— Чик-чирик! Чик-чирик! — крикнула птичка.
Проснулся Еспер и приказывает:
— Держи крепче!
Стоят все три служанки, с места двинуться не могут.
Спозаранку, покуда на постоялом дворе еще не проснулись, выволок Еспер санки на дорогу. И пришлось служанкам, хочешь не хочешь, следом тащиться, а они в одних ночных рубахах!
— Чик-чирик, птичка!
И покатили санки по проселочной дороге, а горемычные служанки бегут что есть духу следом. Щеки у них от стыда пылают, слезы градом катятся: в одних рубахах при всем честном народе предстали.
Ехал Еспер, ехал, попадается ему по дороге церковь. А пастор с пономарем как раз идут туда службу отправлять.
Увидели они чудной поезд, крестятся!
— Эй вы, бесстыжие! Бегаете за парнем, да еще в одних рубахах! — крикнул пастор служанкам.
Схватил он за руку ту, что позади всех бежала, и тянет ее прочь.
Но не тут-то было!
— Чик-чирик! Чик-чирик! — крикнула птичка.
— Держи крепче! — приказал Еспер.
И уж не разжать пастору руки. Пришлось ему следом за служанками бежать.
— Господи, помилуй нас! Ваше преподобие! — заорал пономарь. — Куда вы? Да и не пристало в ваши лета да при вашем-то сане за молодыми служанками гоняться!
Подбегает пономарь к санкам и хватается за пасторскую ризу.
— Чик-чирик! Чик-чирик! — крикнула птичка.
— Держи крепче! — приказал Еспер.
Пришлось и пономарю вместе со всеми по дороге бежать.
Подъехали санки к кузнице. Кузнец только-только лошадь подковал и в правой руке еще кузнечные клещи держит, а в левой у него — пучок сена, которым он лошадь подкармливал.
Мчатся мимо санки, полощется по ветру пола Пономаревой рясы. А кузнец был малый веселый. Как увидел самоходный поезд, захохотал во всю глотку и цап клещами пономаря за полу.
— Чик-чирик! Чик-чирик! — крикнула птичка.
— Держи крепче! — приказал Еспер.
Пришлось и кузнецу бегом за пономарем пуститься, а пучок сена за ним следом волочится.
Летят санки по дороге, навстречу им — гусиное стадо. Увидали гуси сено, крылья распустили, бегут к санкам, с ноги на ногу переваливаются, и ну сено щипать.
— Чик-чирик! Чик-чирик! — крикнула птичка.
Пришлось и гусям от других не отставать; сколько ни шипели, сколько ни гоготали — толку мало. Бегут следом, с ноги на ногу переваливаются.
Долго ли, коротко ли ехали, а подъехал санный поезд к королевскому двору. Завернул туда Еспер со всей своей свитой.
Трижды объехал потешный поезд вокруг замка. Что тут было! Шум на всю округу!
Служанки в одних рубахах голосят что есть мочи; пастор в полном облачении молится и стонет; пономарь не своим голосом воет и ревет; кузнец хохочет и чертыхается; гуси гогочут и шипят.
На шум сбежалась вся челядь из замка, пришлось и королю с принцессой выйти поглядеть на Еспера со свитой. Ну и хохотал король, даже икать стал. А как взглянул на дочку — глазам не верит, хохочет принцесса Кукса, да так, что слезы у нее по щекам градом катятся.
— Тпр-ру! — приказал Еспер, и санки-самоходы стали.
— Отпусти! — снова приказал Еспер Настырный.
Пустились тут бежать без оглядки гуси и кузнец, пономарь и пастор, а под конец — все три служанки.
Взбежал Еспер к принцессе на крыльцо и говорит:
— Ага, рассмешил я тебя! Теперь ты моя!
Вот так и взял себе в жены Еспер, по прозвищу Настырный, принцессу Куксу да еще полкоролевства в придачу получил. А после смерти старого короля досталось, ему и все королевство.
Вау-вау
Перевод и обработка Ф. Золотаревской
Жила в округе Венсюссель бедная крестьянская семья. Хозяин умер, и осталась вдова с кучей ребятишек мал мала меньше. Недаром ведь говорят: «У богача — деньги, у бедняка — дети». И раньше-то они кое-как перебивались, а как не стало хозяина, — и вовсе обнищали. Вот однажды и говорит вдова старшему сыну Пелле:
— Сходи, сынок, к пастору. Авось подаст он нам чего-нибудь на бедность.
