Что он все время улыбается? Никогда не видела его таким довольным. По-моему, ситуация не располагает к радости. Ладно, спорить не буду, он намного старше, опытней, знает лес, так что лучше меня осознает все грозящие нам опасности. Только защитный круг поставлю сама, для меня это незначительный расход Силы, в отличие от Сергонэля. Я согласна кивнула, и снова завалилась на бок.

— Нет, моя Ненаглядная, спать будем вот здесь, — сказал он, подняв меня на руки и перенеся на приготовленное из ветвей и листьев ложе. Накрыл своей курткой и опустился рядом.

Я повернулась лицом к нему и с искренней признательностью прошептала:

— Спасибо.

— Не за что благодарить, мне нравится заботиться о тебе, — ответил он, обнимая меня и нежно целуя в губы. Я, спасаясь от холода, сильнее прижалась к нему, и охотно ответила на его поцелуй, стремясь показать ему, как ценю его внимание и заботу, восхищаюсь его выносливостью, силой и мужественностью.

Его губы скользнули мне на шею, руки раздвинули полы моей куртки и расстегнули тунику на груди. Ладони легли на грудь, чуть сжав, горячие дыхание и мягкие губы коснулись сосков. Его руки, а вслед за ними и губы спускались все ниже, заставив меня вздрогнуть всем телом, от необычно сильного и возбуждающе приятного ощущения, когда он коснулся самого интимного места. Его язык ритмично задвигался там, и я невольно подалась ему навстречу. Разрядка накрыла меня волной удовольствия, вызвав глубокий грудной стон.

Сергонэль опять завладел моими губами, прижимаясь к бедру горячим напряженным мужским органом. Потом, проникнув в меня и ритмично двигаясь, он и сам застонал, достигнув предела. 

Пять дней мы шли по лесу, стремясь выйти на дорогу, ведущую из Асмерона в Лангос. Если посмотреть на наш путь с высоты полета аэростата, то это расстояние показалось бы небольшим. Но непрерывно двигаться по лесу, стараясь идти осторожно и бесшумно, преодолевая заросли, трясясь от холодного утреннего тумана, изнывая от знойной жары в середине дня, пережидая опасность или вступая в бой с хищниками, а, главное, находясь в постоянном напряжении боевой готовности, это очень трудно. Упорно стремиться вперед и передвигать ноги, помогала мысль, что когда мы выйдем на дорогу Древних и будем шагать по прямой, без препятствий, станет намного легче. И, скорее всего, там нас подберет какая-нибудь карета, двигающаяся из Асмерона в Лангос.

Чем больше времени мы находились в лесу, тем больше я осознавала, что выжить здесь не поможет никакая магия и никакое оружие, если ты не чувствуешь, не знаешь и не понимаешь дикий лес. Понимание этого заставило меня все больше и больше уважать Сергонэля, и восхищаться им, видя, что для него лес — родная стихия. Прям, как для хищников, обитающих здесь. Он предвидел любую опасность, выбирал оптимальный путь движения, и даже в этих условиях умудрялся создать относительно комфортные условия для ночного отдыха.

За эти дни мы не раз встречались и с хищными ящерами, и со змеями, и с опасными насекомыми, и дважды, к нашей ночной стоянке, приходили крокодилы. И каждый раз, кто бы ни встретился на нашем пути, Сергонэль демонстрировал удивительное чутье на опасность, знание и понимание леса, силу, ловкость, скорость реакции, наблюдательность, отсутствие уныния и усталости. Он никогда не терял хладнокровия, его стрелы не знали промаха, а кинжал спасал в ближнем бою.

Мне же, было жуть как страшно, а жизнь в условиях дикой природы казалась невыносимо тяжелой. Все время хотелось плакать, но я боролась с этим всеми силами, веря в то, что Сергонэль не даст нам здесь пропасть, и надо только немного потерпеть.

