— Ой, ой, ой! — завопил пастор.

— Ты чего это? — удивился звонарь.

— Живот схватило! — закричал пастор и стрелой из пивоварни выскочил. Прибежал пастор на скотный двор, а стадо уж все разбрелось. И пришлось ему среди ночи по лесам да по пригоркам бегать и коров своих скликать. В темноте-то не видать ничего. Бегает пастор, спотыкается, падает. Не одну шишку набил он, пока стадо собрал. А звонарь меж тем надел одежу пастора, пришел в опочивальню, растянулся на мягкой пасторской постели и заснул сладким сном. Под утро пробудился он и пошел в пивоварню поглядеть, что там пастор поделывает. А пастор едва дышит. Лежит на крышке дивана, охает и стонет тяжко.

— Долго же ты ходил, — говорит ему звонарь. — А я тем временем опять с этим сквалыгой-пастором шутку сыграл!

— Что еще ты натворил? — спрашивает пастор, а сам чуть не плачет.

— Я в погреб сбегал и в самую большую бочку с пивом навоз насыпал. Пастор, видать, собирался звонарю на Рождество пива послать.

— Ой, ой, ой! — завопил пастор.

— Ты это что? — удивился звонарь.

— Живот схватило, мочи нет! — кричит пастор.

— Ты, бедняга, видать, намаялся, на этой крышке. Ложись-ка на диван, а я пойду восвояси. На дворе уж светает, а от этого сквалыги-пастора завтрака не жди!

Ушел звонарь, и у пастора точно гора с плеч свалилась. Вскочил он с дивана и пошел в свою опочивальню.

— Это ты опять? — спрашивает его пасторша.

— Почему «опять»? — удивился пастор.

— Так ведь уж ты два раза приходил.

Пастор от удивления даже рот разинул:

— Два раза? Да в своем ли ты уме, матушка? Тебе, видно, это во сне привиделось!

— Я, когда не сплю, снов не вижу! — рассердилась пасторша. — А ты всю ночь тут взад-вперед ходил, спать мне не давал.

Улегся пастор на постель, а потом вскочил и пасторшу будит:

— Проснись, матушка!

— Чего тебе, отец?

— Пошли завтра звонарю самую большую бочку пива.

— А не много ли ему будет?

— Нет, не много. Нищий туда навоз насыпал.

На другое утро послала пасторша звонарю всю бочку пива. А звонарь пил да нахваливал его. Он-то знал, что никакого навоза там и в помине нет.

Вот так и проучил звонарь жадного пастора.

Жил на свете помещик. Человек он был пустой и никчемный и все свое имение на ветер пустил. Но зато без меры чванился он своим знатным родом и считал, что хоть и обеднел он, а жить без слуги ему не пристало. И принялся он подыскивать себе слугу. Много всякого люда к нему приходило, только никто ему угодить не мог. Вот однажды пришел к нему наниматься один паренек. Помещик ему и говорит:

— Мне нужен слуга честный и послушный. Чтобы всегда правду говорил и чтобы все мои приказания в точности исполнял.

— Не сомневайтесь, господин, — отвечает ему паренек. — Честнее и послушнее слуги, чем я, вам вовек не сыскать.

Как-то явились к помещику знатные гости. Привел он их в горницу, усадил за стол и кричит слуге:

— Эй, ты! Принеси-ка нам скатерть тонкого голландского полотна стол накрыть!

— Так ведь у нас их и в заводе нет, — отвечает слуга. Помнил он, что хозяин велел ему всегда правду говорить. Отозвал помещик слугу в сторонку и шепчет ему:

— Дурень ты! Надо было сказать: «Она в лохани с бельем мокнет».

— Виноват, господин! В другой раз так и скажу.

Решил помещик себя хлебосольным хозяином перед гостями показать. Позвал он слугу и говорит ему:

— Эй, ты! Подай нам сыру!

А тот отвечает:

— Он в лохани с бельем мокнет.

Помнил он, что помещик велел ему все его приказания в точности исполнять. Разозлился помещик и зашептал на ухо слуге:

— Олух ты! Надо было сказать: «Его крысы съели».

— Виноват, господин! В другой раз так и скажу.

