– Ты же знаешь, что дочь Ганапольского, сейчас живет с губернатором. Что ты лично против Ганапольского имеешь? – спросил его один из помощников губернатора.

– Лично я ничего не имею, – ответил Константин Петрович. – Против него ведут оперативную разработку офицеры СБУ. Районный суд встал на сторону Ганапольского. Я буду все тщательно взвешивать.

– А зачем ты дважды восстановил Западенца в должности мэра? Валентин Николаевич считает, что судебная власть нашей области находится в оппозиции к губернатору.

– Скажите Валентину Николаевичу, что это не моя прихоть. Мне приказали из Киева. Кто, я говорить не имею права.

Естественно, Константин Петрович умолчал о том, что партия Западенца «Самозащита» вносила за восстановление мэра на работе по миллиону долларов каждый раз.

«Нет, – решил для себя Ржапецкий, – это не губернатор. Надо копать дальше. Неужели кто-то из судей опаскудился?»

И в эти тревожные дни совсем ни к чему была эта ссора с женой.

Глядя на пришедшую в себя жену, Константин Петрович точно решил, что, если в этот раз все закончится благополучно, он вышвернет эту старую шлюху из своей жизни и заживет также счастливо, как и губернатор. Так он решал каждый раз, когда жена Лиза выходила из берегов и каждый раз, когда они мирились, он забывал о своем решении.

В этот момент запел на столе его мобильник. Он подошел к столу, поднял телефон и услышал голос Маши.

Василий Скоморох стучал в закрытые наглухо ворота базы общества активистов «Москоляку на гиляку.» минут десять. Сначала кулаком, потом ногой. Фонарь над воротами раскачивался под легким ветерком. И вдруг в тишине грянул сонный голос: «Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне». Только теперь Скоморох увидел переговорное устройство, вмонтированное справа в ворота и покрашенное в тон ворот зеленой краской.

– Служба безопасности, – крикнул Скоморох. – Немедленно откройте ворота или мы снесем их к едреной фене наводящим взрывом.

Несколько минут переговорное устройство молчало, затем щелкнул затвор калитки и она открылась.

Скоморох и Ваня вошли в пустой неосвещенный двор. На пороге дома появились две фигуры мужчин с автоматами наперевес.

– Хенде хох! – крикнул кто-то из стоящих у дверей. – Идти по одному, с открытым удостоверением в руке.

Первым пошел Ваня. За ним Василий Васильевич, подняв руки вверх и держа в левой руке удостоверение.

– А где остальные? – спросил их один из мужчин.

– Ваша база окружена спецназом службы безопасности, – громко крикнул Скоморох, – опустите Калаши. У нас к вам есть разговор.

– А до утра разговор нельзя перенести? Утром прийдет начальство. Сейчас, кроме нас, на базе никого нет.

– Как никого нет? – спросил Ваня. – А где Перман, которого вы похитили из больницы?

– Стоять! – приказал один из охранников базы. – Сейчас к вам подойдет человек, проверит документы. Одно неправильное движение, и я открываю огонь на поражение.

Второй охранник включил фонарь и подошел к офицерам СБУ. Прочитал удостоверения и вернулся на свое место. Его напарник набрал чей-то номер и сказал:

– Геннадий Степанович, здесь у нас чепе. Приехал спецназ СБУ, требуют отдать им Пермана.

Видно Геннадий Степанович потребовал, чтобы телефон передали кому-то из спецназа.

– Кто из вас старший? – спросил мужчина с телефоном.

– Майор Скоморох, – выдвинулся Василий Васильевич.

Охранник передал ему телефон.

– В чем дело? – спросил Скомороха Геннадий Степанович.

– Я представился, – заявил Скоморох. – С кем имею честь говорить?

– Руководитель общества Москаленко, – ответил ему голос в телефоне.

– Слушай меня внимательно, Москаленко, – пригрозил ему Скоморох. – Из-за тебя мы не спим уже вторую ночь. Кто приказал тебе украсть из больницы Пермана?

– Я по телефону не обсуждаю такие вопросы, – ответил ему Москаленко, особенно, как видно не переживая. – Приходите утром и мы все обсудим.

– Если я сейчас не получу Пермана живым и здоровым, – сказал Василий Васильевич, – от вашей малины останутся только рожки да ножки. А ты у меня загремишь как пособник русской разведки.

