– Мы находимся на пятом этаже, – уточнил Натан Мойсеевич, – а ключ висит в ординаторской под замком.

– Ты слышал? – спросил Аркадия Перман.

– Слышал, – ответил Аркадий. – Передай трубку врачу.

– Он хочет переговорить с вами, – прикрыв рукой мобильник, обратился к врачу Юрий Львович.

– Я не имею права ни с кем говорить из родственников и знакомых пациентов этой палаты, – скрестив руки, запротестовал Натан Мойсеевич. – Я и так уже наговорил на десять лет.

– Но поймите же, – заволновался Юрий Львович, – я не подследственный, не обвиняемый, я – свидетель. Меня даже не приковали наручниками к кровати, не выставили за дверью полицейского. Я безвредный, как майский жук. Просто мне стало плохо, и я оказался тут у вас. Он помолчал и обратился снова к Аркадию – Он не может говорить с тобой.

– Две минуты, кажется, истекли, – сказал врач. – Не рвите себе душу, Юрий Львович. Отсюда домой никто никогда не уходил без разрешения прокурора. Верните мне телефон, и если у вас больше жалоб нет, встретимся утром.

– Ты слышал? – запричитал в телефон Перман.

– Отдай этому поцу телефон и жди меня. Ни с кем больше не разговаривай. Если можешь, усни.

Аркадий отключился и Перман передал телефон Натану Мойсеевичу.

– Единственное, что я могу для вас сделать, – сказал врач, – это угостить вас куском торта и чашкой хорошего кофе. Моя дочь в Израиле сегодня впервые в мире пересадила поджелудочную железу, что мы и отмечаем.

– Спасибо, – отказался Юрий Львович и натянул на голову одеяло.

– Спокойной ночи, – поднялся врач, выключил свет, вышел в коридор и два раза провернул ключ в замке.

Несколько минут Аркадий Кеосаян приходил в себя. Квадратный стол в комнате отдыха сауны «Лагуна» был уставлен бутылками с яркими европейскими наклейками, вокруг которых теснились тарелки из теста с мидиями в скорлупе, хвосты омаров, копченая осетрина, французский сыр с плесенью, черная икра, конфеты «Рафаэло» и всевозможные коктейли, наполовину опорожненные. За дверью, в двадцатиметровом бассейне, резвились голые девки. Трое мужчин находились в парилке. Одна пара совокуплялась в комнате для свиданий, посредине которой стояла кровать-аэродром. Аркадий снова налил себе стакан красного вина и выдул его, как самогон, одним вдохом, машинально отломил часть тарелки и стал ее прожевывать. Никаких мыслей по поводу спасения друга Пермана не было, потому что ситуация вышла из-под контроля и стала запутанной и непредсказуемой. Арест полковника полиции Снаткина испугал Аркадия. Не каждый день с шахматной доски жизни убирается такая фигура, как Снаткин. За этим ходом могла быть длительная мастерская подготовка каких-то людей к переделу собственности в городе. И самое обидное, что это произошло при участии его денег. Теперь и полиция, и бизнесмены его круга, могли объединиться в один фронт против Кисы, как сокращенно называли его в авторитетных слоях городского полусвета, и призвать к ответу за организацию свержения устоявшегося порядка. Если в топку чьих-то интересов был брошен такой чел, как полковник Снаткин, то кто-то рангом пониже обязательно должен будет понести за это наказание. И конечно, козлом отпущения грехов, выбрали и назначили его, Кеосаяна, дружбана смотрящего за областью Вовки Хазана. А поводом могло стать приобретение контрольного пакета акций титанового завода. Не успела еще высохнуть подпись на договоре купли-продажи этих акций, как молниеносный хук в солнечное сплетение, сразу все омрачил. Из жизненного опыта Аркадий четко усвоил, что пока не установлен враг, нельзя ни к кому обращаться за помощью. Весьма возможно, что человек, к которому он обратится за советом и есть мозговой центр содеянного. Поэтому ни к прокурору города, ни к губернатору, ни к службе безопасности бежать не имело никакого смысла. Все эти люди, вероятно, уже были заряжены кем-то и действуют по заранее утвержденной схеме. Обратиться за помощью к смотрящему было еще опаснее. А если движение исходит от него самого? И даже, если нет, главное правило бандитской этики состояло в том, что наследивший, обязан сам или за свой счет, прибрать после себя, чтобы не подставлять благородное сообщество. Таким образом, круговорот мыслей вернул Аркадия снова к Юрию Перману, школьному другу. Убрать Пермана из этой игры следовало по двум причинам. Конечно, из-за долголетней дружбы, но с другой стороны, волк, попавший в капкан, отгрызает себе лапу, чтобы спасти остальные три, однако Перман был не лапой, а новым капканом. Поэтому следовало немедленно что-нибудь придумать, чтобы Юрия долго искали и не могли найти, пока не обнаружится тот злодей, который все это затеял. Юрий Перман в силу своей неустойчивой душевной организации, мог утопить не только себя, а главное дело Кеосаяна – титановый завод, эту курицу, несущую ежемесячно золотые яйца. Но как вытащить Пермана из специальной палаты больницы, он пока не знал. Ни полиция, ни собственная служба безопасности, ни воры в законе для этого не годились, потому что утром все следы побега Пермана гарантированно приведут к нему. И этот звонок Юры с телефона врача будет основным доказательством причастности Кеосаяна к похищению участника досудебного следствия.

