Наконец, чувствуя себя будто заново родившейся, я снова взглянула в зеркало и на этот раз осталась довольна достигнутым результатом. Свою походную одежду из тонкой, мягкой кожи надевать не хотелось. Она, конечно, чистая, заклинания очищения и обновления я на нее накладывала не раз, но за эти дни эта походная, кожаная, плотная и тяжелая одежда мне опротивела. Поэтому я, просто, завернулась в полотенце.
Сергонэль, сидящий за столом, заставленным едой и напитками, увидев меня, встал и внимательно оглядев загоревшимися желанием глазами, низким сексуальным голосом произнес:
— Ненаглядная моя, какая же ты красивая. Действительно, невозможно наглядеться.
— Ты преувеличиваешь, — возразила я, — многие считают, что моя внешность, как раз, неприглядная.
— Тебя это расстраивает? — с беспокойством спросил он.
— Нет. Я привыкла к этому с детства. — честно ответила я.
— Вот и умница. Не обращай внимания на этих слепцов. Но лично я хотел бы; чтобы этих слепцов было как можно больше. Чтобы никто кроме меня не понимал, как ты восхитительна, и не топтался около тебя.
— Ну, ты и ревнивец, — улыбнулась я такой его непосредственной откровенности.
— Да, я такой, — улыбнулся он в ответ — А теперь, давай поедим.
Жмурясь от удовольствия, я ела вкусно приготовленную еду, используя столовые приборы, сидя за столом, в удобном кресле. И радовалась возвращению к нормальной жизни. А потом, с не меньшим удовольствием, растянулась в удобной, мягкой постели, на чистых ароматных простынях.
Сергонэль присоединился ко мне после душа. Его такие откровенные, беззастенчивые, но уже знакомые ласки довели меня до желаемой разрядки удовольствия.
Позже, когда мы лежали в постели, обнявшись, я спросила его о том, что меня мучило все это время:
— Ты уже понял, кто хотел от нас избавиться?
— Не от нас, а от меня, — уверенно поправил он. — Никто не знал, что я полечу с тобой. По крайней мере, я никому это не говорил. Предупредил всех кого надо, что закажу аэростат и пилота в конторе «Аэроперевозки». Когда выяснилось, что сделать это в ближайшие дни не удастся, и я договорился о полете с тобой, то никому об этом не сообщил. Только секретаря предупредил, что тебя тоже не будет на работе несколько дней, не объясняя причин.
— А кто, вообще, знал о твоем полете в Лангос? — попыталась я определить круг подозреваемых.
— Ну, конечно, Протасэль. Все работники в моей конторе. И соседка, живущая рядом с моим домом, которую я попросил в мое отсутствие кормить моего ездового ящера. А уже кому они могли сообщить, я не знаю, и выяснить это смогу только когда мы вернемся домой. В голову не приходит ни один разумный, который был бы заинтересован в моей смерти и получил бы в результате хоть какую-нибудь выгоду. Да еще и способный предпринять такую коварную попытку убийства. Так что, давай оставим выяснение этого вопроса до возвращения в Асмерон.
Возразить на это мне было нечего, и я согласно кивнула. Вообще-то, эта чудовищная история, не укладывалась в сознании. Многовековые традиции эльфов исключают возможность убийства себеподобного. Но эту тревожную и не имеющую разумных объяснений тему, мы больше не затрагивали. Не было у нас никаких зацепок, чтобы строить предположения. Хотя, конечно, каждый из нас мысленно возвращался к этому покушению и страшным воспоминаниям о пережитой в воздухе катастрофе.
На следующий день мы с Сергонэлем, впервые за последние семь дней, разделились. Повезло, если можно так сказать в сложившейся ситуации, но, по чистой случайности, именно сегодня в Лангосе проходили финальные состязания по стрельбе из лука. Сергонэль успевал, в последний день, согласно договору, передать лук Древних владельцу Тотализатора.
— Восхитительный лук. Жалко расставаться с этим прекрасным оружием, не раз спасавшим наши жизни, — собираясь на встречу с новым хозяином лука, взгрустнул Сергонэль. — Потрясающие сила, мощь, удобство и прицельная меткость, — сумел по достоинству оценить он, непревзойденное мастерство работы Древних.
— Ну, так может, ты попробуешь выкупить его? — предложила я.
— Нет. Уговор дороже денег Но я не понимаю Протасэля. Зачем ему надо было продавать такой уникальный лук? Ведь он не нуждается в деньгах, — с недоумением отметил Сергонэль.
Пока Сергонэль был занят, я тем временем пошла пройтись по городу. Хотела у кого-нибудь из мастеров-портных купить готовые тунику и легинсы из мягкой, тонкой и легкой ткани.
