Никто из начальства не требовал от него конкретных разоблачений местных коррупционеров, поскольку в самом центре и городах-миллионниках была такая запарка с этими самыми коррупционерами, что до Волошенко просто не доходили руки. Кроме того в центре то и дело вспыхивали скандалы, которые всегда возникают при организации нового правоохранительного органа. То агент под прикрытием спала с начальником, которого должна была пасти и сдать, то депутат парламента показывал всем телеканалам видео, как детектив вырывал у него мобильник, подаренный ему бабушкой, и тем самым нанес ему, невосполнимый моральный и материальный ущерб, потому что мобильник стоимостью двести тысяч евро, облепленный камушками, упал и разбился в ходе потасовки с детективом, а дорогие камни подобрали и унесли любопытные граждане, поддерживающие детектива. Ничего подобного не происходило у Волошенко и о нем, казалось, все забыли. Но месяц назад Волошенко срочно вызвали в Киев и приказали организовать негласные действия в отношении председателя апелляционного суда Ржапецкого и его свата полковника полиции Снаткина, снабдили его необходимыми решениями Житомирских судов и посоветовали внедрить в круг общения Снаткина и Ржапецкого агентов под прикрытием и просто агентов. Сначала Волошенко пришел в ужас. Как можно было подступиться к таким неприступным скалам, как Снаткин и Ржапецкий, имеющих везде своих осведомителей и агентов. У него даже возникла мысль подать рапорт на увольнение и сбежать из страны. Но потом, прийдя в себя, Борис понял, что не боги горшки обжигают и можно спокойно служить двум господам, лишь бы платили деньги. Поэтому он прямо пришел к Ржапецкому и рассказал, что ему поручено поставить жучки в его кабинете и в кабинете полковника Снаткина. Судья Ржапецкий оценил откровенность Бориса в сто тысяч долларов, подсказал, куда поставить микрокамеру в его кабинете и кабинете Снаткина. Нанятая Снаткиным фирма приобрела необходимые микрокамеры и сама же их установила в кабинетах судьи и самого полковника. Полковник полиции Снаткин оказался более прижимистым, чем судья, отсчитал из гонорара Волошенко стоимость самих видеокамер, оплату их установки, сослался на сложности момента и из пятидесяти тысяч долларов сразу отдал половину, пообещав вторую половину отдать через месяц. Контактировать в случае необходимости решили через уборщицу Машу. Волошенко дал ей номер мобильного телефона, оформленного на умершего человека и предупредил Машу, что звонить она должна только в случае смерти кого-либо из подозреваемых, либо их ареста или задержания. Саму Машу Борис Волошенко без ее ведома тут же оформил как агента, присвоив ей кличку «Красотка». В центре рвение Волошенко оценили по достоинству, выделив ему премию в сумме трех окладов и снова забыли. Но беззаботная жизнь Бориса окончилась в тот момент, когда он увидел Машу. Он влюбился в нее с первого взгляда, хотя сразу и не понял, что с ним произошло. Всю ночь после встречи с Машей он беспокойно ворочался в кровати, просыпаясь от Машиных поцелуев. Он ругал себя, что обязал Машу ему не звонить и на следующий день, дождавшись ее в квартале от управления полиции, предложил ей отужинать в ресторане «Каравелла». Маша пыталась отговориться тем, что она не в форме, устала после работы, невинно опускала сумасшедше красивые глаза. Но Борис проявил чудеса красноречия и убедил, что разговор носит сугубо деловой характер и касается судьбы ее начальника. Пока официантка готовилась принести заказ, Волошенко не отрывал взгляда от Маши. Она была в узком красном платье, которое сдерживало, рвущиеся наружу, прелести девушки.

«Ничего себе не в форме, – восхищенно думал Борис, и предвкушал, какой фурор он произведет среди коллег, когда появится на ежегодном собрании детективов в самом дорогом ресторане столицы вместе с Машей.

– Я ознакомился с вашим досье, – сказал многозначительно Борис, пригубив бокал с бургундским вином.

– Это интересно, – улыбнулась Маша, ослепительно блеснув ямочками и сверкнув зелеными глазами. – Мне самой так хотелось хоть одним глазком увидеть, что же там про меня написано.