И все же, несмотря на всю свою беспомощность в лесу, я тоже отличилась. Со страху, забыв про арбалет и используя Дар Огня, я дважды вступила в сражение с хищниками, и не промахнулась, благо дистанция была небольшая. Один раз, когда на нас напала пара крокодилов — самец и самка. Сергонэль в это время тщательно прицеливался из лука в глаз самцу, ведь толстую шкуру крокодила не пробить стрелой. Мне показалось, что он не успеет остановить еще и бегущую ко мне самку, и со страху, на инстинктах, засадила фаерболом в её угрожающе распахнутую, чудовищную, зубастую пасть. Второй раз, фаербол полетел в тело ящера, когда я ненадолго осталась одна, пока Сергонэль добывал нам ужин. Правда, добил этого раненого мной ящера, вовремя подоспевший Сергонэль. Он, в прыжке оттолкнувшись ногой от ствола дерева, чтобы придать себе большее ускорение, приземлился двумя ногами, всем весом, на голову ящера. С громким хрустом ломая крепкие кости черепа, и выдавливая фонтан крови и раздавленных мозгов. Жуткое зрелище.

— Сдохни, тварь! — прорычал Сергонэль. Испугавшись за меня, он потом долго не выпускал меня из своих объятий, прижимая к себе, приговаривая: — Все хорошо... — успокаивая не то себя, не то меня.

Как-то раз мы наткнулись на логово Рицинулея, огромного, стремительно двигающегося паука. Задев его липкую паутину, из нее уже невозможно выбраться и избежать атаки, а значит, быть заживо переваренным ферментативным соком, впрыскиваемым пауком в жертву, во время укуса. Но, к счастью, Сергонэль как-то сумел вовремя заметить почти невидимую сторожевую нить паутины, и мы осторожно, по широкой дуге обошли это место.

Хвала Небесам, судьба как будто сжалилась над нами. Мы избежали встречи с таким, смертельно опасным животным, как гигантский хищный ящер — Титанур, победить которого возможно только большим отрядом воинов-охотников. Нам не встретился и обладающий Ментальной магией, покрытый броней, ящер — Цератопс, противостоять которому может только сильный маг с Ментальным Даром. Видимо, не зря наши охотники регулярно выходят в лес на их поиск и уничтожение, и этих тварей в лесу стало заметно меньше.

Когда мы, наконец, вышли на дорогу Древних, я воспряла духом и нервный ком, все эти дни сдавливающий мое горло, разжался, позволив вдохнуть полной грудью. Похоже, мы чудесным образом спаслись, сумев не грохнуться на землю с высоты летящего аэростата, и благополучно выбравшись из зарослей дикого леса с его опасностями на каждом шагу.

Легко зашагав по дороге созданной еще Древними, покрытой ровными чуть пружинящими под ногами, огромными, черными плитами восьмиугольной формы, мы немного расслабились. Теперь, кто-нибудь, передвигающийся по дороге на колесах, нас обязательно подберет.

Так и случилось. Сначала, мы встретили движущийся нам навстречу целый караван гномов-торговцев, состоящий из четырех больших груженых карет, направляющихся в Асмерон из Лангоса.

Завидев торговцев издалека, Сергонэль предупредил меня:

— Ненаглядная моя, нам нет смысла сейчас возвращаться в Асмерон, этот путь займет шесть дней, а до Лангоса мы доберемся гораздо быстрее, и там сможем отдохнуть. Потом, мы наймем пассажирскую карету со спальными местами, и тогда, до Асмерона доедем быстро и с большим комфортом. Ну и дело, ради которого мы отправились в путь, доведем до конца.

Я так привыкла за эти дни доверять и слушаться его во всем, что, не задумываясь, согласно кивнула, хотя вернуться домой, как можно скорее, очень хотелось.

— Я только родителям записку с ними отправлю, что жива, здорова и просто задерживаюсь с возвращением, — сказала я, зная, что такое расстояние мой амулет связи преодолеть не в состоянии.

Поравнявшись со встречным караваном, все остановились поприветствовать друг друга.

По более дорогой одежде и гордой осанке гнома, сидящего рядом с погонщиком первой кареты, и по тому, что именно этот гном подал сигнал остановиться всем другим каретам, я безошибочно определила, что это и есть главный караванщик.

— Здравствуй, я Ариэль, а как тебя зовут? — спросила я, подойдя ближе.

— Жак, — ответил гном, слезая с кареты и приветственно поклонившись.

— Жак, я заплачу тебе золотой, если ты дашь мне листок бумаги, писчую палочку и отнесешь написанную мной записку моим родителям в Асмероне, по указанному адресу. А на словах передашь, что со мной все в порядке.