Тут решил помещик показать гостям, что у него в погребах и вино водится. Позвал он слугу и говорит:

— Эй, ты! Принеси нам бутылку вина!

А тот отвечает:

— Ее крысы съели.

Помещик от злости чуть не лопнул. Выволок он слугу на кухню, влепил ему затрещину да как закричит:

— Дубина! Надо было сказать: «Я ее с полки уронил, и она на мелкие кусочки разбилась».

— Виноват, господин! В другой раз так и скажу.

Тут захотел помещик показать гостям, что у него полон дом прислуги. Позвал он слугу и говорит:

— Эй, ты! Приведи-ка сюда стряпуху.

А тот отвечает:

— Я ее с полки уронил, и она на мелкие кусочки разбилась.

Поняли гости, что помещик только пыль в глаза пускает. Высмеяли они его и отправились по домам.

А помещик того парня вон со двора прогнал и с той поры закаялся себе честных и послушных слуг искать.

Жила на свете жадная старуха. И все сокрушалась, что вот помрет она, а корова ее чужим людям достанется. И задумала она корову свою перед смертью непременно заколоть и съесть. Только ведь неведомо, когда к ней смерть придет?

Стала старуха по соседям ходить и у всех совета спрашивать. А один шутник возьми да и скажи ей:

— Пойди ты, бабушка, в горы. Заберись повыше, стань на вершину и крикни: «Жить или помереть?». Тут сразу и ответ услышишь.

Так старуха и сделала. Залезла на высокую гору и закричала что есть мочи: «Жить или помереть?».

А эхо ей в ответ:

— Помереть!..

Вернулась старуха домой и зарезала свою корову. А потом разожгла в очаге огонь и полный котел говядины сварила. Много дней она коровьим мясом лакомилась, пока последнего кусочка не съела и последней косточки не обглодала.

Прошла неделя, другая, а старуха все не помирает. Разозлилась она, пошла к соседям и накинулась с бранью на того шутника, что ей совет дал:

— Ах ты плут этакий, бесстыжие твои глаза! Ты зачем меня обманул?

А шутник ее спрашивает:

— Да ты как кричала-то, бабушка?

— Жить или помереть, — отвечает старуха.

— Вот и неверно! Надо было кричать: «Помереть или жить?».

На другой день опять пошла старуха в горы, забралась на самую высокую вершину и закричала:

— Помереть или жить?

А эхо ей в ответ:

— Жить!..

Так и живет старуха до сей поры и все сокрушается, что раньше сроку свою корову съела.

Решили однажды семеро далекарлийцев отправиться по белу свету бродить. Всю жизнь они из Далекарлии носу не казали, а тут пришла им охота людей поглядеть, себя показать, счастья поискать.

— Куда же вы пойдете? — отговаривают их земляки. — Чужих обычаев вы не знаете, совсем пропадете.

— Ничего! — отвечают те. — Парни мы смекалистые, знаем, что к чему! Не пропадем!

И отправились в путь. Шли по лесу весь день, а лесу конца не видно.

Вот и решили они приюта себе поискать. Только где же в глухом бору человеческое жилье найдешь? И пришлось им заночевать под открытым небом. А ночь холодная выдалась и темная, хоть глаз выколи. Решили они костер развести, чтобы теплее и светлее было. Только ни трута, ни огнива они с собою не захватили, и стали думать, как бы им огня раздобыть.

Тогда один из них и говорит:

— Слыхал я, что ежели человека здорово по уху треснуть, — у него искры из глаз посыплются. Пускай один из вас мне затрещину влепит, а я буду около глаза сухую лучинку держать. Авось она от искры-то и загорится.

Стал тут его дружок затрещинами потчевать, колотит и спрашивает:

— Ну, сыплются у тебя из глаз искры?

— Еще как! — кричит он. — Только огня все нет и нет.

Так и пришлось им в темном лесу на голой земле заночевать.

На другой день отправились они дальше в путь. Шли они, шли и набрели на медвежью берлогу. И решили они мишку из берлоги выманить. Стали в берлогу сучья да ветки совать, медведя дразнить. А тот и ухом не ведет, спит, как видно.