– А что этот Перман натворил, что из-за него такой хибишь поднялся? – более миролюбиво спросил Москаленко.

– Это – государственая тайна, – объяснил Скоморох. – Отдай своим людям приказ, чтобы передали нам Пермана, и наши разногласия, можно сказать, будут устранены.

– У нас Пермана нет, – сказал Москаленко. – Заказчик к указанному времени не пришел и мы отдали его обществу «Самозащита».

– Кто заказчик? – спросил Скоморох.

– Этого я вам сказать не могу. Заказ был сделан инкогнито, по телефону. Сообщили, что Перман – представитель коренного населения Крыма, караим, человек с Майдана, а ему шьют дело. – объяснил Москаленко и Скоморох понял, что он врет.

– С заказчиком похищения Пермана мы разберемся утром, – сказал Скоморох. – А сейчас мы должны его забрать.

– Я еще раз повторяю, что его у нас нет. Пермана забрала у нас «Самозащита», говорят, он кого-то грохнул из ихних активистов.

– Я должен лично проверить вашу базу и убедиться, что его нет, – нетерпеливо сказал Скоромох. – Или я дам приказ разнести ваш притон нахер.

– Прежде, чем хорохориться, майор, и пугать, позвони своему шефу Червоненко. Он тебе объяснит и про малину, и про притон, и про русскую контрразведку. Я тебе русским языком объясняю: нет у нас Пермана уже шесть часов.

– Давай мы их тут на месте всех покрошим, – предложил Ваня, щелкнув огромными зубами.

Два охранника мгновенно передернули затворы.

– Товарищ пошутил, – остановил их Скоморох и спросил Москаленко, где находится база активистов «Самозащиты».

Возвращаясь к машине, Скоморох, скорее обращаясь к себе, чем к Ване, сказал:

– Обыкновенные чмошники, а как можно было погореть. Неужели наш шеф может иметь дело с такими рекетирами? Я чувствовал, что этот Перман парень не простой. Может, завезем его сначала на служебную квартиру и попробуем расколоть по поводу Петренко? Если он действительно кого-то грохнул, то почему он не может быть его убийцей? А утром привезем его к следователю Нестеренко с явкой. Это будет бомба! Два офицера СБУ за несколько часов размотали громкое преступление против активиста Революции достоинства…

– Ты, Васильич, ведешь себя по отношению к нашим врагам слишком либерально, – обидчиво ответил Ваня. – Дай мне десять минут, и этот Перман будет ползать в собственном говне и просить, чтобы мы его придушили.

– Я отдам тебе его только после суда, Ваня, – пообещал ему Скоморох. – А пока он должен быть жив и здоров. Правильно?

– Надоело мне ломать кости бомжам, – зевая, ответил Ваня. – Хочется настоящего дела.

Мэр города Коблевска, тридцатипятилетний мужчина с казацким чубом, свисающим вправо, бывший мастер по ремонту холодильников, с ненавистью смотрел в улыбающееся лицо Ильи Кордона, в его вытянутые трубочкой губы.

– Правда ли, Степан Симеонович, что у вас нет высшего образования? – спросил его Илья Кордон.

– А зачем городскому голове высшее образование? – вопросом на вопрос ответил Степан, изобразив улыбку на напряженном лице.

Камера выхватила лицо мэра крупным планом. На его широком лбу запеклись две горошинки пота.

– Слишком образованный мэр далек от нужд города. Народ нашего города избрал меня мэром потому, что разделяет программу и цели моей партии «Самозащита». Я один из вас, дорогие телезрители, я также страдаю от засилья местных олигархов, имеющих первоклассное образование, нацеленное на ограбление простого народа.

Люди в студии одобрили ответ Степана аплодисментами.

Подготовка к участию Степана в программе Кордона «Лица» шла два месяца. Руководящие деятели партии, приехавшие из Львова, где находилось правление партии «Самозащита» проанализировав стиль Ильи Кордона, составили сто восемьдесят вопросов, которые мог задать ведущий и написали на них столько же ответов, которые должен был выучить Степан. Среди этих вопросов был и вопрос о том, имеет ли Степан Овчаренко высшее образование. Один из руководителей партии, член парламента и психиатр по образованию, натаскивал Степана на активное противостояние с ведущим.