот афоризм записать или выучить наизусть? – язвительно спросил Спиридонов.

– Принять как руководство к действию. Не хотелось бы войны, но, видно, валить Западенца надо. Подумай над стратегией.

– Я бы пригласил Илью Кордона завтра на заседание Военного кабинета, разумеется, на его открытую часть, где нужно обрушиться с беспощадной критикой на мэра за ущемление свободы слова путем организации блокирования телеканала «Эхо недели».

– Это разумное предложение, – поддержал Спиридонова губернатор. – Был бы я лет на тридцать моложе, обязательно поступил бы в английский университет.

– Я с тобой обо всем забыл, – сказал Маше Альберт, целуя ее лицо.

– Например, о чем? – спросила она, не открывая глаз.

– Я забыл позвонить Вике и спросить, как она себя чувствует, забыл о Паше, который сидит в прокуратуре и считает часы до встречи со мной, забыл даже о деньгах, которые лежат в багажнике машины.

– Это признание в любви? – спросила Маша с закрытыми глазами.

– Это желание быть рядом с тобой.

– Кто такая Вика? – открыла глаза Маша.

– Вика – это мой лучший друг и советчик и по совместительству секретарь. Ты меня ревнуешь к ней?

– Алик, – тихо сказала Маша и по ее щекам потекли слезы, – Мне кажется, что мы встретились не случайно. Мне от души жалко Павла Ивановича, но если бы ради нашей встречи, нужно было бы его еще раз арестовать, я бы согласилась. Может быть, я совершаю самую страшную ошибку в своей жизни. Однако я хочу, чтобы ты знал обо мне правду…

Маша поднялась и села, прикрыв себя простыней до грудей, которые несмотря на свою пышность по-девичьи соблазнительно не падали, а вздымались от волнения. Под глазами стекала грязными потоками краска. Альберт тоже сел и молча смотрел в несчастные глаза Маши.

– Мне тридцать лет, – сказала она, – и десять лет из них я сплю с мужчинами, которых не люблю.