– Военная тайна, – улыбнулся Борис, – но одну деталь я могу огласить. Обладает удивительным даром покорять сердца мужчин.

– Спасибо за комплимент, – ответно улыбнулась Маша. – Может быть перейдем к делу?

– Как вам удается убираться с такими художественными ногтями? – спросил Борис.

– Я работаю в перчатках, – ответила Маша. – «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей»

– «Зачем бесплодно спорить с веком, обычай – деспот средь людей», – продолжил Волошенко.

Маша с удивлением подняла правую бровь.

– Любите Пушкина? – спросила она. – Это не опасно для детектива НАБУ?

– Что вы? – возразил Борис. – Это очень полезно для познания человеческой души. Коррупционеры, ведь, люди, как правило, образованные, с ними нужно вести беседу на одной резонансной волне. Вот, например, мы с вами оказались родственными душами. Готов поспорить, что здесь, в ресторане, никто не знает, кто автор этих строк и из какого они произведения.

Официантка принесла дымящиеся креветки.

Грациозно работая ножом и вилкой, Волошенко продолжил:

– После первой встречи с вами, я долго думал, почему начальник полиции так доверяет простой уборщице.

– Мы с вами увиделись только вчера, – уточнила Маша.

– А мне показалось, что прошла вечность., – расправляясь с креветкой, сказал Борис. – Вы со Снаткиным любовники?

– Вы мучились всю ночь, чтобы это узнать? – распахнула она глаза. – Нет, мы не любовники. Что еще вас волнует?

– Честно говоря, – признался Волошенко, – полковник Снаткин меня вообще не волнует. Можете расслабиться. Меня волнуете вы…

– Мы еще с вами не доели, а вы уже предлагаете мне переспать с вами, – прямо сказала Маша.

– Мне нравится ваша открытость, – похвалил ее Волошенко, вытирая руки мокрой салфеткой. – Так что после ужина едем ко мне?

– Мне тоже нравится, что вы не юлите и не придумываете всякие глупости, чтобы охмурить девушку.

– Я даже готов оплатить вашу уступчивость, – посмотрел Борис прямо в глаза Маши. – Сколько получает уборщица в управлении полиции? Можете умножить свой оклад сразу на десять.

– Я не помню, чтобы я согласилась, – рассмеялась Маша. – Но за такой гонорар половина женщин нашего города простят вам ваше хамство и вашу наглость.

– Я имел в виду совершенно другое, – покраснел и соврал Волошенко. – Я предлагаю вам стать моим агентом под прикрытием. Ваш гонорар составит ту сумму, что я предложил.

– Это что-то новенькое, – сказала Маша играя глазами. – Вы хотите трахать меня за счет государства?

– А мне нравится ваша наблюдательность, – заметил Волошенко и осушил бокал вина до дна. – Мы можем указать в договоре, что ваша работа на государство не предусматривает оказание интимных услуг.

– Так вы лишаете меня удовольствия спать с таким мужчиной, как вы? – посмотрела Маша прямо в глаза Бориса.

«Черт возьми! – вскричал внутренний голос Волошенко. – это же моя женщина. Красивая, умная, искренняя. Хватай ее, Боря, обеими лапами иначе ее завтра же уведет с собой кто-то другой.»

– Мы можем оговорить это в качестве бонуса за успехи в работе, – сострил он, но было видно, что слова Маши, как цветок сквозь асфальт, проросли там, где раньше это было невозможно и они так обрадовали его, что он как мальчишка потерял голову. – Я шучу, – тут же сказал он и положил свою руку на руку Маши. – Соглашайтесь, Маша. Я буду хорошим боссом. А если честно сказать, я просто хочу, чтобы вы постоянно были рядом со мной.

– Это все так неожиданно, – тепло сказала Маша. – Мне нужно подумать.

На следующий день Маша сказала Снаткину, что Борис Волошенко предложил ей стать агентом под прикрытием.

– Это просто удача для нас, – ответил ей Павел Иванович. – Этот пацан как трехслойный осетинский пирог. Его нужно стреножить так, чтобы он не смог от нас отпрыгнуть в несчастный для нас момент. Если ты решишь с ним переспать, сделай это перед нашими камерами, хотя бы один раз.