А пастор в той округе враждовал с помещиком и ни в чем ему уступать не хотел. Пришел Пелле к пастору, а тот его спрашивает:
— Ты у помещика был?
— Был, — отвечает Пелле.
— Ну и что же он тебе на бедность дал?.
А Пелле не будь дурак и скажи:
— Дал мне помещик ржи мешок да окорок свиной.
— Вон что! — говорит пастор. — Ну, так и мне от него отставать негоже. — И велел выдать Пелле два мешка ржи и два окорока в придачу.
Воротился Пелле домой и накормил мать с детишками досыта. Только ртов-то ведь в доме много! Скоро все припасы у них вышли, и опять приспела нужда Пелле за милостыней идти. Явился он теперь уже к помещику, а тот его спрашивает:
— Ты у пастора был?
— Был, — отвечает Пелле.
— Ну и что ж тебе скряга дал? Небось шиш с маслом?
— Да нет, — говорит Пелле, — дал мне пастор два мешка ржи да два окорока.
— Ишь как расщедрился! — удивился помещик. — Ну так и мы не хуже его. — И приказал выдать Пелле четыре мешка ржи да четыре окорока.
Хоть и надолго хватило им теперь еды, а все же и эти запасы они приели. Тогда Пелле говорит матери:
— Надоело мне, матушка, побираться. Да и не дело это. Отправлюсь-ка я лучше по свету искать счастья. Авось и хозяином стану. Тебя на старости пригрею, братишек да сестренок в люди выведу.
Напекла ему вдова лепешек, надел он на спину котомку, взял в руки палку и отправился в путь-дорогу. Шел он лесом весь день, а к вечеру проголодался и присел на пенек закусить. Вдруг видит — идет по тропинке старуха с клюкой. Подошла она к нему поближе и говорит:
— Вечер добрый, паренек! Не дашь ли и мне чего на ужин?
— Как не дать, — отвечает Пелле, — садись, бабушка, все, что есть, пополам разделим.
Вот ужинают они, а старуха его расспрашивает:
— Далеко ли идешь, сынок? Куда путь держишь?
— Брожу по свету, счастья ищу, — говорит Пелле. — Дома у меня мать да сестренки с братишками голодные сидят. А сейчас надо куда-нибудь на ночлег проситься. Дело-то к ночи!
— Вижу я, сердце у тебя доброе, — говорит ему старуха. — О матери и детишках душой болеешь, со мной последним куском поделился. И за это не придется тебе далеко за счастьем ходить. Как выйдешь из лесу, свернешь на дорогу — постучись в первый дом по левую руку. Только перед тем, как войти, отыщи под дверью серый камешек и положи его в карман. А войдешь в горницу — норови хозяевам за зло лаской отплатить. Что бы ни говорили они тебе, ты отвечай им: «Спасибо» — и только! А как улягутся все спать, проберись тихохонько к очагу, разгреби золу да и спрячь камешек в жар.
— Спасибо тебе, бабушка, — говорит Пелле. — Все сделаю, как ты велела.
Вышел он из лесу, свернул на дорогу и увидел по левую руку большой красный дом. Взошел он на крыльцо, поднял из-под двери серый камешек, сунул его в карман и постучался.
А в доме этом жил богатый крестьянин с женой. И до того были они люди жадные да прижимистые, что просто беда. Снегу у них зимой не выпросишь. А уж чтоб приютить или накормить прохожего человека — так это ни-ни! И была у богатеев дочь на выданье. Девушка красивая, расторопная и всему отцову добру наследница.
Вот вошел Пелле в горницу к богатеям и видит: хозяйка у очага ужин стряпает. Поклонился ей Пелле и говорит:
— Вечер добрый, хозяюшка, нельзя ли у тебя в доме переночевать?
— Еще чего! — закричала хозяйка. — Много вас тут бродит! Проваливай, откуда пришел!
— Спасибо на добром слове! — ответил Пелле.
— Да ты никак оглох! — опять закричала хозяйка. — Я говорю, убирайся отсюда вон!
— Спасибо на добром слове, — отвечает Пелле. Сел он на дровяной ларь и котомку на пол скинул.
Хозяйка только руками развела. Не силой же парня из дому выволакивать!
Отстряпалась хозяйка, а тут и муж домой подоспел. Увидел он Пелле и спрашивает у жены:
— Это что за парень?
— А кто его знает, — говорит хозяйка. — То ли глухой, то ли придурковатый. Я ему говорю: «Убирайся отсюда», а он мне: «Спасибо на добром слове».