В комнату ввалился директор Центрального рынка Артем Порошенко, волосатый и огромный, как орангутанг со следами помады на лице.

– Киса, – расслабленно сказал он, – я беру эту сучку в свои секретарши. Стыдно сказать, мне уже пятьдесят, но только сегодня она лишила меня девственности по-настоящему.

– Это уже десятая кандидатура на секретаря за этот год, – кисло улыбнулся ему Аркадий. – И каждая из них вытворяет с тобой чудеса.

Порошенко вытер пот с лица, налил себе минеральной воды и выпил.

– Мне вредны эти наши посиделки, – грустно сказал он. – Я люблю свою жену, своих детей, свою семью. Но я никогда не получал от жены такой страсти, такого накала, такого секса. И не получу уже никогда. Аэродром освободился, можешь вести туда свою кралю.

– У меня сейчас другие проблемы, – нахмурился Аркадий. – Мой самый преданный друг попал в беду. Он находится в специальной палате больницы для арестованных и просит помощи. А я не знаю, что делать, чтобы ему помочь. Я вообще не представляю, к кому я могу обратиться за помощью. Ни один из вариантов не подходит.

– Самый лучший вариант, – облачившись в цветное полотенце, сказал Порошенко, – это не суетиться, не рвать на жопе последние волоса, а дать правосудию насладиться своей властью.

– Спасибо за толковый совет, – ответил Аркадий. – Когда на тебя накинут петлю, я тоже дам тебе неплохой совет в том смысле, что не надо бояться смерти, надо относиться к этому с оптимизмом, как к неизведанному путешествию в другой мир. Тебе от этого полегчает?

– Ты меня не понял, Аркан, – объяснился Порошенко, почесывая волосатую грудь. – Я имел ввиду, что пацана легче и дешевле вытащить из колонии. Так я сделал с двумя своими замами. Закончились телерепортажи, ушли в архив газеты, забылся народный гнев и через год после приговора я просто выкупил людей из зоны. Приговор свершился, правосудие осуществилось и люди оказались уже никому не нужны. Разумеется, кроме меня. Они и сейчас работают у меня экспедиторами с полномочиями дай бог каждому.

– Мальчики! – просунулась в комнату симпатичная мордашка. – Вы не забыли о нас? А где все?

– У нас сейчас совещание, Алина, – сказал Аркадий. – Если вы соскучились и охладились, бегите в парилку. Мы подгребем туда минут через десять.

Алина хлопнула дверью так, что на столе пришли в движение бутылки.

– У меня на рынке, – сказал Порошенко, – есть экстремистская организация «Москаляку на гиляку». Парни совсем недурные. Изображают из себя отмороженных, но работают за бабки лучше, чем полиция и бандиты. Я три года боролся с застройщиком спорной территории. Я прошел все суды, привлекал к делу полицию, прокуратуру, даже подкупал офицеров службы безопасности. Бабла ушло немеренно и все безрезультатно. Ответчик тут же отменял решения районных судов в апелляционном, подкупал других полицейских и прокуроров. Я от невезения как-то напился и набросился на Москаленко Гену, руководителя организации, мол, дармоеды вы бесконечные, польза от вас, как от козла молока. Вы сидите уже год на моей шее и не куете и не мелете. И что ты думаешь, Гена на чистом русском языке делает мне предъяву, что я виноват в проигрышах сам, потому что я кормил их и ничего от них не требовал. Я от отчаяния написал кассационную жалобу без всякой надежды на успех. Показал ему определение суда. Он при мне позвонил в Киев своему руководителю, согласовали сумму акции. Я заранее списал эту сумму как безнадежную. И что ты думаешь? Порошенко плеснул себе в фужер вина. – Пришли к суду в Киеве с вилами и палками, отбросили в сторону всю судебную охрану, ворвались в зал судебного заседания с криками «Зрада» и «Судью – москаляку на гиляку». Судьи обосрались прямо в зале. Вынесли решение, не выходя в совещательную комнату. Мой ответчик рыдал у меня на груди. Он потом нанял себе «Левый сектор», но было уже поздно пить боржоми.