В Лангосе мы с Сергонэлем провели и весь следующий день. Вначале Сергонэль договорился об аренде комфортабельной кареты, запряженной лесным ящером, способным на быстрый бег. И о найме двух магов менталистов, которые будут посменно управлять ящером, чтобы мы могли двигаться домой и днем, и ночью, останавливаясь в придорожных гостиницах только для того, чтобы поесть и сменить ящера на свежего.
А потом мы отдыхали, расслабленно гуляя по городу, наслаждаясь вкусной едой в ресторане. На меня, выросшей в Эльгноморе — красивейшем, необычном, шумном и активном городе, Лангос не произвел большого впечатления. Он повторял удобную, но однообразную планировку и архитектуру Асмерона, свойственную всем эльфийским городам. Но, даже по сравнению с Асмероном, этот город был тих и неспешен.
Ранним утром следующего дня мы двинулись в обратный путь. В большой карете было два мягких спальных места, расположенных в два яруса, одно над другим. Небольшой закуток для отдыха сменного погонщика был отгорожен от основного пространства, что давало ощущение полной уединенности. Мы, как и было задумано, ехали и днем, и ночью, а наши погонщики регулярно сменяли один другого. Только трижды, за весь путь, мы останавливались у придорожных гостиниц, чтобы поменять ящера и купить еду на вынос.
Всю дорогу мы с Сергонэлем отсыпались и разговаривали. Он выспрашивал меня о моей жизни, внимательно слушал, и я, впервые, так легко, так много и так доверчиво рассказывала о себе, в том числе и о сугубо личном, о чем никогда не рассказала бы постороннему.
Я, в свою очередь, расспрашивала о его жизни, о том, как ему пришло в голову заняться Тотализатором и какие трудности пришлось преодолеть на пути к успеху и богатству.
Наконец, через три дня, мы въехали в Асмерон. Остановив карету около калитки моего дома, Сергонэль, обнимая меня на прощанье, с волнением прошептал мне в губы:
— Я люблю тебя, Ненаглядная моя. Мне трудно расставаться с тобой даже ненадолго, — и не услышав от меня ничего в ответ, чуть отстранившись, требовательно посмотрел мне в глаза.
А я, как-то растерялась, замялась, но видя, что он ждет ответных слов, сказала искренне:
— И я очень хорошо к тебе отношусь. Восхищаюсь, уважаю, доверяю.
Сказать, что тоже люблю, я не могла. Мои чувства к Сергонэлю были совсем не похожи на то, что я когда-то испытывала к Кирсатэлю, и до сих пор сердце все еще щемило при воспоминании о нем. Да и полного доверия, без которого невозможно распахнуть свое сердце навстречу, я, наверное, уже никогда не буду испытывать ни к одному мужчине. Вот и Сергонэлю я доверяю как напарнику, как близкому другу проверенному трудностями, но не как мужчине. Так что, я не хотела связывать себя обязательствами, и хотела сохранить за собой свободу выбора в будущем.
Сергонэль, не дождавшись от меня других слов, только прижал к себе крепче, сказав:
— Не отпущу тебя, и добьюсь большего.
Выскользнув из его объятий, я виновато улыбнулась, и, махнув на прощанье рукой, поспешила домой. За эти дни я очень соскучилась по дому, по родителям, по Михасу, по урокам танца, по мастерской Александрэля и даже по работе в конторе.
Залетев в дом, я тут же оказалась зацелована Эли. Убедившись, что я жива и здорова, она связалась с Александрэлем по амулету и радостно сообщила ему, что я дома. Потом, чуть не плача, рассказала, как Алксандрэль, а вместе с ним и она, начали сходить с ума от тревоги за меня, уже в день моего отлета. Какое-то смутное ощущение беды, навевал Александрэлю его Ментальный Дар. На следующий день он решил связаться по мощному стационарному амулету связи с градоправителем Лангоса и попросил его узнать прилетел ли в город аэростат со мной на борту. И, узнав, что нет, кинулся к Алинаэли. Наша Королева имеет уникальный Дар, которым одаривает Артефакт Власти всех выбираемых им, на протяжении уже многих тысячелетий, Королев эльфов. Это Дар — при необходимости чувствовать каждого своего поданного, находящегося на территории Эльфийского Леса. И Алинаэль, воспользовавшись этой, только ей доступной магией, сумела определить, что мы с Сергонэлем живы, и находимся где-то в лесу, в окрестностях Лангоса. Александрэль так и бегал к ней каждый день с одним вопросом — жива? Только получив мою записку, отправленную с гномом-караванщиком, они с Эли, наконец, смогли успокоиться.
